Портрет из серии «Годы не щадили никого»
Много я встречал ужасных портретов Есенина, но этот меня просто потряс.
Изображенный на этом портрете с равным успехом мог быть и Блоком, и Рубцовым, но вообще это какой-то артист из нынешних, молодых, чьих имен я запомнить не в силах.
Что до есенинских портретов, то ужасны они, как правило, в силу нескольких причин.
Во-первых, Есенин там очень часто изображен с деревьями, но при этом - в отличном костюме, как будто он отстал от кортежа и заблудился в лесу. Художники предполагают, что приезжая в Константиново, он не переодевался.
Беда еще и в том, что в Константиново он ездил редко, а если наезжал - то через раз пил в черную голову, и таких вот пасторальных картин («Наряжусь-ка я и пойду березку обниму») в действительности не было.
Если Есенин на картинах не с берёзками, тогда он в компании имажинистов, у которых страшные чёрные лица, и все они то ли обкурены, то ли пьяны, один Есенин чист и ясен, хоть и грустен - среди этих вот демонов.
На самом деле имажинисты (Мариенгоф, Шершеневич, временно примкнувший к ним Хлебников, а также Грузинов и Эрлих) практически не пили и к наркотикам были категорически равнодушны. Зато если беспристрастно посмотреть на фотографии Есенина, то самое счастливое, молодое, трезвое, красивое у него лицо - это вот на групповых портретах с имажинистами.
А самое несчастное у него лицо - в компании Айседоры Дункан. Это, впрочем, повод для другого разговора.
В целом же я (без печали) наблюдаю, как миф о Есенине в массовом сознании сначала вытеснил его реальную жизнь, а теперь ему еще и лицо подменяют.
Эх, чудаки. Что за чудаки.
Изображенный на этом портрете с равным успехом мог быть и Блоком, и Рубцовым, но вообще это какой-то артист из нынешних, молодых, чьих имен я запомнить не в силах.
Что до есенинских портретов, то ужасны они, как правило, в силу нескольких причин.
Во-первых, Есенин там очень часто изображен с деревьями, но при этом - в отличном костюме, как будто он отстал от кортежа и заблудился в лесу. Художники предполагают, что приезжая в Константиново, он не переодевался.
Беда еще и в том, что в Константиново он ездил редко, а если наезжал - то через раз пил в черную голову, и таких вот пасторальных картин («Наряжусь-ка я и пойду березку обниму») в действительности не было.
Если Есенин на картинах не с берёзками, тогда он в компании имажинистов, у которых страшные чёрные лица, и все они то ли обкурены, то ли пьяны, один Есенин чист и ясен, хоть и грустен - среди этих вот демонов.
На самом деле имажинисты (Мариенгоф, Шершеневич, временно примкнувший к ним Хлебников, а также Грузинов и Эрлих) практически не пили и к наркотикам были категорически равнодушны. Зато если беспристрастно посмотреть на фотографии Есенина, то самое счастливое, молодое, трезвое, красивое у него лицо - это вот на групповых портретах с имажинистами.
А самое несчастное у него лицо - в компании Айседоры Дункан. Это, впрочем, повод для другого разговора.
В целом же я (без печали) наблюдаю, как миф о Есенине в массовом сознании сначала вытеснил его реальную жизнь, а теперь ему еще и лицо подменяют.
Эх, чудаки. Что за чудаки.