О людях Великих
Все знают Михайла Васильича Ломоносова, он был химиком, физиком, историком, поэтом и т.д. и т.п., в общем, велик был человек, без сомнения велик! Но не все знают, что фамилия у него была во многом говорящая…
Временами, хорошенько нализавшись, сей учёный муж, забредая в стены родной Академии, иных господ академиков, не согласных с его научными изысканиями, хлестал по мордасам, других гонял по всем коридорам... Таковые случаи происходили довольно регулярно, и прикрывал его похождения глава канцелярии Шумахер Иван Данилыч, вследствие чего светило науки отделывалось 2х месячными арестами или же лишением половины жалованья, в общем мелочью.
Хлопоты Михайла Васильич доставлял не только учёным мужам Академии, но и своим соседям. И как-то раз, тихим сентябрьским вечером в году эдак 1742 в дом Иоганна Штурма, садовника, кстати, как раз при Академии Наук, вбежала его же служанка. Вид у неё был, гхм, залихватский. Рубашка разодрана, под глазом освещающий окрестности фонарь. Стоит отметить, что садовник в тот вечер принимал гостей, таких же немцев, как и он сам.
Но гости недолго любовались красотой служанки, ибо почти сразу за ней в дом ворвался автор раздрая туалета (не путать с ватерклозетом или сортиром) служанки. Да-да, именно он, господин Ломоносов и был автором сего непотребства! Дальше лучше, нарушитель спокойствия с порога заявляет, что де, жрущие и пьющие туточки немцы украли у него плащ-епанчу. На что один из гостей, лекарь Ингерманландского полка Брашке ответствует, что сударю надобно пойти по прямой, ибо собрались за столом исключительно порядочные люди. А таковые беспочвенные обвинения позорны для них, и за это можно и огрести.
Тогда ещё адъюнкт (по современному доцент) АН, Ломоносов даёт господину Брашке по зубам, после берёт тяжёлую деревяшку (на ней в те славные времена парики вешали) и начинает полировать спины всех, попадающихся под руку. Попавшуюся на глаза хозяйку дома, мадам Штурм, называет курвою и также даёт ей по мордасам. Папеньке её, герру Грове, переводчику из немецкой камер-конторы, прилетает подарок в ухо. Далее деревяшка сталкивается с затылком господина Прейсера, бухгалтера книжной лавки АН (через неделю после описываемых событий попался на казнокрадстве).
В общем, гостям сие свинство надоело, и они берутся за шпаги, Михайла Васильич не стушевался и также схватился за свою. Началась дуэль, на тот свет так никто и не отправился, но было разбито зеркало и шпагой порублена дверь, так что отделались товарищи царапинами.
Далее прибежали караульные, ибо битва продолжалась уже на улице, где примерно половина гостей была отправлена нашим бравым адъюнктом в нокаут. Караульные сначала пытались на словах вразумить буяна, но после того, как один из них лишился пары зубов, наплевали на все приличия, навалились на героя нашего сказа и скрутили его на глазах у всей разбуженной в тот поздний час улицы.
Его отправили по-нашему в обезьянник, где Ломоносов просидел… Сутки! После чего отпущенный, пошёл похмеляться.
Вы не подумайте, я люблю Ломоносова, а после того, как лет 10 назад прочитал про его похождения, полюбил ещё больше, Велик был Ломоносов, Велик! Ко всему прочему нужно ведь и понимать, что время такое тогда было, весёлое и разухабистое.
А теперь немножко про Пушкина, точнее про один случай произошедший с ним на каком-то из множества приёмов.
"Наше всё" Алексан Сергеич Пушкин, как я уже сказал, сидел на приёме, за столом, заставленным всевозможными яствами и захотелось ему отведать рака. Попросил он рядом сидевшую барышню передать его ему, барышня всенепременно изъявила желание выполнить просьбу великого поэта, да так рьяно принялась за неё, что рак оказался не на тарелке, а на самом герое. Пушкин человеком был гениальным, как все мы знаем, и гениальность его заключалась в его языке. Вот фраза, которую выдал поэт: "Вы мне целились в тарелку, а попали прямо в глаз, сразу видно вы не целка, дайте раком ещё раз!".
