Из Читинского дневника (10). Окончание.
3 сентября 2001
Целый год не вёл никаких записей - не было никакого вдохновения, но сколько перемен и переживаний случалось за этот срок!
Уже целый год я служу в новопостроенном Никольском храме, к 100-летию Забайкальской жел. дороги. Храм уютный, многим нравится, но строили его так спешно, за три месяца или даже меньше, да и первоначально это предполагался лишь макет, "муляж", что доставляет он теперь массу проблем. Кое-как перезимовал, нередко служив, когда пар шёл изо рта, а в бачках замерзала святая вода. Зима была жестокая, в начале февраля под утро температура опускалась до -47, а днём "поднималась" до -35. Тогда не спасали даже постоянно шумящие два пяти-киловаттных ящика, нагнетающие тёплый воздух (остальные 12 электрообогревателей не чувствовались уже при -25 и ниже). Да и март был весьма холодный, с 30-градусными морозами по утрам несколько раз, а в апреле резкие ветры и колебания температуры, так что, несмотря на жестокую зиму, которая обошлась без последствий для здоровья, в апреле в самом начале я простудился, причём две недели после этого не мог как следует восстановиться голос, и на Пасху я продолжал хрипеть. Такое было со мной первый раз в жизни.
Община сложилась неплохая, все прихожане друг друга знают, ибо храм маленький, а народу по воскресеньям молится около 30 чел. Весной было побольше, в отдельные службы бывало и до 50, но сейчас дачный сезон. По будням - от 5 до 15 чел., самые непосещаемые службы - в пятницу вечером и даже субботу утром. Половина прихожан - те, кто знал меня по Воскресенскому храму. Всё это как будто неплохо (за исключением проблем внешнего благоустройства храма - то крыша течёт от дождей и двери набухают и не закрываются, то утепление, которое пытались провести к зиме; а недавно от стены отсоединился правой стороной иконостас, левой пока ещё крепится), но тянет меня в Москву, а еп. Евстафий не желает отпускать даже в отпуск.
Еп. Иннокентий звонил в июле из Москвы, спрашивал, согласен ли я послужить с ним во Франции. Я сразу не мог ответить, два дня думал, ни к чему определённому не пришёл и кинул жребий перед престолом в храме. Выпало - соглашаться. В сентябре или октябре вопрос о моей кандидатуре или о чьей-то ещё будет решаться.
По отношению к еп. Евстафию у меня наступило охлаждение и определённое разочарование вместо прежнего воодушевления. В нём немало хороших качеств, но он совершенно не склонен думать о людях и входить в их нужды, за исключением тех родственников или знакомых по Ростову или Ярославлю, которых он приблизил к себе. Он добивается строительства кафедрального собора в центре Читы, открывает жен. монастырь в Атамановке - всё это хорошо, замечательно. Но многие из нас лишь кирпичики в этой затеянной стройке, пока годны, а станем негодны - можно будет забыть и выбросить... Зарплата платится церковным работникам смехотворная. Владыка, как правильно подметила близкая мне раба Божия Татьяна З., относится ко всем нам как к монахам. Он человек монастырский и всегда жил на полном церковном обеспечении, а проблем людей, живущих в миру, как следует прочувствовать не может. И мне кажется, что всё, что он делает и как он всё и всех оценивает, он считает безусловно правильным, хотя не всегда это так. Хотя, может это только мне кажется. И какие оценки мои ближе к истине - первоначальные, полуторалетней давности, или настоящие - я и сам не знаю... Но почти каждый день на меня находит эта мысленная брань против Преосвященного.
=====================================================
Это последняя запись в тетради. Возвратившись сначала 5 января 2002 г. в Москву, а затем попав за границу в Париж, я не вёл там никаких записей, за исключением отдельных эпизодов, связанных с путешествиями, как, например, этот. Но очень скоро мне стало ясно, как вовремя я уехал из Забайкалья. Ибо тот тоталитаризм, который стал насаждать еп. Евстафий в епархии, я бы точно не выдержал и попал бы под запрет, а то и ещё что хуже мог от него получить. В последующие годы мне косвенно приходилось участвовать в судьбе трех священников, по ходатайству Евстафия лишенных сана (два были лишены еще при патр. Алексии), о чем приходилось писать в этом ЖЖ. Из них два были полностью оправданы Общецерковным судом при патр. Кирилле; одного оставшегося (Сергея Таратухина) так и не оправдали. В целом тема еп. Евстафия в последние годы для меня уже закрыта: с 2018 года он на покое, служит и почетно настоятельствует на подворье Троице-Серг. Лавры в с. Глинково, никому не имея возможности поломать судьбу, как раньше, так что дай Бог ему здоровья.
