(no subject)
Умер Юрий Бондарев.
Я никогда в жизни с ним не общался, но его присутствие было - как камертон: офицерский, гражданский, писательский.
Мирные вещи его я, скрывать не стану, не всегда ценил, там порой наблюдался перебор с нарочито залихватскими, претендующими то на остроумие, то на глубокомыслие диалогами, зато военные его повести, роман о 93-м «Бермудский треугольник», произвели на меня сильнейше впечатление. Он один из лучших баталистов не только в русской, но в мировой литературе, и, скажем, танковая атака в романе «Горячий снег» - сделана на невероятном уровне, ни у Хэма, ни у Ремарка вы ничего подобного не найдёте, это сопоставимо только с Толстым и его военными страницами.
Посему, когда умер Лимонов и в десяти подряд некрологах пропечатали, что ушёл последний великий русский писатель, я попросил не говорить лишний раз глупостей. В моих словах не было никакой резкости и уж тем более непочтения к Лимонову. Чего бы о себе Лимонов не думал - он именно что представитель русской литературы, великий ее представитель - и вместе с тем - звено, не последнее, но связующее Державина, Пушкина, Катенина и Герцена - с Чеховым и Горьким, Платоновым и Домбровским. Это надо уметь ценить. Говорить после его смерти о том, что умер последний великий писатель, может только Алик Кох, которому надо чтоб все здесь сдохло, и тогда Алик вздохнет спокойно, или какой-нибудь Платоша Беседин, надеющийся на то, что теперь, когда великие умерли, он наконец станет заметен.
Лимонов замечательно говорил, что личное бессмертие банально, - а вот продолжение человеческого вида и русской нации куда важней. В этом смысле, само существование великой русской литературы - есть залог бессмертия нации, и преждевременное прощание с ней - признак глупости и пораженчества. Что смерть Бондарева лишь заново высветила. Уходят великие. Но с нами Лихоносов и Личутин, здравствует безусловный классик Саша Соколов, за нами смотрит Александр Андреевич Проханов. Работают в русской литературе Леонид Юзефович, Евгений Водолазкин, Александр Терехов, Михаил Тарковский. Мы живы.
Вечная русская память великому писателю и человеку безупречной выправки Юрию Бондареву.
Он, как и прежде, спокоен и подтянут. В его ряду, с ним рядом - иные великие баталисты - Лермонтов, Бестужев-Мариинский, Денис Давыдов, Всеволод Гаршин, Александр Серафимович, Константин Воробьев.
Это огромная честь и невиданное достижение - быть в русской литературе, остаться в ней, стать ещё одним звеном. Ничего не уходит. Бондарев здесь. Русское слово звучит.
Я никогда в жизни с ним не общался, но его присутствие было - как камертон: офицерский, гражданский, писательский.
Мирные вещи его я, скрывать не стану, не всегда ценил, там порой наблюдался перебор с нарочито залихватскими, претендующими то на остроумие, то на глубокомыслие диалогами, зато военные его повести, роман о 93-м «Бермудский треугольник», произвели на меня сильнейше впечатление. Он один из лучших баталистов не только в русской, но в мировой литературе, и, скажем, танковая атака в романе «Горячий снег» - сделана на невероятном уровне, ни у Хэма, ни у Ремарка вы ничего подобного не найдёте, это сопоставимо только с Толстым и его военными страницами.
Посему, когда умер Лимонов и в десяти подряд некрологах пропечатали, что ушёл последний великий русский писатель, я попросил не говорить лишний раз глупостей. В моих словах не было никакой резкости и уж тем более непочтения к Лимонову. Чего бы о себе Лимонов не думал - он именно что представитель русской литературы, великий ее представитель - и вместе с тем - звено, не последнее, но связующее Державина, Пушкина, Катенина и Герцена - с Чеховым и Горьким, Платоновым и Домбровским. Это надо уметь ценить. Говорить после его смерти о том, что умер последний великий писатель, может только Алик Кох, которому надо чтоб все здесь сдохло, и тогда Алик вздохнет спокойно, или какой-нибудь Платоша Беседин, надеющийся на то, что теперь, когда великие умерли, он наконец станет заметен.
Лимонов замечательно говорил, что личное бессмертие банально, - а вот продолжение человеческого вида и русской нации куда важней. В этом смысле, само существование великой русской литературы - есть залог бессмертия нации, и преждевременное прощание с ней - признак глупости и пораженчества. Что смерть Бондарева лишь заново высветила. Уходят великие. Но с нами Лихоносов и Личутин, здравствует безусловный классик Саша Соколов, за нами смотрит Александр Андреевич Проханов. Работают в русской литературе Леонид Юзефович, Евгений Водолазкин, Александр Терехов, Михаил Тарковский. Мы живы.
Вечная русская память великому писателю и человеку безупречной выправки Юрию Бондареву.
Он, как и прежде, спокоен и подтянут. В его ряду, с ним рядом - иные великие баталисты - Лермонтов, Бестужев-Мариинский, Денис Давыдов, Всеволод Гаршин, Александр Серафимович, Константин Воробьев.
Это огромная честь и невиданное достижение - быть в русской литературе, остаться в ней, стать ещё одним звеном. Ничего не уходит. Бондарев здесь. Русское слово звучит.