P.S. Я, конечно, кое-где и приукрасил, но происходившие события без сомнения имели место быть в жизни этих двух великих людей.
Временами, хорошенько нализавшись, сей учёный муж, забредая в стены родной Академии, иных господ академиков, не согласных с его научными изысканиями, хлестал по мордасам, других гонял по всем коридорам... Таковые случаи происходили довольно регулярно, и прикрывал его похождения глава канцелярии Шумахер Иван Данилыч, вследствие чего светило науки отделывалось 2х месячными арестами или же лишением половины жалованья, в общем мелочью.
Хлопоты Михайла Васильич доставлял не только учёным мужам Академии, но и своим соседям. И как-то раз, тихим сентябрьским вечером в году эдак 1742 в дом Иоганна Штурма, садовника, кстати, как раз при Академии Наук, вбежала его же служанка. Вид у неё был, гхм, залихватский. Рубашка разодрана, под глазом освещающий окрестности фонарь. Стоит отметить, что садовник в тот вечер принимал гостей, таких же немцев, как и он сам.
Но гости недолго любовались красотой служанки, ибо почти сразу за ней в дом ворвался автор раздрая туалета (не путать с ватерклозетом или сортиром) служанки. Да-да, именно он, господин Ломоносов и был автором сего непотребства! Дальше лучше, нарушитель спокойствия с порога заявляет, что де, жрущие и пьющие туточки немцы украли у него плащ-епанчу. На что один из гостей, лекарь Ингерманландского полка Брашке ответствует, что сударю надобно пойти по прямой, ибо собрались за столом исключительно порядочные люди. А таковые беспочвенные обвинения позорны для них, и за это можно и огрести.
Тогда ещё адъюнкт (по современному доцент) АН, Ломоносов даёт господину Брашке по зубам, после берёт тяжёлую деревяшку (на ней в те славные времена парики вешали) и начинает полировать спины всех, попадающихся под руку. Попавшуюся на глаза хозяйку дома, мадам Штурм, называет курвою и также даёт ей по мордасам. Папеньке её, герру Грове, переводчику из немецкой камер-конторы, прилетает подарок в ухо. Далее деревяшка сталкивается с затылком господина Прейсера, бухгалтера книжной лавки АН (через неделю после описываемых событий попался на казнокрадстве).
В общем, гостям сие свинство надоело, и они берутся за шпаги, Михайла Васильич не стушевался и также схватился за свою. Началась дуэль, на тот свет так никто и не отправился, но было разбито зеркало и шпагой порублена дверь, так что отделались товарищи царапинами.
Далее прибежали караульные, ибо битва продолжалась уже на улице, где примерно половина гостей была отправлена нашим бравым адъюнктом в нокаут. Караульные сначала пытались на словах вразумить буяна, но после того, как один из них лишился пары зубов, наплевали на все приличия, навалились на героя нашего сказа и скрутили его на глазах у всей разбуженной в тот поздний час улицы.
Его отправили по-нашему в обезьянник, где Ломоносов просидел… Сутки! После чего отпущенный, пошёл похмеляться.
Вы не подумайте, я люблю Ломоносова, а после того, как лет 10 назад прочитал про его похождения, полюбил ещё больше, Велик был Ломоносов, Велик! Ко всему прочему нужно ведь и понимать, что время такое тогда было, весёлое и разухабистое.
А теперь немножко про Пушкина, точнее про один случай произошедший с ним на каком-то из множества приёмов.
"Наше всё" Алексан Сергеич Пушкин, как я уже сказал, сидел на приёме, за столом, заставленным всевозможными яствами и захотелось ему отведать рака. Попросил он рядом сидевшую барышню передать его ему, барышня всенепременно изъявила желание выполнить просьбу великого поэта, да так рьяно принялась за неё, что рак оказался не на тарелке, а на самом герое. Пушкин человеком был гениальным, как все мы знаем, и гениальность его заключалась в его языке. Вот фраза, которую выдал поэт: "Вы мне целились в тарелку, а попали прямо в глаз, сразу видно вы не целка, дайте раком ещё раз!".
P.S. Я, конечно, кое-где и приукрасил, но происходившие события без сомнения имели место быть в жизни этих двух великих людей.