(no subject)
О людях, которые меня поразили.
http://stnmedia.ru/mag/december-2018/22233/?fbclid=IwAR1q6L06fN_z06x1AgalplN7_i8fupBzMvv5ICaAKPrHEQHJsL_SigejtuI
Мужицкая соль земли
Пока живу, буду помнить эти странные и удивительные встречи. Звонит моему агенту некий неизвестный: «Хочу пообщаться с Захаром». Такие звонки, без кокетства, бывают часто, слишком часто, и агент для того и предназначен, чтоб понять, с кем мы имеем дело: с очередным спасителем человечества от инопланетной угрозы или… В общем, я приезжал в Москву на день из Донецка, встречался на Красной площади с читателями, еле разговаривал, в голове что-то другое было. После встречи подошел агент, говорит: «Ты с человеком обещал встретиться». Ой, думаю, сил совсем нет… Но обещал же.
Сели втроем в каком-то ресторане: агент, я, звонивший. Он - крепкий русский мужик, очень спокойный, брюнет. Начали медленно, почти нехотя говорить за то за сё. Почти не пили. По рюмке коньяку. Через какое-то время я ожил и почувствовал к человеку что-то вроде уважения, но, скорей признаться, неясный человеческий интерес. При всем том что он вообще не пытался меня заинтересовать, говорил в целом скупо, но всегда очень продуманно и точно. Немного о себе, немного по состоянию дел в России, немного по экономике. Этим и заинтересовал - безупречной точностью формулировок и минимальным вложением эмоций. Видно было - трудяга, а никакой не аристократ. Русский умный и дельный мужик без пафоса. Когда уже расставались, он дал пакет - самый обычный, рублей за пять: «Это вам, возьмите». Я кинул пакет в сумку. Крепко пожал ему руку. С этим пакетом в сумке вернулся в Донецк и куда-то сразу умчался по неотложным. Вспомнил только к вечеру о подарке. Залез в сумку, вытащил пакет. Там было три миллиона рублей. Честно говоря, у меня второй раз была такая сумма в руках. Я небогатый человек. И деньги меня несколько пугают.
Написал ему тут же: «Спасибо, но… что с ними делать?» Он говорит: «Это ваши. Но у вас гуманитарный фонд - можете туда вложить». Написал жене, Маше. Она с детьми, с четырьмя, была в Нижнем. Написала в ответ: «Ни рубля домой не присылай, это не нам. Потрать все там, на местных, на нуждающихся, на больных и раненых». Так и сделал.
В другой раз, уже через год, меньшую, но тоже очень крупную сумму дал великий режиссер и не менее великий актер, и вообще удивительный человечище. Сын офицера НКВД, между прочим. Я спрашиваю: «С меня отчет нужен какой-то?» Он даже не ответил - махнул рукой. Трать, мол, верю. Маме написал своей, с кем виделся. Она пишет: «Я его тридцать лет как люблю всей душой». … кто ж его не любит.
Третий раз, меньшую, но опять же неприподъемную по моим меркам сумму дал культовый рок-музыкант, которого вся страна любовно зовет уменьшительным именем.
Посидели с ним в кафе, он рассказывал о том, как помогает православным храмам в самых разных странах мира. Об этом, кстати, никто не знает. Как и о том, что он помог мне.
Но самые большие деньги переводил мне и переводит вот уже, кажется, пятый год человек из Новосибирска. Кроме того, он периодически собирает какие-то удивительные подарки нуждающимся солдатам и детям. Подходит к этому с истинно мужской изобретательностью и смекалкой: там только очень нужные, очень качественные и очень надежные вещи.
Как-то один знакомый командир попросил его помочь с одеялами и постельным бельем. Знаете, что сибиряк сделал? Он заказал отдельный вагон в грузовом составе в поезде из Новосибирска - и все нуждающиеся были обеспечены разом. Он, этот человек, откликался каждый раз, когда его просили, и каждый раз помогал. И постоянно помогал, когда не просили.
