В Уманском больше нет жилых домов...
Если б мы жили при тиране Сталине, с этих стихов начиналось бы и заканчивалось наше ежедневное телевидение.
Читайте поэзию. Там главное.
Наталья Денисенко:
Эти люди с улицы Садовой,
что в Торецке, жили под землёй
месяц и другой, покуда город
наводнялся армией чумной,
выметался к чёрту, ненавидим, -
русскоговорящий, хоть убей -
оседал под гогот фрикативный
выпущенных вслед очередей.
Если люди с улицы Садовой
ждали "клятых", месяц и другой,
подземельцев из большого дома
выручали хлебом и водой, -
кто ж они? Осмелились перечить -
значит, возвышают голос "за"...
Смотрят, чисто храмовые свечи, -
всё нутро порвали их глаза.
Русские.
Защёлкали затворы.
Нацики заходят с козырей.
Нет людей на улице Садовой.
Улица - руина без людей.
В каждом русском городе,
должно быть,
есть своя Садовая. Она
вереницей домиков кондовых
или новых светит дотемна.
Не найти меж нами трёх отличий,
всё - Россия, только продержись,
маленький, на время пограничный,
городок Торецк
(читай: "Дзержинск").
Дмитрий Филиппов, участник СВО:
***
В Уманском больше нет жилых домов,
Как нет в России кладбища без флага.
Я награждён медалью «За отвагу» -
В ней поселились души пацанов,
Однажды не вернувшихся с задачи.
Вы знали, что медали тоже плачут?
Я слышу по ночам их тонкий плач.
Ещё они не терпят пошлых песен
И постепенно прибавляют в весе
По мере выполнения задач.
Ещё не виден у войны конец,
Граница не обведена пунктиром.
Вчера на Мавик наскребли всем миром,
А значит, завтра путь лежит в Донецк.
На «Маяке» часов примерно в восемь
Мы купим «птицу» (тушку) и не спросим,
Откуда продавец её достал.
«Купил в Москве», - поверим этой сказке.
И только его масляные глазки
Нам скажут то, чего он не сказал.
Стучится осень. В лесополосе
Рыжеют вязы, головой поникли…
Опять сегодня выживут не все,
Но к этому мы, в общем-то, привыкли.
И будет враг унижен и разбит,
Но отчего же так душа болит,
Вся в шрамах и порезах, и в заплатах?
Нагретые стволы фонят теплом -
Вот так душа орёт с закрытым ртом,
Она ни в чём, ни в чём не виновата.
Мы третий год штурмуем небеса,
И где растёт та лесополоса,
Которая окажется последней, -
Никто не знает. И не в этом суть.
Стихами смерть, увы, не обмануть,
Не убаюкать, песню не пропеть ей.
Но снова надо двигаться вперёд,
Месить ногами ледяную глину,
Надеяться, что РЭБ не подветёт,
В патроннике патрон не встанет клином.
Пусть будет так, как повелит Господь…
Опять разрыв. Осколок ищет плоть
И почему-то пролетает мимо.
Враг человеческий опять стреляет в нас,
Но он ещё не знает в этот час,
Что с нами Бог. Что мы непобедимы.
Читайте поэзию. Там главное.
Наталья Денисенко:
Эти люди с улицы Садовой,
что в Торецке, жили под землёй
месяц и другой, покуда город
наводнялся армией чумной,
выметался к чёрту, ненавидим, -
русскоговорящий, хоть убей -
оседал под гогот фрикативный
выпущенных вслед очередей.
Если люди с улицы Садовой
ждали "клятых", месяц и другой,
подземельцев из большого дома
выручали хлебом и водой, -
кто ж они? Осмелились перечить -
значит, возвышают голос "за"...
Смотрят, чисто храмовые свечи, -
всё нутро порвали их глаза.
Русские.
Защёлкали затворы.
Нацики заходят с козырей.
Нет людей на улице Садовой.
Улица - руина без людей.
В каждом русском городе,
должно быть,
есть своя Садовая. Она
вереницей домиков кондовых
или новых светит дотемна.
Не найти меж нами трёх отличий,
всё - Россия, только продержись,
маленький, на время пограничный,
городок Торецк
(читай: "Дзержинск").
Дмитрий Филиппов, участник СВО:
***
В Уманском больше нет жилых домов,
Как нет в России кладбища без флага.
Я награждён медалью «За отвагу» -
В ней поселились души пацанов,
Однажды не вернувшихся с задачи.
Вы знали, что медали тоже плачут?
Я слышу по ночам их тонкий плач.
Ещё они не терпят пошлых песен
И постепенно прибавляют в весе
По мере выполнения задач.
Ещё не виден у войны конец,
Граница не обведена пунктиром.
Вчера на Мавик наскребли всем миром,
А значит, завтра путь лежит в Донецк.
На «Маяке» часов примерно в восемь
Мы купим «птицу» (тушку) и не спросим,
Откуда продавец её достал.
«Купил в Москве», - поверим этой сказке.
И только его масляные глазки
Нам скажут то, чего он не сказал.
Стучится осень. В лесополосе
Рыжеют вязы, головой поникли…
Опять сегодня выживут не все,
Но к этому мы, в общем-то, привыкли.
И будет враг унижен и разбит,
Но отчего же так душа болит,
Вся в шрамах и порезах, и в заплатах?
Нагретые стволы фонят теплом -
Вот так душа орёт с закрытым ртом,
Она ни в чём, ни в чём не виновата.
Мы третий год штурмуем небеса,
И где растёт та лесополоса,
Которая окажется последней, -
Никто не знает. И не в этом суть.
Стихами смерть, увы, не обмануть,
Не убаюкать, песню не пропеть ей.
Но снова надо двигаться вперёд,
Месить ногами ледяную глину,
Надеяться, что РЭБ не подветёт,
В патроннике патрон не встанет клином.
Пусть будет так, как повелит Господь…
Опять разрыв. Осколок ищет плоть
И почему-то пролетает мимо.
Враг человеческий опять стреляет в нас,
Но он ещё не знает в этот час,
Что с нами Бог. Что мы непобедимы.