Верблюды идут на север
Я звонил начальнику части 21146 полковнику Эдуарду Валерьевичу Ковальскому, пытаясь договориться об увольнениях отца Максима на выходные. Товарищ полковник в телефонных разговорах усиленно намекал, что это не проблема, что это «решаемый вопрос», что «нет нерешаемых вопросов». Последнее - восхитительная формулировка, правда? Я, наивный чукотский юноша, спросил Ковальского, что нужно сделать, чтобы решить этот вопрос положительно. Полковник ответил: «напишите письмо на мое имя и привезите ко мне в часть». Мы сделали письмо на имя полковника аж за подписью правящего архиерея. Но - вот досадная оплошность - не догадались ничего в письмо вложить. После получения письма Ковальский мои звонки на мобильник сбрасывал, а на имя епископа Никона прислал официальный ответ - никак, мол, нельзя, отпускать рядового Павловского на службы, это усложнит отношения среди личного состава. Личный состав части, кстати, в большинстве своем с уважением относился к сану о. Максима. (Не били ни разу за три месяца. От некоторых, правда, он словесных унижений огребал временами, но как-то особо на это не жаловался - другим приходилось хуже.) Да и не принято там было возмущаться тем, что кого-то отпускают чаще - отпустили и отпустили.
Главной проблемой там было не отсутствие возможности бывать на службах, а состояние здоровья о.Максима. У него и до армии с иммунитетом были проблемы, месяцами не вылечиваемые кашель-насморк. А там еще и загнили пальцы. Когда ему удалили ноготь с загнившего мизинца левой руки, то на несколько дней оставили в лазарете. Он был счастлив по этому поводу: в лазарете кормили едой, которую можно было есть. Следом загнил средний палец, но на этот раз его класть в лазарет не стали, сразу после операции на пальце его гоняли на общие работы (достаточно грязные), не давая возможности даже сходить на перевязку, в результате чего палец, разумеется, загнил сильнее. На третью операцию его все-таки дня на три положили в лазарет. Кашель послушали - пневмонии нет, температура не зашкаливает, значит, здоров и никакому лечению не подлежит. Когда гайморит развился до такой степени, что гноем затекло лицо, глаз не открывался, снова пошел в лазарет - сказали, нечего тут шастать, иди служи, само пройдет. Какой-то сердобольный майор добился разрешения показать о.Максима лору в гарнизонной поликлинике, тот назад в часть не пустил: нагноение такое, что в любой момент гной может пойти в мозг, а это летальный исход. Госпитализировали. Поскольку военного госпиталя в Липецке нет, положили в нормальную больницу. Когда я пришел туда о.Максима причастить и пособоровать, он с трудом стоял и с трудом разговаривал. И с трудом был на себя похож. Жуткий непрерывный кашель. Месяц лечили. До конца не вылечили, но теперь уже не так мрачно, конечно; неизвестно, правда, как его недолеченные остатки бронхита и гайморита поведут себя в архангельском климате, но есть по крайней мере надежда, что там к о.Максиму стараниями о.А.Эмке будет человеческое отношение. Слава Богу, приказ о переводе пришел через пять дней после выписки о.М. из больницы, так что одно послабление плавно перешло в другое.
Фото - с нами наш прихожанин vprelovskij, он любезно привез на своей машине нас с Леной Павловской на вокзал города Грязи, откуда вчера вечером уезжал отец Максим в сопровождении офицера из Плесецка.
Теперь почему я не хочу обижать человека в облвоенкомате, который намахал нас с обещаниями лафы для о.Максима. Наш дьякон, как можно догадаться, не единственный юноша призывного возраста в молодежном отделе епархии. Есть, например, паренек (один из наших алтарников), который 11-й класс в школе находился на домашнем обучении: церебральный арахноидит, последствия нескольких ЧМТ. Его соседка, работающая врачом в одном из военкоматов, говорила его отцу прямым текстом: без денег его арахноидит может не проканать. Как в воду глядела. Несмотря на выписки из больниц, данные МРТ и прочие медицинские бумажки, на областной комиссии ему сказали: а нет у тебя никакого арахноидита. Здоров, годен к строевой службе без ограничений. Распишись за повестку, и через три дня с вещами на сборный пункт. В школе учиться ему было по состоянию здоровья нельзя, а в армии служить можно. Так вот, мне удалось добиться, чтобы нашего алтарника положили обследовать, чтобы он хотя бы осенний призыв проскочил, а там видно будет. Результат обследования не сообщили, отправили данные сразу в военкомат, ждем, что будет дальше. Так вот, я опасаюсь, что обижу некоторых сотрудников поименно, а в результате кто-нибудь из наших парней чудесным образом исцелится от хронических заболеваний и пойдет отдавать долги родине. Не подумайте, что я всех подряд пытаюсь от армии откашивать: из наших ребят кто-то уже отслужил, кто-то сейчас в армии. Один из ушедших в один призыв с о.Максимом звонил мне на днях, спрашивал благословение контракт на три года подписывать. Я благословил. Но надо ж меру знать в отдаче долга родине. Без забритых священнослужителей родина, на мой взгляд, обошлась бы. А так же без тех, кому надо серьезные хронические диагнозы баблом подтверждать.
