(no subject)
Это не о браваде.
Это так, за жизнь.
Я не отменил ни одну поездку. С утра я отправляюсь на все три свои работы поочерёдно. Я общаюсь в день примерно с сотней людей, и хожу на ланч в любимый ресторан - он близко к работе, а больше тут кормить меня некому - семья далеко, сам же я не настолько себя люблю, чтоб готовить себе.
Вот уже неделю я ем в ресторане один. Неделю назад они сказали мне, что у них минус 60 процентов посетителей, три дня назад - что минус 90. Сегодня - что минус 99.
Я выходил сейчас, они очень спокойно и с большим достоинством людей, переживающих полный кризис, сказали мне: «Спасибо, что не покинули нас в эти трудные дни».
Я сразу вспомнил, как чаще всего именно по этой причине шёл сам и всегда вёл кого-то из бойцов в донцекие, часто почти пустые или совсем пустые рестораны. Все это время я неплохо зарабатывал на книгах, у меня были, у меня есть мои деньги, я их трачу. Мне хотелось как-то поддержать не только свой батальон (четыре месяца я его содержал только на свои деньги), донецких пенсионеров и сирот (100/200 тысяч своих отдавал в фонд каждый месяц в течение года), но и полуживых а финансовом смысле ребят, содержавших прекрасные донецкие кафе.
Десятки раз мы прямо из ресторана уезжали на передок. Это придавало особый шарм происходящему: щас вот здесь, а через 30 минут будем там.
Десятки раз с передка заезжали туда, крайне весёлые и возбужденные.
Собственно, потом я прочитал тысячу раз в блогах блядей, из которых 990 до Донецка не доехали, и рубля на гуманитарку не дали, что Прилепин не вылезал в Донецке из ресторанов.
Да, они правы. Бывал.
Впрочем, в тех местах, где я ещё бывал, они меня не видели. Потому что сами там не бывали никогда.
Это так, за жизнь.
Я не отменил ни одну поездку. С утра я отправляюсь на все три свои работы поочерёдно. Я общаюсь в день примерно с сотней людей, и хожу на ланч в любимый ресторан - он близко к работе, а больше тут кормить меня некому - семья далеко, сам же я не настолько себя люблю, чтоб готовить себе.
Вот уже неделю я ем в ресторане один. Неделю назад они сказали мне, что у них минус 60 процентов посетителей, три дня назад - что минус 90. Сегодня - что минус 99.
Я выходил сейчас, они очень спокойно и с большим достоинством людей, переживающих полный кризис, сказали мне: «Спасибо, что не покинули нас в эти трудные дни».
Я сразу вспомнил, как чаще всего именно по этой причине шёл сам и всегда вёл кого-то из бойцов в донцекие, часто почти пустые или совсем пустые рестораны. Все это время я неплохо зарабатывал на книгах, у меня были, у меня есть мои деньги, я их трачу. Мне хотелось как-то поддержать не только свой батальон (четыре месяца я его содержал только на свои деньги), донецких пенсионеров и сирот (100/200 тысяч своих отдавал в фонд каждый месяц в течение года), но и полуживых а финансовом смысле ребят, содержавших прекрасные донецкие кафе.
Десятки раз мы прямо из ресторана уезжали на передок. Это придавало особый шарм происходящему: щас вот здесь, а через 30 минут будем там.
Десятки раз с передка заезжали туда, крайне весёлые и возбужденные.
Собственно, потом я прочитал тысячу раз в блогах блядей, из которых 990 до Донецка не доехали, и рубля на гуманитарку не дали, что Прилепин не вылезал в Донецке из ресторанов.
Да, они правы. Бывал.
Впрочем, в тех местах, где я ещё бывал, они меня не видели. Потому что сами там не бывали никогда.