Я видел его только однажды. Приезжал в Новосибирск на читательскую встречу, и он пришел туда, спокойный, собранный, просто одетый - русский мужик после пятидесяти.
Мы пошли на ужин в небольшой компании: он и еще пара моих друзей.
Не скажу, что они были похожи с тем, первым - разве что крепкая, уверенная мужская порода, выдержанность, отсутствие малейшей позы роднила их.
По каким-то зримым и незримым признакам, немного поразмыслив, я понял, что деньги у них есть - и у первого, и у второго - но не десятки миллионов, а куда меньше.
Но и никакого желания пользоваться благами, даруемыми этой обеспеченностью, у них тоже нет.
Я расспросил у этого, новосибирского, есть ли у него машины, яхты, как часто он ездит за границу. Он спокойно отвечал, что яхты нет - не нужна, машина - есть, такая же, как у меня или наподобие, за границей был несколько раз… Но… всё там ясно, что там делать. Жена, дети? Да, есть. Всё в порядке. Всё на местах. Не сказал бы, что у первого, у второго имеются какие-то политические взгляды - нет. Только здравый смысл и человечность.
Здравый смысл им сказал: «Зачем мне так много - всё равно на всё хватает». Кажется, дело было так. На самом деле я не знаю как. Я их не разгадал. Имен своих они не просили называть. Но и не называть не просили. Сказали: «Если нужно - назови. Не нужно - не называй». Они не скрываются и славы не ищут. Пишут мне редко, раз в год, не чаще.
Один написал, кажется, какую-то мысль по поводу Сергея Есенина, когда узнал, что я пишу о нем книгу. Очень дельную мысль. Второй написал, что скорбит о гибели моего товарища Александра Захарченко, и выразил соболезнования. Очень сдержанные.
И больше ни слова. Кажется, это и есть христианское отношение к жизни.
Ходят ли они в храм, я не спросил.
http://stnmedia.ru/mag/december-2018/22233/?fbclid=IwAR1q6L06fN_z06x1AgalplN7_i8fupBzMvv5ICaAKPrHEQHJsL_SigejtuI
Мужицкая соль земли
Пока живу, буду помнить эти странные и удивительные встречи. Звонит моему агенту некий неизвестный: «Хочу пообщаться с Захаром». Такие звонки, без кокетства, бывают часто, слишком часто, и агент для того и предназначен, чтоб понять, с кем мы имеем дело: с очередным спасителем человечества от инопланетной угрозы или… В общем, я приезжал в Москву на день из Донецка, встречался на Красной площади с читателями, еле разговаривал, в голове что-то другое было. После встречи подошел агент, говорит: «Ты с человеком обещал встретиться». Ой, думаю, сил совсем нет… Но обещал же.
Сели втроем в каком-то ресторане: агент, я, звонивший. Он - крепкий русский мужик, очень спокойный, брюнет. Начали медленно, почти нехотя говорить за то за сё. Почти не пили. По рюмке коньяку. Через какое-то время я ожил и почувствовал к человеку что-то вроде уважения, но, скорей признаться, неясный человеческий интерес. При всем том что он вообще не пытался меня заинтересовать, говорил в целом скупо, но всегда очень продуманно и точно. Немного о себе, немного по состоянию дел в России, немного по экономике. Этим и заинтересовал - безупречной точностью формулировок и минимальным вложением эмоций. Видно было - трудяга, а никакой не аристократ. Русский умный и дельный мужик без пафоса. Когда уже расставались, он дал пакет - самый обычный, рублей за пять: «Это вам, возьмите». Я кинул пакет в сумку. Крепко пожал ему руку. С этим пакетом в сумке вернулся в Донецк и куда-то сразу умчался по неотложным. Вспомнил только к вечеру о подарке. Залез в сумку, вытащил пакет. Там было три миллиона рублей. Честно говоря, у меня второй раз была такая сумма в руках. Я небогатый человек. И деньги меня несколько пугают.
