(no subject)
Так. Тоже делал «Урок русского» про него.
Чтоб понять мелкотравчатость нынешнего либерального мышления, надо просто брать и помещать к ним, в их круг этих вот персонажей. Разговаривают Иртеньев с Макаревичем (про Байдена, русский рабский характер, незалежность Украйны, деспотию, гуманизм, «нормальные страны»), и тут - ррраз - и Грибоедов меж ними. Или Пушкин. Или Лермонтов. Или Бестужев-Марлинский. А то и Петр Вяземский. Не говорю: Достоевский. Про Блока вообще молчу.
Виктория Шохина /ФБ/
15 января
·
В ДР Грибоедова
Цитата: «Чуткий Блок ощущал, как “художественное волнение” Грибоедова переходит в “безумную тревогу»”. Он считал Чацкого демоническою личностью и переносил это на автора. Смотря что понимать под демонизмом, конечно… Но то, что (вопреки школьным представлениям) Чацкий - никакая не жертва, а довольно злобный психопат - это факт. “Случилось ли, чтоб вы, смеясь? или в печали? ошибкою? добро о ком-нибудь сказали? Хоть не теперь, а в детстве, может быть?”- спрашивает София Павловна.
…”Горе от ума», - писал Блок, - гениальнейшая русская драма, но как поразительно случайнаона! … И родилась она в какой-то сказочной обстановке… в мозгу петербургского чиновника с лермонтовской злостью и желчью в душе и лицом неподвижным, в котором «жизни нет»; мало этого: неласковый человек с лицом холодным и тонким, ядовитый насмешник и скептик - увидел “Горе от ума” во сне.
….Пушкин, кстати, считал, что Грибоедов умен, а его Чацкий - дурак ».
Еще цитата: «Великолепное образование (три факультета!), знание языков, желание служить на благо отечества и непременные (джонленноновские) очки вовсе не мешали Грибоедову предаваться довольно экстравагантным (если не сказать - диким) забавам - это называлось тогда эпикурейством. Так, во время службы в Брест-Литовске гусар Грибоедов был обойден приглашением на бал. В отместку он въехал в залу на лошади. Было очень весело. В другой раз залез шутки ради на хоры костела, увидел ноты на органе, сел и начал играть - он был великолепным музыкантом. Играл он так замечательно, что прихожане, внимая божественным звукам (кажется, это была Passion’s Music), замерли в благоговении, не решаясь даже вздохнуть. И когда музыка достигла уже самых невероятных высот, и душа вот-вот должна была увидеть Бога, органист врезал хулиганскую “Камаринскую”»…
Еще одна: «Империя расширяла границы, восьмой год шла Кавказская война. До “Хаджи-Мурата” должно было произойти еще много чего. А пока в воздухе витало жестокое обаяние имперской романтики! “Чтобы больше не иовничать, пускаюсь в Чечню, А /лексей/ П/етрович/ не хотел, но я сам ему навязался… будем вешать и прощать и плюем на историю…Имя Е/рмолова/ еще ужасает; дай Бог, чтобы это очарование не разрушилось. В Чечню! В Чечню!”, - писал Грибоедов своему другу Степану Бегичеву 7 декабря 1825 года».
И последняя: «Он был знаком с декабристами, но сам декабристом не был: его знаменитое bon mot - “Сто человек прапорщиков хотят изменить весь государственный быт Poccии”. Он был сам по себе, но на него показали (“…специфическое для декабристов рыцарство… сослужило им плохую службу в трагических условиях следствия и неожиданно обернулось нестойкостью”, - писал Юрий Лотман).
