Жрун
Когда вы решите следующий раз поругаться, вспомните Жруна. Мне рассказ муж посоветовал - очень рекомендую теперь всем собравшимся. Философски и психотерапевтично.
Ложке не нравилось.
Ложке очень не нравилось, что в ней сидит Жрун. Но она ничего не могла поделать.
- Ну же, солнышко, еще одну ложечку, - говорила мама, склонившись над высоким детским стульчиком. От нее пахло приятным и теплым.
Мама не знала, что в ложке сидит Жрун. И папа не знал, хотя из-за него все и началось. Знал только Пушок, но ему было все равно.
- Солнышко, съешь. Это чудный сливовый пудинг. Ты же любишь сливовый пудинг. Ну же, малыш…
Малыш плотно сжал губы и решительно отвернулся. Да, он любит сливовый пудинг, но сейчас в ложке сидит Жрун. Жрун обидит его. Это малыш знал точно.
- Ладно, - сказала мама. - Все - значит все. - Она выпрямилась и вытерла малышу рот. Потом взяла тарелку со сливовым пудингом в одну руку и ложку в другую. Мама высокая и светлая, хотя не такая высокая, как папа. А папа не такой светлый, как мама. Вот почему малыш любит маму больше.
- Джим… ты не…
- Нет! - отрезал папа. Он сидел за рабочим столом над ворохом бумаг.
- Ты же не знаешь, что я хотела спросить, - тихо сказала мама. Она всегда говорила тихо, когда папа отвечал ей таким тоном.
Жрун услышал, ухмыльнулся и толкнул ложку.
- О черт! - Мама наклонилась, чтобы поднять ложку. - Пудинг испачкал ковер. Отмоется или нет?
- Не спрашивай меня, - пробормотал папа, склонившись над бумагами.
Во всем виноват папа. Если бы он не рассердился утром на маму, Жрун не явился бы. Но папа рассердился, и Жрун пришел. Он приходит всегда, когда кто-нибудь злится. Он так питается.
Жрун часто навещает людей этажом ниже, потому что они вечно орут друг на друга. Папа и мама посмеивались над людьми снизу. Но это не смешно! Только не тогда, когда там Жрун!
Мама унесла ложку на кухню, но ложка уже не была опасной. Жрун покинул ее и теперь медленно кружил по гостиной, высматривая, во что бы войти. Он пролетел вокруг люстры, заставив свет мигать. Малыш следил за ним широко раскрытыми глазами. Потом захныкал.
- О боже, - вздохнул папа, отрываясь от бумаг. - Неужели мне не дадут хоть немного покоя - даже воскресным утром?
- Может, он хочет еще молока? - спросила себя мама. Но Жрун уже вкусил папиного раздражения, и это сделало его сильнее. Он метнулся через комнату и запрыгнул внутрь папиной ручки.
Увидев это, малыш начал трясти стульчик и расплакался по-настоящему.
- Черт возьми! - крикнул папа и бросил ручку. - Ну вот, клякса! Я не могу сосредоточиться, когда так шумно!
Жрун заставил папу злиться на малыша, хотя на самом деле папе мешал работать именно Жрун. Жрун очень умный.
- Ему всего одиннадцать месяцев, - сказала мама. Жрун попробовал ее голос на вкус и остался доволен. - Мне очень жаль, что тебе не подходят его манеры.
Впервые мама сердилась все утро напролет. Она ничего не сказала, когда папа пожаловался на подгоревшие кексы, хотя в этом была не ее вина: это Жрун заставил духовку нагреваться чересчур быстро. Она не стала оправдываться, когда папа обвинил ее, что она прячет его сигареты, хотя это Жрун столкнул их за письменный стол. А когда у папы устали глаза, потому что Жрун мельтешил над газетой, мешая ему читать, и папа сделал маме замечание, что она не укладывается в семейный бюджет, мама опять ничего не ответила.
Но теперь она разозлилась.
Папа начал жалеть о своем поведении, но Жрун тут же сдул со стола все бумаги, притворившись сквозняком из окна.
- Все утро наперекосяк, - скривился папа.
- Он сейчас успокоится. - Мама взяла малыша, подняла вверх, вверх, вверх - и опустила на ковер гостиной.
Папа собрал с пола бумаги, вытер у ручки перо, достал сигарету. Прикурил, хоть Жрун и пробовал задуть спичку, и вернулся к работе. Но успокоиться папа уже не мог.
И Жрун знал об этом. Последний раз, когда Жрун входил в маму, она обожгла руку о плиту, и Жрун несколько часов ел ее боль. А сейчас он ест папино раздражение. Он был очень голоден, и ему хотелось еще больше.
Жрун запрыгнул в резиновую утку малыша, рассчитывая, что малыш не заметит. Но малыш заметил и быстро отполз прочь. Пушок сидел рядом на ковре, наблюдая за происходящим. Пушок не друг. Он тоже видит Жруна, но его это не волнует.