Написал ему тут же: «Спасибо, но… что с ними делать?» Он говорит: «Это ваши. Но у вас гуманитарный фонд - можете туда вложить». Написал жене, Маше. Она с детьми, с четырьмя, была в Нижнем. Написала в ответ: «Ни рубля домой не присылай, это не нам. Потрать все там, на местных, на нуждающихся, на больных и раненых». Так и сделал.
В другой раз, уже через год, меньшую, но тоже очень крупную сумму дал великий режиссер и не менее великий актер, и вообще удивительный человечище. Сын офицера НКВД, между прочим. Я спрашиваю: «С меня отчет нужен какой-то?» Он даже не ответил - махнул рукой. Трать, мол, верю. Маме написал своей, с кем виделся. Она пишет: «Я его тридцать лет как люблю всей душой». … кто ж его не любит.
Третий раз, меньшую, но опять же неприподъемную по моим меркам сумму дал культовый рок-музыкант, которого вся страна любовно зовет уменьшительным именем.
Посидели с ним в кафе, он рассказывал о том, как помогает православным храмам в самых разных странах мира. Об этом, кстати, никто не знает. Как и о том, что он помог мне.
Но самые большие деньги переводил мне и переводит вот уже, кажется, пятый год человек из Новосибирска. Кроме того, он периодически собирает какие-то удивительные подарки нуждающимся солдатам и детям. Подходит к этому с истинно мужской изобретательностью и смекалкой: там только очень нужные, очень качественные и очень надежные вещи.
Как-то один знакомый командир попросил его помочь с одеялами и постельным бельем. Знаете, что сибиряк сделал? Он заказал отдельный вагон в грузовом составе в поезде из Новосибирска - и все нуждающиеся были обеспечены разом. Он, этот человек, откликался каждый раз, когда его просили, и каждый раз помогал. И постоянно помогал, когда не просили.
Я видел его только однажды. Приезжал в Новосибирск на читательскую встречу, и он пришел туда, спокойный, собранный, просто одетый - русский мужик после пятидесяти.
Мы пошли на ужин в небольшой компании: он и еще пара моих друзей.
Не скажу, что они были похожи с тем, первым - разве что крепкая, уверенная мужская порода, выдержанность, отсутствие малейшей позы роднила их.
По каким-то зримым и незримым признакам, немного поразмыслив, я понял, что деньги у них есть - и у первого, и у второго - но не десятки миллионов, а куда меньше.
Но и никакого желания пользоваться благами, даруемыми этой обеспеченностью, у них тоже нет.
Я расспросил у этого, новосибирского, есть ли у него машины, яхты, как часто он ездит за границу. Он спокойно отвечал, что яхты нет - не нужна, машина - есть, такая же, как у меня или наподобие, за границей был несколько раз… Но… всё там ясно, что там делать. Жена, дети? Да, есть. Всё в порядке. Всё на местах. Не сказал бы, что у первого, у второго имеются какие-то политические взгляды - нет. Только здравый смысл и человечность.
Здравый смысл им сказал: «Зачем мне так много - всё равно на всё хватает». Кажется, дело было так. На самом деле я не знаю как. Я их не разгадал. Имен своих они не просили называть. Но и не называть не просили. Сказали: «Если нужно - назови. Не нужно - не называй». Они не скрываются и славы не ищут. Пишут мне редко, раз в год, не чаще.
Один написал, кажется, какую-то мысль по поводу Сергея Есенина, когда узнал, что я пишу о нем книгу. Очень дельную мысль. Второй написал, что скорбит о гибели моего товарища Александра Захарченко, и выразил соболезнования. Очень сдержанные.
И больше ни слова. Кажется, это и есть христианское отношение к жизни.
Ходят ли они в храм, я не спросил.