(no subject)
В программе Малахова прекрасная певица Жанна Бичевская утверждает, что Есенина убил Блюмкин.
Блюмкин, между тем, в течении трёх недель в том декабре находился в Киеве, в качестве главы (!) хозяйственной комиссии. Уехал до смерти Есенина и вернулся после.
Мало того, что Есенина никто не убивал, что очевидно в первую очередь из его собственных стихов, где он многократно обещал свести счёты с жизнью, - но у Блюмкина ещё и алиби.
Что, конечно, никому не мешает нести всё, что угодно с экрана тв.
Это и есть свобода. Не «правда», которую от нас «скрывают» - а любая чушь, которую можно произнести с экрана тв, в программе, которую смотрят 30 млн человек.
А книжка моя «Есенин» продана тиражом 30 тысяч экземпляров.
Так что всё это никогда не кончится.
Однако один вопрос меня мучает всё равно.
Вот Жанна Бичевская православный человек.
Как православные люди решаются огульно обвинять человека - в страшном грехе: в убийстве?
Блюмкин защититься не может, его расстреляли.
Обвинять его пред лицом потомков - лжесвидетельство. За это у Данте в ад отправляли, я читал.
Или ничего, можно?
Блюмкин, между тем, в течении трёх недель в том декабре находился в Киеве, в качестве главы (!) хозяйственной комиссии. Уехал до смерти Есенина и вернулся после.
Мало того, что Есенина никто не убивал, что очевидно в первую очередь из его собственных стихов, где он многократно обещал свести счёты с жизнью, - но у Блюмкина ещё и алиби.
Что, конечно, никому не мешает нести всё, что угодно с экрана тв.
Это и есть свобода. Не «правда», которую от нас «скрывают» - а любая чушь, которую можно произнести с экрана тв, в программе, которую смотрят 30 млн человек.
А книжка моя «Есенин» продана тиражом 30 тысяч экземпляров.
Так что всё это никогда не кончится.
Однако один вопрос меня мучает всё равно.
Вот Жанна Бичевская православный человек.
Как православные люди решаются огульно обвинять человека - в страшном грехе: в убийстве?
Блюмкин защититься не может, его расстреляли.
Обвинять его пред лицом потомков - лжесвидетельство. За это у Данте в ад отправляли, я читал.
Или ничего, можно?