Да, кто не понял, почему в заголовке в связи с путем на север упомянуты верблюды, а не диакон Максим - есть такой детский анекдот про Штирлица. Но цитировать его полностью мне неохота.
Главной проблемой там было не отсутствие возможности бывать на службах, а состояние здоровья о.Максима. У него и до армии с иммунитетом были проблемы, месяцами не вылечиваемые кашель-насморк. А там еще и загнили пальцы. Когда ему удалили ноготь с загнившего мизинца левой руки, то на несколько дней оставили в лазарете. Он был счастлив по этому поводу: в лазарете кормили едой, которую можно было есть. Следом загнил средний палец, но на этот раз его класть в лазарет не стали, сразу после операции на пальце его гоняли на общие работы (достаточно грязные), не давая возможности даже сходить на перевязку, в результате чего палец, разумеется, загнил сильнее. На третью операцию его все-таки дня на три положили в лазарет. Кашель послушали - пневмонии нет, температура не зашкаливает, значит, здоров и никакому лечению не подлежит. Когда гайморит развился до такой степени, что гноем затекло лицо, глаз не открывался, снова пошел в лазарет - сказали, нечего тут шастать, иди служи, само пройдет. Какой-то сердобольный майор добился разрешения показать о.Максима лору в гарнизонной поликлинике, тот назад в часть не пустил: нагноение такое, что в любой момент гной может пойти в мозг, а это летальный исход. Госпитализировали. Поскольку военного госпиталя в Липецке нет, положили в нормальную больницу. Когда я пришел туда о.Максима причастить и пособоровать, он с трудом стоял и с трудом разговаривал. И с трудом был на себя похож. Жуткий непрерывный кашель. Месяц лечили. До конца не вылечили, но теперь уже не так мрачно, конечно; неизвестно, правда, как его недолеченные остатки бронхита и гайморита поведут себя в архангельском климате, но есть по крайней мере надежда, что там к о.Максиму стараниями о.А.Эмке будет человеческое отношение. Слава Богу, приказ о переводе пришел через пять дней после выписки о.М. из больницы, так что одно послабление плавно перешло в другое.
Фото - с нами наш прихожанин vprelovskij, он любезно привез на своей машине нас с Леной Павловской на вокзал города Грязи, откуда вчера вечером уезжал отец Максим в сопровождении офицера из Плесецка.
Теперь почему я не хочу обижать человека в облвоенкомате, который намахал нас с обещаниями лафы для о.Максима. Наш дьякон, как можно догадаться, не единственный юноша призывного возраста в молодежном отделе епархии. Есть, например, паренек (один из наших алтарников), который 11-й класс в школе находился на домашнем обучении: церебральный арахноидит, последствия нескольких ЧМТ. Его соседка, работающая врачом в одном из военкоматов, говорила его отцу прямым текстом: без денег его арахноидит может не проканать. Как в воду глядела. Несмотря на выписки из больниц, данные МРТ и прочие медицинские бумажки, на областной комиссии ему сказали: а нет у тебя никакого арахноидита. Здоров, годен к строевой службе без ограничений. Распишись за повестку, и через три дня с вещами на сборный пункт. В школе учиться ему было по состоянию здоровья нельзя, а в армии служить можно. Так вот, мне удалось добиться, чтобы нашего алтарника положили обследовать, чтобы он хотя бы осенний призыв проскочил, а там видно будет. Результат обследования не сообщили, отправили данные сразу в военкомат, ждем, что будет дальше. Так вот, я опасаюсь, что обижу некоторых сотрудников поименно, а в результате кто-нибудь из наших парней чудесным образом исцелится от хронических заболеваний и пойдет отдавать долги родине. Не подумайте, что я всех подряд пытаюсь от армии откашивать: из наших ребят кто-то уже отслужил, кто-то сейчас в армии. Один из ушедших в один призыв с о.Максимом звонил мне на днях, спрашивал благословение контракт на три года подписывать. Я благословил. Но надо ж меру знать в отдаче долга родине. Без забритых священнослужителей родина, на мой взгляд, обошлась бы. А так же без тех, кому надо серьезные хронические диагнозы баблом подтверждать.
Да, кто не понял, почему в заголовке в связи с путем на север упомянуты верблюды, а не диакон Максим - есть такой детский анекдот про Штирлица. Но цитировать его полностью мне неохота.