Тайна.
Оригинал взят у hargo в Тайна.
Тихонько скрипнула дверь кабинета, Миттермайер отложил в сторону документ, который читал, взглянул на вошедшего, и охнул. На пороге стоял Феликс - взъерошенный, грязный, на разбитой губе кровь, в глазах отчаяние.
- Сыночек... ты что - дрался? Что случилось?
Мальчик молчал, только носом шмыгнул. Вольф подошёл к нему, опустился на колено, взглянул в глаза.
- Обещаю - я не буду тебя ругать. Расскажи всё. Я ведь знаю, что у тебя нет дурной привычки решать споры кулаками.
Феликс глубоко вдохнул, словно решался прыгать в воду с обрыва.
- Кристиан фон Дайш сказал про вас с мамой гадость... Что я совсем на вас не похож, что вы, наверное, не мои родители. Я готов был голову ему оторвать! Папа, это же неправда, что я тебе неродной, ведь неправда!
Миттермайер вздрогнул. Как он надеялся отложить этот разговор на то время, когда Феликс подрастет немного. Но теперь нельзя увиливать от ответа.
- Сынок... Прошу тебя - выслушай меня спокойно. Я много раз рассказывал тебе о своём друге - Оскаре фон Ройентале. Незадолго до своей гибели он встретил женщину, с которой ему, видимо, удалось найти общий язык. Она родила Ройенталю сына, а потом бесследно исчезла. 16 декабря эта женщина снова пришла к Оскару, видимо узнала, что он тяжело ранен и не выживет, хотела попрощаться. Принесла с собой сына. А уходя - оставила малыша подручным Ройенталя с просьбой передать ребёнка на воспитание адмиралу флота Миттермайеру, - теперь уже Вольфу понадобилось набрать воздуха в грудь, - этим ребёнком был ты.
Феликс потрясённо смотрел на отца, губы его задрожали.
- Так я не ваш сын? Я чужой?..
- Не говори так, милый. Поверь - мы с мамой любим тебя как родного. Разве так уж важно, чья кровь течёт в жилах человека, если ты его любишь? Вот тебе самому мы кажемся хуже из-за того, что ты теперь знаешь, что мы тебя усыновили?
- Нет! - Феликс крепко обнял Миттермайера, - нет, нет! Ты хороший... и мама тоже, и Ани. Только... только я не понимаю, почему настоящая мама меня бросила? Она что - совсем меня не любила?
- Не знаю, малыш. Может дело в том, что она из клана Лихтенладе, и считается родственницей государственного преступника. Возможно, она боялась, что из-за этого и ты станешь изгоем. Лично я не понимаю, как можно не полюбить такого славного мальчика. Для меня день, когда ты сказал мне "папа", был самым счастливым днём на свете.
Феликс теснее прижался к отцу.
- Папа, - прошептал он, - папочка. Я так тебя люблю. И маму с сестрёнкой.
Тихонько скрипнула дверь кабинета, Миттермайер отложил в сторону документ, который читал, взглянул на вошедшего, и охнул. На пороге стоял Феликс - взъерошенный, грязный, на разбитой губе кровь, в глазах отчаяние.
- Сыночек... ты что - дрался? Что случилось?
Мальчик молчал, только носом шмыгнул. Вольф подошёл к нему, опустился на колено, взглянул в глаза.
- Обещаю - я не буду тебя ругать. Расскажи всё. Я ведь знаю, что у тебя нет дурной привычки решать споры кулаками.
Феликс глубоко вдохнул, словно решался прыгать в воду с обрыва.
- Кристиан фон Дайш сказал про вас с мамой гадость... Что я совсем на вас не похож, что вы, наверное, не мои родители. Я готов был голову ему оторвать! Папа, это же неправда, что я тебе неродной, ведь неправда!
Миттермайер вздрогнул. Как он надеялся отложить этот разговор на то время, когда Феликс подрастет немного. Но теперь нельзя увиливать от ответа.
- Сынок... Прошу тебя - выслушай меня спокойно. Я много раз рассказывал тебе о своём друге - Оскаре фон Ройентале. Незадолго до своей гибели он встретил женщину, с которой ему, видимо, удалось найти общий язык. Она родила Ройенталю сына, а потом бесследно исчезла. 16 декабря эта женщина снова пришла к Оскару, видимо узнала, что он тяжело ранен и не выживет, хотела попрощаться. Принесла с собой сына. А уходя - оставила малыша подручным Ройенталя с просьбой передать ребёнка на воспитание адмиралу флота Миттермайеру, - теперь уже Вольфу понадобилось набрать воздуха в грудь, - этим ребёнком был ты.
Феликс потрясённо смотрел на отца, губы его задрожали.
- Так я не ваш сын? Я чужой?..
- Не говори так, милый. Поверь - мы с мамой любим тебя как родного. Разве так уж важно, чья кровь течёт в жилах человека, если ты его любишь? Вот тебе самому мы кажемся хуже из-за того, что ты теперь знаешь, что мы тебя усыновили?
- Нет! - Феликс крепко обнял Миттермайера, - нет, нет! Ты хороший... и мама тоже, и Ани. Только... только я не понимаю, почему настоящая мама меня бросила? Она что - совсем меня не любила?
- Не знаю, малыш. Может дело в том, что она из клана Лихтенладе, и считается родственницей государственного преступника. Возможно, она боялась, что из-за этого и ты станешь изгоем. Лично я не понимаю, как можно не полюбить такого славного мальчика. Для меня день, когда ты сказал мне "папа", был самым счастливым днём на свете.
Феликс теснее прижался к отцу.
- Папа, - прошептал он, - папочка. Я так тебя люблю. И маму с сестрёнкой.