Погибшие в Великой Отечественной. Кто они были и сколько их было?
Иерей Николай Савченко
Основные выводы из исследования о потерях Великой Отечественной.
Исследование было опубликовано Институтом Демографии и народонаселения.
http://www.demoscope.ru/weekly/2013/0559/tema01.php
С 22 июня 1941 года по 1 января 1946 года в границах СССР 1959 года списочная численность мужчин Советского Союза в возрастах 1889-1928 годов, соответствующих возрастам военного призыва, сократилась на 19,93 млн. Эта величина получается в том случае, если к данным переписи 1959 года добавлять численность всех умерших после войны с начала 1946 года, а также если из данных переписи 1939 года и приближенных данных о населении новоприсоединенных к СССР территорий вычесть всех умерших в 1939-м, 1940-м и в первом полугодии 1941 года. За время войны из этой цифры в 19,93 млн. нормальная мирная смертность мужчин указанных возрастов на уровне 1940 года составила бы 3,09 млн. Сверхнормативная списочная убыль мужчин указанных возрастов составила около 16,84 млн. Можно ли эти данные как-то совместить с официальной цифрой потерь вооруженных сил в 8,67 млн.? Ведь списочная убыль мужчин призывных возрастов оказывается без млого в 2 раза больше официальных данных потерь вооруженных сил! Неужели с 1941 по 1945 год была какая-то еще загадочная причина убыли мужчин, чтобы от этой неизвестной причины ушло столько же мужчин призывных возрастов, сколько погибло на фронте по данным Генштаба? Конечно же нет. Просто демографические данные совершенно не сходятся с официальными цифрами потерь военнослужащих. Какое-то из этих двух противоречащих друг другу значений надо менять. До сих пор старались замолчать демографические данные вольно или невольно. Но теперь уже это делать невозможно. Пришло время корректировать официальную цифру потерь вооруженных сил. Другого выхода просто нет.
Нельзя не упомянуть, что демографические данные по Германии, Венгрии, Румынии и Финляндии находятся в полном соответствии с официальными данными о потерях их вооруженных сил. Так, на 1950 год в ФРГ и ГДР мужчин в возрастах 1889-1928 годах рождения было меньше на 4,63 млн., чем женщин. И мы знаем, что официально вооруженные силы Германии потеряли убитыми и умершими около 5,3 млн., причем около 4 млн. из них на советско-германском фронте. В Венгрии по переписи 1949 года мужчин в возрастах 1889-1928 годов рождения было меньше, чем женщин на 255 тыс. В Финляндии на 1959 год - на 155 тыс.
Баланс мужского населения военных призывных возрастов оставляет очень мало места для сомнений. На январь 1939 года в момент переписи населения СССР в будущих границах 1959 года проживало примерно 58,93 млн. мужчин 1889-1928 годов рождения. На 22 июня 1941 года их было уже 57,16 млн. За два с половиной года до войны умерло и погибло 1,77 млн. На самом деле последняя цифра уже сама по себе очень велика, поскольку она показывает смертность мужчин военных призывных возрастов в СССР до войны примерно в два раза выше, чем в Европе, если сравнивать с демографическими данными по разным странам Восточной Европы. То есть мирная смертность уже оказывается совсем не мирной. Однако приходится считать высокую довоенную смертность мирной и нормальной и измерять превышение военной смертности от этого, неестественно высокого значения. В противном случае военные потери окажутся еще более высокими.
На 1 января 1946 года мужчин военных призывных возрастов оставалось уже только 37,23 млн. (стало меньше на 19,93 млн.), а на 1 января 1959 года по переписи населения их стало уже 32,86 млн. То есть при мирной послевоенной жизни мужчин военных призывных возрастов убыло за 13 лет с 1946 по 1959 год 4,37 млн., то есть в 4,6 раза меньше, чем за время войны (19,93 млн.). И это при том, что военные призывные возраста за период с 1946 по 1959 год становились старше, многие уходили на пенсию, вероятность умереть у них увеличивалась с каждым годом. Но убыль этих возрастов была уже несравнимо меньше после войны при мирной жизни. Все, кто не погиб массово на полях сражений, теперь жили долго. Но может быть послевоенную смертность мужчин можно подвергнуть сомнениям? Нет, и это не получится. Послевоенная смертность мужского населения в СССР и так оказывается значительно большей, чем в европейских странах. 12,6% всех мужчин военных призывных возрастов умерших за 13 лет после войны - это и так весьма много по сравнению с соседними странами Восточной Европы. Если подвергнуть сомнению имеющуюся послевоенную смертность мужчин и увеличить ее, то тогда она станет совершенно вызывающе-несравнимой с данными соседних стран. И все равно потери останутся огромными.
