"Мы, сильные, должны сносить немощи бессильных..."
Сегодняшний календарный богослужебный отрывок из Рим. 15:1-7, между прочим, читается при совершении таинства Елеосвящения (соборования) в числе одного из семи апостольских чтений. Собираются ради этого Елеосвящения совсем уж не сильные, но как раз те, кто чувствует свою немощь, физическую или духовную. Тогда к кому можно отнести слова "сильные"? С точки зрения истории и контекста послания, имея в виду предыдущую 14-ю главу к Рим., апостол, конечно, имеет в виду себя и своих единомышленников, уже сумевших освободиться от условностей закона Моисея и сбросить с себя его иго. Вера в то, что Христос, придя, освободил всех от этих условностей и показал самое главное в законе, как раз придаёт немало сил и освобождает внутренне. Но тем не менее, такая вера была далеко не у всех, и оставались христиане из иудеев, подходившие к вере по старой привычке законничества. Тем более, что в Торе чётко прописано, что можно есть и что нельзя, какие животные чистые и какие нечистые, не говоря уже о том, что обрезание было наиболее священным догматом веры для иудеев. А тут проповедают некоторые о свободе, о необязательности обрезания для новообращенных язычников или о том, что идолы для нас ничто, поскольку "Господня земля и всё, что наполняет её", или о том, что не то, что входит внутрь чрева извне, оскверняет человека, а то, что исходит из сердца человеческого (злые помыслы), это оскверняет человека! Не всем такая свобода была по душе. Но чтобы не разделялось единое Тело Христа, Павел и предлагает: "немощного в вере принимайте без споров о мнениях" (Рим. 14:1). Соответственно, далее: "Кто ест, не уничижай того, кто не ест; и кто не ест, не осуждай того, кто ест, потому что Бог принял его. Кто ты, осуждающий чужого раба? Перед своим Господом стоит он, или падает. И будет восставлен, ибо силен Бог восставить его" (14:3-4).
Наверно, к тем, кто сейчас хочет быть сильнее в вере, укрепляться в ней и возрастать, могут тоже быть отнесены с оговоркой эти же слова апостола. Разумеется, кто всерьез назовет себя сильным в вере, если даже тот же Павел в другом послании пишет, что скорее будет хвалиться немощью своей и что без Христа мы все со своими делами мало что вообще значим! Ну и разные мнения могут относиться не только к ритуально-обрядовой стороне церковной жизни. В последние годы здесь еще добавилась и общественно-политическая сторона! Но здесь, на мой взгляд, абсолютно всё то же самое. Из многообразной и противоречивой действительности недавнего прошлого и на глазах разворачивающегося настоящего каждый может выхватить разные факты и составить себе картину, наиболее близкую собственному сердцу, и эти картины могут запросто противоречить друг другу. Стоит ли об этом спорить, что-то доказывать, убеждать, если чаще всего человек уже заранее составил себе суд, под который всё время подбирает себе удобные факты? Разумеется, нет, это будет пустая трата времени, а вот человека, немощного в своей вере, но по-своему дорогого, которого мы можем любить совсем не за его выбранную политическую позицию, потерять можно запросто. Чаще всего в этих бесконечных спорах можно проследить обыкновенное самоутверждение и самоугождение - чтобы моя точка зрения непременно взяла верх! Я могу выразить свою позицию, и она у меня более-менее оформлена, но не собираюсь на ней настаивать любой ценой.
Разумеется, в таких случаях каждая оппонирующая сторона может считать другую немощной (вполне вероятно, что некоторые верующие из оппозиционеров готовы записать в немощные почти всю РПЦ, включая патриарха, а себя считать сильнее и праведнее). Пусть так, ну вот и пробуем всё равно носить немощи друг друга и принимать друг друга, как Христос принял нас в славу Бога! (Рим. 15:7). Кто хочет быть сильнее, мудрее, пусть скорее подражает Христу в смирении и самоотречении... А история со временем частично рассудит, кто и насколько был прав или нет, для чего иногда требуются не годы, а десятилетия или даже столетия для беспристрастного и более-менее отстраненного осмысления происходящего на глазах. Впрочем, само восприятие истории уже изначально может быть обусловлено заранее выбранной идеологической позицией, но это уже отдельный вопрос.
Наверно, к тем, кто сейчас хочет быть сильнее в вере, укрепляться в ней и возрастать, могут тоже быть отнесены с оговоркой эти же слова апостола. Разумеется, кто всерьез назовет себя сильным в вере, если даже тот же Павел в другом послании пишет, что скорее будет хвалиться немощью своей и что без Христа мы все со своими делами мало что вообще значим! Ну и разные мнения могут относиться не только к ритуально-обрядовой стороне церковной жизни. В последние годы здесь еще добавилась и общественно-политическая сторона! Но здесь, на мой взгляд, абсолютно всё то же самое. Из многообразной и противоречивой действительности недавнего прошлого и на глазах разворачивающегося настоящего каждый может выхватить разные факты и составить себе картину, наиболее близкую собственному сердцу, и эти картины могут запросто противоречить друг другу. Стоит ли об этом спорить, что-то доказывать, убеждать, если чаще всего человек уже заранее составил себе суд, под который всё время подбирает себе удобные факты? Разумеется, нет, это будет пустая трата времени, а вот человека, немощного в своей вере, но по-своему дорогого, которого мы можем любить совсем не за его выбранную политическую позицию, потерять можно запросто. Чаще всего в этих бесконечных спорах можно проследить обыкновенное самоутверждение и самоугождение - чтобы моя точка зрения непременно взяла верх! Я могу выразить свою позицию, и она у меня более-менее оформлена, но не собираюсь на ней настаивать любой ценой.
Разумеется, в таких случаях каждая оппонирующая сторона может считать другую немощной (вполне вероятно, что некоторые верующие из оппозиционеров готовы записать в немощные почти всю РПЦ, включая патриарха, а себя считать сильнее и праведнее). Пусть так, ну вот и пробуем всё равно носить немощи друг друга и принимать друг друга, как Христос принял нас в славу Бога! (Рим. 15:7). Кто хочет быть сильнее, мудрее, пусть скорее подражает Христу в смирении и самоотречении... А история со временем частично рассудит, кто и насколько был прав или нет, для чего иногда требуются не годы, а десятилетия или даже столетия для беспристрастного и более-менее отстраненного осмысления происходящего на глазах. Впрочем, само восприятие истории уже изначально может быть обусловлено заранее выбранной идеологической позицией, но это уже отдельный вопрос.