Первым, кто навестил Грибоедова на петербургской гауптвахте, был верный Фаддей Булгарин. Он носил другу передачи, исполнял все его поручения, хлопотал за него перед важными лицами. Притом Булгарин (находившийся на свободе) нервничал и время от времени впадал в панику. А Грибоедов (сидевший под арестом) его успокаивал. Самая великолепная его фраза - в одной из записок Булгарину с гауптвахты: “Сделай одолжение - не пугайся. Бояться людей - значит баловать их”».
https://www.peremeny.ru/blog/6827
Чтоб понять мелкотравчатость нынешнего либерального мышления, надо просто брать и помещать к ним, в их круг этих вот персонажей. Разговаривают Иртеньев с Макаревичем (про Байдена, русский рабский характер, незалежность Украйны, деспотию, гуманизм, «нормальные страны»), и тут - ррраз - и Грибоедов меж ними. Или Пушкин. Или Лермонтов. Или Бестужев-Марлинский. А то и Петр Вяземский. Не говорю: Достоевский. Про Блока вообще молчу.
Виктория Шохина /ФБ/
15 января
·
В ДР Грибоедова
Цитата: «Чуткий Блок ощущал, как “художественное волнение” Грибоедова переходит в “безумную тревогу»”. Он считал Чацкого демоническою личностью и переносил это на автора. Смотря что понимать под демонизмом, конечно… Но то, что (вопреки школьным представлениям) Чацкий - никакая не жертва, а довольно злобный психопат - это факт. “Случилось ли, чтоб вы, смеясь? или в печали? ошибкою? добро о ком-нибудь сказали? Хоть не теперь, а в детстве, может быть?”- спрашивает София Павловна.
…”Горе от ума», - писал Блок, - гениальнейшая русская драма, но как поразительно случайнаона! … И родилась она в какой-то сказочной обстановке… в мозгу петербургского чиновника с лермонтовской злостью и желчью в душе и лицом неподвижным, в котором «жизни нет»; мало этого: неласковый человек с лицом холодным и тонким, ядовитый насмешник и скептик - увидел “Горе от ума” во сне.
….Пушкин, кстати, считал, что Грибоедов умен, а его Чацкий - дурак ».
Еще цитата: «Великолепное образование (три факультета!), знание языков, желание служить на благо отечества и непременные (джонленноновские) очки вовсе не мешали Грибоедову предаваться довольно экстравагантным (если не сказать - диким) забавам - это называлось тогда эпикурейством. Так, во время службы в Брест-Литовске гусар Грибоедов был обойден приглашением на бал. В отместку он въехал в залу на лошади. Было очень весело. В другой раз залез шутки ради на хоры костела, увидел ноты на органе, сел и начал играть - он был великолепным музыкантом. Играл он так замечательно, что прихожане, внимая божественным звукам (кажется, это была Passion’s Music), замерли в благоговении, не решаясь даже вздохнуть. И когда музыка достигла уже самых невероятных высот, и душа вот-вот должна была увидеть Бога, органист врезал хулиганскую “Камаринскую”»…
Еще одна: «Империя расширяла границы, восьмой год шла Кавказская война. До “Хаджи-Мурата” должно было произойти еще много чего. А пока в воздухе витало жестокое обаяние имперской романтики! “Чтобы больше не иовничать, пускаюсь в Чечню, А /лексей/ П/етрович/ не хотел, но я сам ему навязался… будем вешать и прощать и плюем на историю…Имя Е/рмолова/ еще ужасает; дай Бог, чтобы это очарование не разрушилось. В Чечню! В Чечню!”, - писал Грибоедов своему другу Степану Бегичеву 7 декабря 1825 года».
И последняя: «Он был знаком с декабристами, но сам декабристом не был: его знаменитое bon mot - “Сто человек прапорщиков хотят изменить весь государственный быт Poccии”. Он был сам по себе, но на него показали (“…специфическое для декабристов рыцарство… сослужило им плохую службу в трагических условиях следствия и неожиданно обернулось нестойкостью”, - писал Юрий Лотман).
Первым, кто навестил Грибоедова на петербургской гауптвахте, был верный Фаддей Булгарин. Он носил другу передачи, исполнял все его поручения, хлопотал за него перед важными лицами. Притом Булгарин (находившийся на свободе) нервничал и время от времени впадал в панику. А Грибоедов (сидевший под арестом) его успокаивал. Самая великолепная его фраза - в одной из записок Булгарину с гауптвахты: “Сделай одолжение - не пугайся. Бояться людей - значит баловать их”».
https://www.peremeny.ru/blog/6827