Для понимания картины потерь мужского населения в Великую Отечественную важно учитывать и географическое, региональное их распределение. И весьма важно отметить, что наибольшее сокращение численности мужчин военных призывных возрастов - это даже не бывшие оккупированные области, а советские тыловые. Так, например, из семи областей или автономных республик, где между переписями 1939 и 1959 годами произошло наиболее сильное уменьшение списочной численности мужчин призывных военных возрастов, шесть - области тыловые и лишь одна - бывшая оккупированная (Смоленская). При этом в Смоленской области уменьшение численности мужчин было примерно такое же в относительном измерении, как в тыловой Ивановской. В бывших оккупированных Новгородской и Брянской областях мужчин оказалось даже больше относительно общей численности населения, чем в никогда не бывших в оккупации Костромской и Кировской. А в целом бывшие оккупированные области и автономные республики потеряли мужчин примерно столько же в относительном измерении, сколько тыловые. Казалось бы, здесь можно было бы предположить, что после войны произошел сильный миграционный переток населения, который мог значительно исказить картину учета. Однако при более серьезном исследовании оказывается, что это не так. Доказательством этого являются области или автономные республики, где большую долю населения занимали национальности, проживавшие только в тылу. Например, по переписи 1959 года в возрастах 1889-1928 годов на 1000 женщин приходилось в Марийской АССР мужчин только 501 человек, в Чувашской - 517, в Удмуртской - 531, в Мордовской - 521, в Татарской - 555, в Башкирской - 589, зато в Туве, которая вошла в состав СССР в 1944 году, - 906. Разница красноречивая. При этом уроженцы упомянутых автономных республик не мигрировали после войны на бывшие оккупированные территории в каком-то заметном количестве. По переписи 1939 года представителей мордвы проживало на Украине 12041 человек, а на 1959 год даже еще меньше - 11397. Марийцев на Украине в 1939 году проживало 2835, а в 1959 году тоже меньше прежнего - 2214. Татар не крымских в 1939 году - 55446, а в 1959 году чуть больше - 61334. Похожая картина и по удмуртам, чувашам, коми, народностям Кавказа. Точно также и в Белоруссии и других республиках, бывших в оккупации, мы не видим сколько-нибудь заметного притока национальных меньшинств из России или других республик по данным переписи населения. После войны мы не видим никакого мало-мальски заметного переселения узбеков и таджиков на европейскую часть СССР. Таким образом исчезновение мужчин в тыловых национальных ресубликах - это не итог миграции. Мужчины из автономных республик просто погибли массово во время войны или умерли от ран и болезней. Вот почему их осталось так мало. С ними же рядом гибли и русские, и украинцы, и жители других республик.