Жрун запрыгнул в игрушечную лошадку рядом с малышом, и малыш снова заплакал.
- О нет, - простонал папа и сжал кулаки.
- Просто у него сегодня плохой день, - сказала мама, не глядя на папу.
- Просто у него не бывает хороших дней, когда я рядом, - сказал папа именно то, что хотел услышать Жрун.
- Это не так…
- Черта с два не так! Успокой его наконец!
Малыш заплакал громче, потому что Жрун стоял теперь прямо перед ним и вращался. Мама взяла сына на руки и стала укачивать.
- Тише, тише, - ворковала она. - Тише, тише, малыш. Там ничего нет. Все хорошо.
Не хорошо, а ужасно! Потому что малыш не может остановиться и папа злится как никогда. Не теряя времени, Жрун закружился над пепельницей, и папина сигарета упала на пол.
- Твоя сигарета! - вскрикнула мама, и папа быстро поднял ее. Но Жрун успел раздуть сигарету, и в ковре осталась дырочка.
- Разве нельзя следить за своей сигаретой? - ледяным голосом спросила мама.
- Не надо меня критиковать, - ледяным голосом ответил папа.
Малыш заревел в полный голос. Он понял, что́ именно замышляет Жрун.
- Ковер еще совсем новый, - сказала мама.
- Он у тебя когда-нибудь замолчит?! - внезапно с отчаянием воскликнул папа.
Мама положила голову малыша на плечо и принялась ходить по комнате, укачивая его. Но ребенок не успокаивался. Он не мог успокоиться, потому что Жрун поедал папин гнев и замышлял что-то очень недоброе. Еще хуже, чем сделал тогда маме.
- Господи, я не могу здесь находиться! - вскричал папа. - Я не могу выносить этот крик, эти слезы и сопли!
- Тогда почему бы тебе не уйти? - крикнула мама в ответ. Она, конечно, не подразумевала того, что сказала; папа, впрочем, тоже. Но они не слушали, что говорили.
А Пушок на ковре ничего не делал. Из-за маминого плеча малыш видел кота, даже когда плакал. Пушок просто лежал, краем глаза следил за Жруном и никак не реагировал. Это, вообще-то, было нечестно после всего, что папа для Пушка сделал.
- Пойду прогуляюсь и выпью! - объявил папа. Он бросил ручку на стол, надел куртку и распахнул дверь.
Мама медленно подошла с малышом на руках.
- И лучше не возвращайся, - очень тихо сказала она.
С радостным свистом Жрун пронесся по комнате, спикировал на кота - тот мявкнул и щелкнул челюстями - и вылетел в дверь. Пушок снова закрыл глаза, а Жрун пролетел мимо папы и опустился на третью ступеньку - ту самую, которую папа хотел починить, потому что она шаталась. Жрун свернулся на ступеньке, поджидая, когда папа наступит на нее.
Почему Пушок ничего не делает? Но Пушку было все равно. Жрун его больше не беспокоил. И не важно, что папа кормит кота каждый день.
Мама и папа не видели Жруна, свернувшегося на третьей ступеньке в ожидании, когда папа наступит на нее. Жрун толкнет папу и позаботится, чтобы тот не удержался. Потом прыгнет на него, когда тот будет падать, и позаботится, чтобы папа ударился побольнее.
Малыш перестал плакать и уставился на третью ступеньку. Жрун в ответ уставился на него. А малыш не сводил глаз с Жруна, который хотел причинить папе боль.
- Он перестал плакать, - сказала мама.
Несмотря на гнев, папа взглянул на малыша. Папа любит его, пусть иногда казалось, что это не так. И сейчас он смотрит на своего сына.
- Интересно, что он увидел? - спросила мама.
- С детьми так бывает, - сказал папа виновато. - Иногда они просто смотрят в никуда.
- А иногда просто плачут без причины, - согласилась мама голосом, в котором звучал вопрос: «Ты правда извиняешься?»
- Наверное, иногда и плачут тоже, - согласился папа. В его голосе звучало: «Да, я был не прав». Он помолчал и добавил: - Прости меня, Грэйс.
- А детский плач действует тебе на нервы, - рассмеялась мама. - Заходи, накормлю обедом.
- Отлично, - улыбнулся папа, и это была очень хорошая улыбка. А вот Жруну она не понравилась. Теперь, когда папа перестал злиться, Жруну больше нечего было здесь делать. Он начал таять и исчез.
- После обеда починю ступеньку, - сказал папа. - А сейчас за стол.
Услышав это, Пушок подбежал к папе и потерся о штанину. Папа наклонился и погладил его.
Но ведь он же не помогал! Вообще!
Р. Шекли