Чем пахнет фронт
Русская поэзия глубже военных сводок. Она - про основное.
Игорь Караулов:
***
Среди баб с шарманками-авоськами,
заслонивших дымный горизонт,
вижу тень товарища Подвойского.
Я спрошу товарища Подвойского:
чем он пахнет, чем воняет фронт?
Пахнет ли он жжёною резиной,
Родиной, сгоревшим букварём?
Пахнет ли походной медициной -
кокаином и нашатырём?
Я не знаю, как воняют трупы,
никогда ещё не нюхал труп.
Я звонил товарищу Цюрупе,
он ответил про запасы круп.
Преющим портянкам и рубахам
трудно пахнуть так, как крем-брюле.
Говорят, что фронт воняет страхом:
этот запах слышен и в Кремле.
Со стены портрет в дубовой раме
говорит, качая бородой:
фронт воняет чьими-то деньгами:
дивидендом, прибылью, маржой.
Бьётся, обрывая телефоны,
мёртвый Ленин в клетке над Москвой.
Где-то за ночные терриконы
армия идёт в последний бой.
Наталия Денисенко:
***
Слепота подкралась
и ходит за нами повсюду, -
Слепота чужая,
чуждая русскому люду.
По следам горячим
прыгает, как лисица,
За плечами пляшет
шельмой, ведьминой птицей,
И стучит прицельно
в нежную область затылка, -
Человек живой,
глядишь, а в затылке - дырка
С чернотой внутри,
глядишь - и, невесть откуда,
В черноте, как в норе,
сидит слепота-иуда.
Александр Тихонов:
***
Лето кончается, ночью темно,
Бабушка с мальчиком смотрят в окно.
Бабушка, кто это, волк или нет?
В доме горит ускользающий свет.
Свечки огарок, лампы стекло,
Сколько лихой темноты натекло!
Сколько на улице черных теней,
Сколько скрипучих шагов из сеней.
Бабушка, бабушка, кто это там?
Мертвый гудок возвестит петухам:
Время рассветную песню начать,
Время, проснувшись, громко кричать,
Время в мерцающем старом окне,
Время по всей необъятной стране,
Миргород, Жданов, Гродно и Минск,
Черная вьюга, город Дзержинск.
Чертовы куклы, платья наверх,
В доме хохочет не человек,
Выбиты стекла, встали часы,
Ветер шевелит седые власы.
Маленький мальчик, в окна смотри,
Черному гостю дверь отвори,
Черная правда черных ночей,
Чей это хлопчик - больше ничей.
Игорь Караулов:
***
Среди баб с шарманками-авоськами,
заслонивших дымный горизонт,
вижу тень товарища Подвойского.
Я спрошу товарища Подвойского:
чем он пахнет, чем воняет фронт?
Пахнет ли он жжёною резиной,
Родиной, сгоревшим букварём?
Пахнет ли походной медициной -
кокаином и нашатырём?
Я не знаю, как воняют трупы,
никогда ещё не нюхал труп.
Я звонил товарищу Цюрупе,
он ответил про запасы круп.
Преющим портянкам и рубахам
трудно пахнуть так, как крем-брюле.
Говорят, что фронт воняет страхом:
этот запах слышен и в Кремле.
Со стены портрет в дубовой раме
говорит, качая бородой:
фронт воняет чьими-то деньгами:
дивидендом, прибылью, маржой.
Бьётся, обрывая телефоны,
мёртвый Ленин в клетке над Москвой.
Где-то за ночные терриконы
армия идёт в последний бой.
Наталия Денисенко:
***
Слепота подкралась
и ходит за нами повсюду, -
Слепота чужая,
чуждая русскому люду.
По следам горячим
прыгает, как лисица,
За плечами пляшет
шельмой, ведьминой птицей,
И стучит прицельно
в нежную область затылка, -
Человек живой,
глядишь, а в затылке - дырка
С чернотой внутри,
глядишь - и, невесть откуда,
В черноте, как в норе,
сидит слепота-иуда.
Александр Тихонов:
***
Лето кончается, ночью темно,
Бабушка с мальчиком смотрят в окно.
Бабушка, кто это, волк или нет?
В доме горит ускользающий свет.
Свечки огарок, лампы стекло,
Сколько лихой темноты натекло!
Сколько на улице черных теней,
Сколько скрипучих шагов из сеней.
Бабушка, бабушка, кто это там?
Мертвый гудок возвестит петухам:
Время рассветную песню начать,
Время, проснувшись, громко кричать,
Время в мерцающем старом окне,
Время по всей необъятной стране,
Миргород, Жданов, Гродно и Минск,
Черная вьюга, город Дзержинск.
Чертовы куклы, платья наверх,
В доме хохочет не человек,
Выбиты стекла, встали часы,
Ветер шевелит седые власы.
Маленький мальчик, в окна смотри,
Черному гостю дверь отвори,
Черная правда черных ночей,
Чей это хлопчик - больше ничей.