Списочная численность мужчин Советского Союза с 22 июня 1941 года по 1 января 1946 года уменьшилась на 19,93 млн. За вычетом нормальной мирной смертности остается 16,84 млн. Это и есть потери войны. Однако из этой цифры примерно 520 тыс. мужчин военных призывных возрастов - это отрицательное сальдо миграции за границу. Примерно на такое число больше мужчин этих возрастов покинуло СССР, чем вернулось в СССР из ранее живших за границей. В числе первых - оставшиеся за границей остарбайтеры или военнопленные, а также немцы, уехавшие на свою историческую родину, поляки, уехавшие в Польшу, словаки, молдаване-румыны, финны и карелы, переселившиеся к своим родным на родину. В числе вторых армяне, русские эмигранты и жители Китая и Манчжурии, переселившиеся в СССР из заграницы. За вычетом этих 520 тыс. оставшиеся 16,32 млн. с большой долей вероятности представляют собой сверхнормативно умерших и погибших. А всего погибло и умерло мужчин военных призывных возрастов за время войны - около 19,41 млн. с учетом 3,09 млн. нормальной мирной смертности. При этом надо понимать, что из 3,09 млн. нормальной мирной смертности мужчин 1889-1928 годов какая-то часть тоже могла умереть, будучи в списках вооруженных сил, ведь значительное большинство мужского населения было призвано. С другой стороны какая-то часть мужчин погибла и умерла преждевременно, не будучи при этом в списках вооруженных сил (например евреи на оккупированных территориях, жители блокадного Ленинграда, умершие от тяжелых условий заключенные, эвакуированные или депортированные). Так, например, среди проживавшего на оккупированных территориях еврейского населения около 900 тыс. относилось к мужчинам военных призывных возрастов. И из них значительная часть не успела призваться в Красную армию. Однако все равно из цифры 16,32 млн. преждевременно погибших и умерших мужчин подавляющее большинство были в составе вооруженных сил.
Для понимания масштабов и картины жертв Великой Отечественной следует знать и характер потерь женского населения. Списочная численность женщин в тех же возрастах 1889-1928 годов уменьшилась за время войны на 6,58 млн., при этом нормальная мирная смертность составила бы за этот же период 2,21 млн. Таким образом женщин сверхнормативно стало меньше на 4,37 млн. Тем самым убыль мужчин военных призывных возрастов оказалась в 3,85 раз больше, чем убыль женщин тех же ворзастов. Или на каждую погибшую женщину почти 4 погибших мужчины. Или на 12,47 млн. больше мужчин, чем женщин только в указанных возрастах. Вот почему после войны так мало было женихов и мужей даже на бывших оккупированных территориях. А на советских тыловых территоиях разница была еще больше, хотя и не намного.
Говоря о цифре 4,37 млн. сверхнормативной убыли женщин, надо помнить, что на оккупированной территории СССР было целенаправленно уничтожено фашистами около 2,8 млн. евреев и около 30 тыс цыган. Примерно 980 тыс. из них были женщины 1889-1928 годов, исходя из средней доли женщин этих возрастных групп во всем населении по данным переписи Украины и Белоруссии 1939 года. За вычетом жертв целенаправленного геноцида евреев остальных женщин нееврейского происхождения убыло по всему СССР 3,39 млн. Однако среди них около 540 тыс. женщин этих возрастов представляют собой отрицательное сальдо миграции через границы СССР. И в основном - в западном направлении (оставшиеся за границей остарбайтеры, выехавшие в Польшу по обмену, выехавшие в Германию немки). Таким образом за вычетом жертв еврейского геноцида остальных погибших и преждевременно умерших женщин указанных возрастов было примерно 2,85 млн. Отдельный учет бывших оккупированных и тыловых территорий СССР позволяет увидеть, что на тыловых землях умерло преждевременно около 1,39 млн. женщин. Из них примерно 270 тыс. женщин - в блокадном Ленинграде. На оккупированных - около 1,63 млн. женщин вдобавок к уже упомянутым 980 тыс. женщин еврейской национальности. Надо также понимать, что погибшие и умершие на бывших оккупированных территориях включают далеко не только преднамеренно убитых, но и погибших от артобстрелов, болезней и вообще от ухудшения условий жизни всего населения. А его на землях, когда либо подпадавших под оккупацию, до войны проживало 84,5 млн. человек.