Целый год не вёл никаких записей - не было никакого вдохновения, но сколько перемен и переживаний случалось за этот срок!
Уже целый год я служу в новопостроенном Никольском храме, к 100-летию Забайкальской жел. дороги. Храм уютный, многим нравится, но строили его так спешно, за три месяца или даже меньше, да и первоначально это предполагался лишь макет, "муляж", что доставляет он теперь массу проблем. Кое-как перезимовал, нередко служив, когда пар шёл изо рта, а в бачках замерзала святая вода. Зима была жестокая, в начале февраля под утро температура опускалась до -47, а днём "поднималась" до -35. Тогда не спасали даже постоянно шумящие два пяти-киловаттных ящика, нагнетающие тёплый воздух (остальные 12 электрообогревателей не чувствовались уже при -25 и ниже). Да и март был весьма холодный, с 30-градусными морозами по утрам несколько раз, а в апреле резкие ветры и колебания температуры, так что, несмотря на жестокую зиму, которая обошлась без последствий для здоровья, в апреле в самом начале я простудился, причём две недели после этого не мог как следует восстановиться голос, и на Пасху я продолжал хрипеть. Такое было со мной первый раз в жизни.
Община сложилась неплохая, все прихожане друг друга знают, ибо храм маленький, а народу по воскресеньям молится около 30 чел. Весной было побольше, в отдельные службы бывало и до 50, но сейчас дачный сезон. По будням - от 5 до 15 чел., самые непосещаемые службы - в пятницу вечером и даже субботу утром. Половина прихожан - те, кто знал меня по Воскресенскому храму. Всё это как будто неплохо (за исключением проблем внешнего благоустройства храма - то крыша течёт от дождей и двери набухают и не закрываются, то утепление, которое пытались провести к зиме; а недавно от стены отсоединился правой стороной иконостас, левой пока ещё крепится), но тянет меня в Москву, а еп. Евстафий не желает отпускать даже в отпуск.
Еп. Иннокентий звонил в июле из Москвы, спрашивал, согласен ли я послужить с ним во Франции. Я сразу не мог ответить, два дня думал, ни к чему определённому не пришёл и кинул жребий перед престолом в храме. Выпало - соглашаться. В сентябре или октябре вопрос о моей кандидатуре или о чьей-то ещё будет решаться.
По отношению к еп. Евстафию у меня наступило охлаждение и определённое разочарование вместо прежнего воодушевления. В нём немало хороших качеств, но он совершенно не склонен думать о людях и входить в их нужды, за исключением тех родственников или знакомых по Ростову или Ярославлю, которых он приблизил к себе. Он добивается строительства кафедрального собора в центре Читы, открывает жен. монастырь в Атамановке - всё это хорошо, замечательно. Но многие из нас лишь кирпичики в этой затеянной стройке, пока годны, а станем негодны - можно будет забыть и выбросить... Зарплата платится церковным работникам смехотворная. Владыка, как правильно подметила близкая мне раба Божия Татьяна З., относится ко всем нам как к монахам. Он человек монастырский и всегда жил на полном церковном обеспечении, а проблем людей, живущих в миру, как следует прочувствовать не может. И мне кажется, что всё, что он делает и как он всё и всех оценивает, он считает безусловно правильным, хотя не всегда это так. Хотя, может это только мне кажется. И какие оценки мои ближе к истине - первоначальные, полуторалетней давности, или настоящие - я и сам не знаю... Но почти каждый день на меня находит эта мысленная брань против Преосвященного.
=====================================================
Это последняя запись в тетради. Возвратившись сначала 5 января 2002 г. в Москву, а затем попав за границу в Париж, я не вёл там никаких записей, за исключением отдельных эпизодов, связанных с путешествиями, как, например, этот. Но очень скоро мне стало ясно, как вовремя я уехал из Забайкалья. Ибо тот тоталитаризм, который стал насаждать еп. Евстафий в епархии, я бы точно не выдержал и попал бы под запрет, а то и ещё что хуже мог от него получить. В последующие годы мне косвенно приходилось участвовать в судьбе трех священников, по ходатайству Евстафия лишенных сана (два были лишены еще при патр. Алексии), о чем приходилось писать в этом ЖЖ. Из них два были полностью оправданы Общецерковным судом при патр. Кирилле; одного оставшегося (Сергея Таратухина) так и не оправдали. В целом тема еп. Евстафия в последние годы для меня уже закрыта: с 2018 года он на покое, служит и почетно настоятельствует на подворье Троице-Серг. Лавры в с. Глинково, никому не имея возможности поломать судьбу, как раньше, так что дай Бог ему здоровья.