Читаем стихи современников
Главное рождается здесь.
Александр Тихонов:
Снег над Малороссией
Под небом распахнувшимся до дна
Мы посидели выпили вина
В снегу ворота и скамья у входа
Усталость расстилает простыню
К печному укрощенному огню
Протягивает руки непогода
И всю округу застит белый дым
Пропахший звонким молоком парным
Полтавским и днепродзержинским снегом
Навозом жирным смертью молодой
Скрипучею колодезной водой
Расплакавшимся черным человеком
Измученным войной и самосадом
Тебя ведь тоже звали Александром
И я коснусь твоих небритых щек
И ты смутившись скажешь мне внучок
И растворишься в близлежащей роще
Родился в Курске умер в Нехвороще
Мой русский дед сын Тихона и Азы
Цыганистым неукротимым глазом
Сверкающий среди живых снегов
Никто не вспомнит тех сибиряков
Что утешали в гиблом сорок третьем
Схватившего сестренку пацана
- Где батя твой? - Война, малец, война...
Просоленные потом гимнастёрки
Колючая мужицкая щека
Консервы из заплечного мешка
И звуки ускользающей свирели
На берегу оттаявшей Орели
Сквозь белый сон сквозь темные века
Полтава переправа переправа
Черна вода и холодна беда
И на диване засыпает внук
И мёртвый дед ему читает вслух:
- Поэма про бойца. "Василий Тёркин".
Амир Сабиров:
***
Эта девушка рисовала глазами
на портьере какого-то бархата
хаотичные контуры
в один из таких вечеров,
когда небо пушистее прежнего;
эта девушка
- тонкий стан, укладка русых волос,
походка княгини и чистопробный
серпентиновый взгляд,
отпечатавшийся в голове,
вперемешку с донбасскими терриконами -
очень редко, но будто бы
смотрела в мою сторону.
Впереди было множество месяцев запойного одиночества,
бесконечных выездов,
зудящих костей,
пейзажа поломанного;
позади - ровно столько же
солдатского пота и летних кусливых клопов,
промокших носков
и невысушеной надежды.
Я запомнил ее,
потерявши в толпе,
а когда встретил снова,
она стала моей женой.
2025
Александр Тихонов:
Снег над Малороссией
Под небом распахнувшимся до дна
Мы посидели выпили вина
В снегу ворота и скамья у входа
Усталость расстилает простыню
К печному укрощенному огню
Протягивает руки непогода
И всю округу застит белый дым
Пропахший звонким молоком парным
Полтавским и днепродзержинским снегом
Навозом жирным смертью молодой
Скрипучею колодезной водой
Расплакавшимся черным человеком
Измученным войной и самосадом
Тебя ведь тоже звали Александром
И я коснусь твоих небритых щек
И ты смутившись скажешь мне внучок
И растворишься в близлежащей роще
Родился в Курске умер в Нехвороще
Мой русский дед сын Тихона и Азы
Цыганистым неукротимым глазом
Сверкающий среди живых снегов
Никто не вспомнит тех сибиряков
Что утешали в гиблом сорок третьем
Схватившего сестренку пацана
- Где батя твой? - Война, малец, война...
Просоленные потом гимнастёрки
Колючая мужицкая щека
Консервы из заплечного мешка
И звуки ускользающей свирели
На берегу оттаявшей Орели
Сквозь белый сон сквозь темные века
Полтава переправа переправа
Черна вода и холодна беда
И на диване засыпает внук
И мёртвый дед ему читает вслух:
- Поэма про бойца. "Василий Тёркин".
Амир Сабиров:
***
Эта девушка рисовала глазами
на портьере какого-то бархата
хаотичные контуры
в один из таких вечеров,
когда небо пушистее прежнего;
эта девушка
- тонкий стан, укладка русых волос,
походка княгини и чистопробный
серпентиновый взгляд,
отпечатавшийся в голове,
вперемешку с донбасскими терриконами -
очень редко, но будто бы
смотрела в мою сторону.
Впереди было множество месяцев запойного одиночества,
бесконечных выездов,
зудящих костей,
пейзажа поломанного;
позади - ровно столько же
солдатского пота и летних кусливых клопов,
промокших носков
и невысушеной надежды.
Я запомнил ее,
потерявши в толпе,
а когда встретил снова,
она стала моей женой.
2025