Наименее подвержены миграции во время и после войны были люди старшего поколения. Если рассматривать списочную убыль лиц в поколениях старше 1889 года рождения обоих полов, то можно увидеть следующие особенности. На 1 января 1939 года лиц обоего пола старше 1889 года рождения проживало в СССР в границах 1959 года 24,67 млн. На 22 июня 1941 года их проживало в СССР уже 22,01 млн. человек. При этом смертность лиц старшего поколения в довоенном СССР была почти на уровне большинства стран Восточной Европы. Это в отличие от мужчин, смертность которых в довоенном СССР была гораздо выше восточноевропейских показателей. На 1 января 1946 года лиц старших поколений числилось уже 15,59 млн. Общая убыль населения старших возрастов составила за время войны 6,42 млн., из которых 4,28 млн. - это нормальная мирная смертность за время войны и 2,14 млн. - сверхнормативная смертность. Последняя цифра и есть почти полностью жертвы войны среди старших возрастов, поскольку миграционная составляющая в убыли лиц старшего поколения очень мала. При этом примечательным оказывается такой факт, на первый взгляд противоречущий существующему в настоящее время образу, что сверхнормативная убыль лиц старшего поколения оказывается сравнимой в тылу и на оккупированных территориях. Так, например на оккупированных территориях между переписями 1939 и 1959 годов убыло 66,9% жителей старше 1889 года рождения, а на тыловых советских - 68,2%. А за время войны из 2,14 млн. погибших и умерших сверх мирной нормальной смертности лиц старшего поколения большинство приходится именно на тыловые территории (1,41 млн) по сравнению с оккупиованными (690 тыс.). Скорее всего на продолжительность жизни в тылу отрицательно повлияло ухудшение медицинского и лекарственного обеспечения. Из жертв старших возрастов было примерно 340 тыс. жертв геноцида евреев и около 100 тыс. -- блокадного Ленинграда.
Если говорить о детях 1929-1938 годов рождения, то их на 22 июня 1941 года проживало в границах 1959 года 43,07 млн., а на 1 января 1946 года числилось примерно 39,63 млн. Общая списочная убыль указанных детских возрастов составила за время войны 3,44 млн., при этом нормальная мирная смертность на уровне 1940 года должна была составить 1,66 млн. и сверхнормативная убыль - 1,77 млн. Мирная смертность детей в СССР на 1940 год была примерно в 2 раза выше, чем в странах Восточной Европе, если сравнивать с несколькими соседними странами по официальным данным переписи населения. Миграция также оказала некоторое влияние на послевоенную списочную численность этих возрастов. Миграционное сальдо в этих детских поколениях составило около 220 тыс. и оно было отрицательным. Главным образом это оставшиеся за границей самые младшие возраста остарбайтеров, а также выехавшие немцы и поляки. За их вычетом численность погибших и умерших преждевременно детей 1929-1938 годов составляет около 1,55 млн. Однако из них примерно 570 тыс. детских жизней должны были составить жертвы геноцида евреев. Таким образом на жертвы детей других национальностей в возрастах 1929-1938 годов приходится около 980 тыс. И среди них почти 200 тыс. - жертвы детей блокадного Ленинграда. Среди оставшихся 780 тыс. некоторая часть приходится на преждевременно умерших в эвакуации или во время депортций из-за тяжелых условий существования. Но большая часть из них приходится на оккупированные земли. Хотя на данные переписи населения СССР в детских возастах наложила достаточно сильный отпечаток массовая эвакуацияя детей на восток.
Кроме ранее уже упомянутых групп населения отдельно принято оценивать как жертвы детей рождения с января 1939 по 22 июня 1941 года (родившихся после проведения второй всесоюзной переписи населения), так и жертвы детей, родившихся и преждевременно умерших и погибших уже во время войны. Количество погибших и преждевременно умерших на всей территории СССР детей 1939 - первой половины 1941 года оценивается примерно в 500 тыс., а детей, родившихся после начала войны, - около 1,3 млн. При этом региональное распределение этих жертв должно в целом соответствовать региональному распределению жертв детей 1929-1938 годов.
Если обобщить оценки потерь народонаселения Великой Отечественной, сделаные демографическими методами, то оказывается, что более двух третей погибших и умерших преждевременно граждан СССР находились в момент смерти на территории под советским контролем, причем в подавляющем большинстве - на линии фронта. При этом из всех жертв Великой Отечественной около значительную часть составили мужчины военных призывных возрастов (16,32 млн.). Кроме них 7,39 млн. составили женщины, дети до 1938 года включительно и старики, а также 1,8 млн. жертвы детей младше 1938 года рождения. При этом из мирного населения 45% составили умершие на советской тыловой территории от тяжелых условий жизни и около 55% - на оккупированной. Это и есть настоящая цена войны для нашей страны.