3.Шерше ля Фам! Юродивые и монахи пытаются спасти православие
Общественная совесть оказалась не так сговорчива, как совесть духовника его Иосифа.
Послышался глухой ропот и на царя, и на верного ему патриарха Иосифа. Монахи разных монастырей отказались от общения с этим патриархом. Α многочисленные так называемые Божьи люди: саккофоры-сумконосцы, странники, юродивые, загадочные бродяги, кликуши и прочие люди без рода и племени, тайно, неуловимо, ходили в дома обывателей Цареграда и чернили Палеолога и сторонников его.
Сей государь и патриарх сначала презирали эту силу темную, но потом принуждены были запугать общественную совесть решительной мерой. По общем совещании постановлено было передать дело ο беспокойных монахах великому логофету. Α этот в своем доме подвергал их жестоким истязаниям: сек, держал на весу, бил, почетнейших между ними бесчестил и как людей опозоренных водил по площадям и, наконец, ссылал их в отдаленные места. Однако все эти жестокости были потрачены даром. Общественная совесть хоть и была запугана, но боль осталась внутри и ждала случая, чтобы обнаружиться с новою силой.
Рядом с этими церковными смутами шли смуты политические во имя ослепленного царя, отрока Иоанна. Восстания разных деспотов, севастократоров и латинских властителей Ахайи и Пелопоннеса пришлось останавливать силою. Болгария, у которой на престоле была дочь покойного царя Феодора Ласкариса и сестра ослепленного Иоанна, стала грозить и Византию постоянно держала настороже. Так же точно относились к этой державе и страшные тогда татары. Тогда уже ничего нельзя было сделать силой: надлежало прибегать к хитростям. Посему пущены были в ход подкупы, брачные союзы, клятвы, обещания (Пахимер и Григорас).
В таком положены были дела Восточной империи, когда пришла туда весть ο грозных приготовлениях сицилийского короля Карла против Константинополя. Он был тесть изгнанного незадолго пред сим из Константинополя латинского императора Балдуина и готовился возвратить своему зятю потерянный престол. Михаил Палеолог предвидел грозу с этой сгороны, будучи уверен, что западники не простят ему легкого возвращения Константинополя, которым владели 58 лет, и заранее принимал меры отклонить от себя эту опасносгь. Крестовые походы еще у всех были в памяти.
Палеолог хорошо знал, где находится сила, заправляющая эти походы, и вскоре по вступлении в Константинополь отправил посольство к папе с целью смягчить тяжкое впечатление, произведенное в Западной Европе изгнанием латин из Цареграда. Вслед за этим посольством отправлено было другое, за другим третье. Это последнее было вызвано уже прямо воинственными приготовлениями Карла и, по всей вероятности, осталось бы безуспешно, как и два первые, если бы не умер папа Климент IV, большой почитатель сицилийского короля.
На кафедру его возведен был Григорий X. Это был старый знакомый Палеолога по Сирии, где он жил до той поры под именем Феобальда. Но особенно важно было для сего царя то, что новый папа был добр и мечтателен и искренно желал соединения Церквей, Восточной и Западной (Пахимер). Этот папа, знавший ο сношениях Палеолога со своими предшественниками и об условиях, на каких велись они, вскоре по вступлении своем на кафедру первый отправил к нему посольство с извещением ο своем вступлении и с предложением единения Церквей. Палеолог обрадовался. Противник его Карл был теперь обезоружен. Но отклонивши одно затруднение, Михаил встречал другое. Это новое затруднение состояло в том: как соединить Греческую Церковь с Римской на тех условиях, какие придумывались.
Α условия эти были: признание первенства папы, провозглашение имени его во время богослужения и апелляция на его имя. Вековая вражда Востока и Запада, усиленная в последние двести лет неистовствами крестоносцев на Востоке и последним 58-летним владычеством латинян в Константинополе, была хорошо извесгна Палеолоіу. Он также сознавал ясно и свое натянутое отношение к Церкви, как отлученный, и к обществу, как похититель престола. В таких обстоятельствах трудно было вводить и менее смелую затею. Но он зашел уже так далеко, что отступать было поздно. Раз ставши на гладкую дорогу, Михаил уже не хотел сойти с нее.
