(no subject)
(От администратора)
Писатель Алексей Колобродов:
Сегодня, 140 лет назад, родился чешский писатель Ярослав Гашек, проживший из этих сто сорока всего сорок, но успевший произвести на свет литературный феномен - бравого солдата Швейка.
Увы, популярность Швейка в нашей стране (и огромная в былые годы, был даже глагол «швейковать») как-то сошла на нет вместе с Советской властью, которая его широко издавала и пропагандировала. Явно вопреки самой себе, поскольку: а) характер гашековского юмора, преимущественного сортирный, оглушительно противоречил вполне пуританским культурным нравам даже в позднем СССР; б) а главное, сатира Гашека чрезвычайно амбивалентна и легко может быть развернута против любого государства, даже не слишком имперского и тоталитарного.
Сегодня Швейк в России больше коммерция, нежели литература, и существует лишь в пивном сегменте общепита, да и эта тенденция, кажется, сходит на нет.
Многие говорят об определяющем влиянии Гашека на известные образцы советской/антисоветской литературы, когда выводят из Швейка русских солдат, небратьев Василия Тёркина и Ивана Чонкина.
Тут можно и нужно спорить, ибо Тёркина со Швейком роднит разве что общее происхождение - из фольклора, но родство это условно и фольклорный генезис разный. Что до Чонкина - он персонаж и вовсе сконструированный, умозрительный, совершенно вне национального солдатского архетипа.
Но как причудливо всё переплеталось в советской стране, а?
Войновича в литературе прописал именно Твардовский, напечатав в "Новом мире". И его, Войновича, песня космонавтов "Заправлены в планшеты космические карты" - как раз по-настоящему, в отличие от Чонкина, солдатская вещь, в том самом смысле, как определял "солдатскую песню" Аркадий Гайдар в "Судьбе барабанщика". Ну, еще потому, что "давайте-ка, ребята, закурим перед стартом"; это "закурим" впоследствии конфузливо поменяли на "присядем". (Гагарин, между прочим, курил).
Вообще, и опять увы, в лице Войновича мы потеряли весьма незаурядного поэта-песенника, а приобрели Чонкина: замена явно неравноценная, да и помнят Чонкина сейчас еще меньше Швейка.
Что до советского/антисоветского, Войнович - лучшая иллюстрация довлатовской хохмы об отсутствии разницы между советскими и антисоветским писателями.
Скромный СД атрибутировал этот парадокс Анатолию Найману, но, разумеется, произвел его сам, и, как мне кажется, имел в виду именно и прежде всего Владимира Войновича.
Гашек же - очередной пример того, как людей преображала русская революция. Вполне богемный тип, бродяга, пьяница, хохмач уровня наших колбасных сатириков из передачи «Вокруг смеха», попав в революционную Россию, воюет в Красной Армии (по некоторым сведениям, в 25-й чапаевской дивизии), комиссарит, собирает интернациональные отряды, редактирует газеты на русском, венгерском и бурятском (!) языках, да и роман о Швейке едва ли состоялся бы, не имей автор пятилетнего (на самом деле - целая отдельная жизнь) русского опыта.
Автор : Алексей Колобродов
На фото: Ярослав Гашек в Красной Армии. 1920 г.
Писатель Алексей Колобродов:
Сегодня, 140 лет назад, родился чешский писатель Ярослав Гашек, проживший из этих сто сорока всего сорок, но успевший произвести на свет литературный феномен - бравого солдата Швейка.
Увы, популярность Швейка в нашей стране (и огромная в былые годы, был даже глагол «швейковать») как-то сошла на нет вместе с Советской властью, которая его широко издавала и пропагандировала. Явно вопреки самой себе, поскольку: а) характер гашековского юмора, преимущественного сортирный, оглушительно противоречил вполне пуританским культурным нравам даже в позднем СССР; б) а главное, сатира Гашека чрезвычайно амбивалентна и легко может быть развернута против любого государства, даже не слишком имперского и тоталитарного.
Сегодня Швейк в России больше коммерция, нежели литература, и существует лишь в пивном сегменте общепита, да и эта тенденция, кажется, сходит на нет.
Многие говорят об определяющем влиянии Гашека на известные образцы советской/антисоветской литературы, когда выводят из Швейка русских солдат, небратьев Василия Тёркина и Ивана Чонкина.
Тут можно и нужно спорить, ибо Тёркина со Швейком роднит разве что общее происхождение - из фольклора, но родство это условно и фольклорный генезис разный. Что до Чонкина - он персонаж и вовсе сконструированный, умозрительный, совершенно вне национального солдатского архетипа.
Но как причудливо всё переплеталось в советской стране, а?
Войновича в литературе прописал именно Твардовский, напечатав в "Новом мире". И его, Войновича, песня космонавтов "Заправлены в планшеты космические карты" - как раз по-настоящему, в отличие от Чонкина, солдатская вещь, в том самом смысле, как определял "солдатскую песню" Аркадий Гайдар в "Судьбе барабанщика". Ну, еще потому, что "давайте-ка, ребята, закурим перед стартом"; это "закурим" впоследствии конфузливо поменяли на "присядем". (Гагарин, между прочим, курил).
Вообще, и опять увы, в лице Войновича мы потеряли весьма незаурядного поэта-песенника, а приобрели Чонкина: замена явно неравноценная, да и помнят Чонкина сейчас еще меньше Швейка.
Что до советского/антисоветского, Войнович - лучшая иллюстрация довлатовской хохмы об отсутствии разницы между советскими и антисоветским писателями.
Скромный СД атрибутировал этот парадокс Анатолию Найману, но, разумеется, произвел его сам, и, как мне кажется, имел в виду именно и прежде всего Владимира Войновича.
Гашек же - очередной пример того, как людей преображала русская революция. Вполне богемный тип, бродяга, пьяница, хохмач уровня наших колбасных сатириков из передачи «Вокруг смеха», попав в революционную Россию, воюет в Красной Армии (по некоторым сведениям, в 25-й чапаевской дивизии), комиссарит, собирает интернациональные отряды, редактирует газеты на русском, венгерском и бурятском (!) языках, да и роман о Швейке едва ли состоялся бы, не имей автор пятилетнего (на самом деле - целая отдельная жизнь) русского опыта.
Автор : Алексей Колобродов
На фото: Ярослав Гашек в Красной Армии. 1920 г.