+Архимандрит Виктор (Мамонтов). Светлая память!
Умер настоятель Свято-Евфросиньевского храма архимандрит Виктор (Мамонтов)
Новостная служба
Архимандрит Виктор - автор нескольких книг и многочисленных статей по истории Русской Православной Церкви
Из его книги «Таинство жизни»:
Там, где не хватает любви, появляются предписания и правила.
В христианстве соблюдение ритуала само по себе еще не приведет к преображению души. Ритуал всегда проще жизни. Для человека проще всего не трудиться над преображением себя, а исполнять формальные правила. Мы можем это наблюдать в тех евангельских рассказах, где Иисус Христос соприкасается с людьми, образцовыми в понимании религиозности того времени. Но ритуал должен быть проявлением внутреннего преображения.
Сухое исполнение формальных правил может привести к закостенению, когда человек начинает делить людей на тех, которые этот ритуал исполняют, и на тех, которые его не исполняют. В истории еврейского народа мы видим периоды, когда ритуализм и формализм брали верх. Тогда в жизнь народа врывался поток пророческого служения. Пророки являлись в мир и несли слово Божье, которое и повторил Христос: «Милости хочу, а не жертвы» (Ос. 6, 6; Мф. 9, 13).
Христос действительно хочет войти в сердце человека, но ритуал иногда может стать проявлением преграды между Богом и человеком.
Когда ребенок общается со своими родителями, то чаще всего его общение бывает не формальным, а очень непосредственным. Он не обязан соблюдать определенные ритуалы, чтобы поговорить с мамой или папой. Господь хочет такого же непосредственного, по-детски доверчивого отношения к Себе и со стороны людей.
Есть род «духовного искания», когда человек для оправдания своей страсти, своего недоброжелательства прибегает к закону именно для того, чтобы дать простор своей страсти.
Стремление к оправданию своих страстей с помощью религиозной санкции полностью противоположно Духу веры. Это всегда происходит от неправильного понимания власти.
Иисус Христос говорит: «Царство Мое не от мира сего» (Ин. 18, 36). Он царствует и правит исключительно Любовью. А царство мира сего всегда опирается на ограничение человеческой свободы, власть старается сузить поле свободы до предельного минимума. Те страшные периоды в истории христианской Церкви, которые мы связываем с инквизицией и с такой личностью, как Торквемада, - это уже одержимость желанием полностью уничтожить свободу личности, свободу совести свести на нет.
«Священная ненависть» всегда является синонимом ненависти к свободе. Если человек ненавидит свободу, он сам себя подчиняет некоему закону, втягивает себя в рамки, но сердце у него остается черствым. Тогда закон уже не благо для него, а тяжелая ноша. Он начинает испытывать ненависть ко всем, которые не поступили сообразно с ним. Начинается гонение на этих людей.
Только любовь может быть священной в истинном значении этого слова. Ненависть - всегда от мира сего, потому что, как говорит апостол Иоанн, ненавидящий брата своего - убийца, в нем любовь пребывать уже не может. «Священная ненависть» всегда от мира, как и ненависть от мира сего. Самое страшное в этом то, что происходит подмена: Господь «стягивается» в рамки мира сего, и Ему приписываются те низменные страсти, которые мы несем в себе. Это страшно потому, что человек уже не старается в себе взрастить или очистить образ Божий, но он творит бога по образу и подобию своему. Происходит проекция на Бога моих внутренних страстей, моего внутреннего ада. От этого мы видим Бога злым, порочным, завистливым и так далее.
Фанатизм - принципиальная обращенность к монологу, это желание подстроить мир под собственное представление о мире.
Мы знаем, что в христианстве есть положительное богословие (катафатика) и отрицательное богословие (апофатика). Христиане всегда понимали, что ни одно положительное представление о Боге, то есть представление, которое мы можем выразить на нашем человеческом языке, не является всеисчерпывающим. Оно всегда может послужить тому, чтобы вести человека к Богу, нонаше представление о Боге - не Бог. Это утверждали очень многие христианские писатели.
Фома Аквинский, написавший самую мощную доктрину средневековья, удостоился видения, и, когда брат келейник подошел и сказал: «Отец, пора уже писать», он ответил: «Я не могу больше писать, потому что я видел такое, что все написанное кажется мне просто соломой».
Тот божественный опыт, который получил человек, настолько превосходит словесные плетения, что они действительно кажутся уже чем-то пустым и даже ненужным.
Если человек не понимает, что все, что он о Боге может сказать, - это лишь приблизительность, он всегда будет находиться в конфликте с инакомыслящим, инакочувствующим человеком, потому что образ и подобие Бога, который есть в каждом человеке, не может никоим образом быть полностью идентичным другой личности. Всегда будет какая-то полоса несоответствия, потому что каждого человека Бог творит очень лично, и, в то же время, каждый человек несет в себе полноту образа и подобия Бога.
«Священная ненависть» - это вид самооправдания. Так человек оправдывает свою неспособность любить, те есть подменяет любовь ненавистью.
Есть очень хорошее место в Евангелии о священной ненависти. Когда ученики приходят в Самарию, там их не хотят принимать, потому что они иудеи. Тогда братья Зеведеевы говорят: «Господи! Хочешь ли, мы скажем, чтобы огонь сошел с неба и истребил их…?» Вот образец «священной ненависти». А Господь говорит им: «Не знаете, какого вы духа» (Лк. 9, 54-55).
Ненависть никогда не может быть плодом Духа Святого. Страшная подмена происходит тогда, когда Духу Святому приписываются отнюдь не плоды Духа Святого.