Папские послы приняты были великолепно. Великий логофет Акрополит получил от Палеолога приказ морочить глаза дорогим гостям. И действительно, он повел дело ловко, следя за всеми движениями православного населения столицы. Соглядатаи его верно доносили ему ο всем, и он заблаговременно накрывал подозреваемых людей и разделывался с ними по-свойски. Во время прогулок папских послов по городу, особенно во время посещения ими православных храмов, предусмотрительный министр Палеолога заранее устранял от этих мест подозреваемых людей и расставлял тут продажных ревнителей унии.
Но такое мороченье не могло же быть продолжительно. Папские послы хотели наконец добиться толку. Надлежало удовлетворить их требования. Тогда Палеолог, подготовив наперед патриарха и архиереев, открыл в Константинополе Собор для рассуждения ο предложении папы. Сверх чаяния, он встретил со стороны патриарха, своего прежнего верного слуги, и прочих архиереев такой отпор, что принужден был закрыть Собор. Однако это не понудило его ни на шаг отступить от своего намерения.
Отложив расправу с ревнителями православия до более благоприятного времени, он озаботился теперь отправить торжественное посольсгво к римскому первосвященнику с приветом, с обещаниями и богатыми подарками для папы и кардиналов его. Посольство состояло из духовных и мирских сановников. Во главе первых находился бывший патриарх Герман, а во главе вторых - великий логофет Акрополит. Потерявши половину своих спутников и подарков во время» бури на море, духовные сановники вместе с Акрополитом прибыли в Рим, радушно были приняты папою и провели там весну и лето. Это было в 1273 году. В следующее же лето папа для рассуждений ο соединении Церквей открыл Собор в Лугдуне. Туда приглашено было и посольство Палеолога.
Перенесемся оттуда на Афон и узнаем: приглашал ли Палеолог тамошних монахов к принятию унии, и если приглашал, то какой ответ они дали ему.
Так как сей государь, как мы уже знаем, по примеру царственных предшественников своих, крепко радел ο благосостоянии афонских монастырей, дарил им доходные имения, дорожил духовными подвигами тамошних монахов, издавал инвеституру их проту, то угодно было ему пригласить их к молитвенному и послушному общению с Римским папою и, в случае согласия их на то, примером их увлечь к унии многое множество мирян, имевших высокое понятие ο святогорцах. Для сего он прислал на Афон свой владычный приказ (πρόσταγμα), в котором предлагал им воспоминать имя папы в молитюсловиях и признать его первенство между всеми патриархами и право окончательного решения церковных дел.
Этот приказ выяснил афонцам все, что они слышали неодинако- во и что казалось им сомнительным. Тогда они сообща написали и представили Палеологу вероисповедное послание, в котором опровергли все папские нововведения в Христовой Церкви и выразили свое решительное нежелание принять их, а в конце послания сказали вот что: «Никак не дозволяй сего ради души твоей святой, царю святый и Богом поставленный самодержец, и вместе Христу возлюбленный и христолюбивейший. Но держись, как держишься, по благодати Христовой, того, чему ты научен и что тебе вверено, зная, Кем ты научен [см. 2 Тим. 3, 14]. Храни добрый залог, избегая, по учению великого апостола, негодных пустословий лжеименного знания, да посредством тебя, с тобою и со всем домом твоим, славящим Бога, и мы, составляющие полноту христиан, будем соблюдены, как православные и Богу утодные, на день явления Господа, и с вами и сами сделаемся неукоризненными наследниками Царства Его вечно».
"ИСТОРИЯ АФОНА" в 2-х томах . епископ Порфирий Успенский