Поправки к закону о "ФСБ" вступают в противоречие с фундаментальными принципами права как такового
Московское сообщество блоггеров им. Иммануила Канта недавно опубликовало пост "НЕДОБРЫЙ СЛЕДОВАТЕЛЬ" [1], посвященный подписанию Дмитрием Медведевым поправок к закону о ФСБ и уходу Эллы Памфиловой с поста председателя совета по правам человека и развитию гражданского общества.
Подписание Дмитрием Медведевым поправок к закону о ФСБ - "подводит черту под целой риторической эпохой - тем временем, когда Дмитрий Медведев позиционировал себя как юриста и строго законника.
Смысл поправок заключается собственно в том, что они вводят административную ответственность и административное наказание за действия, которые не противоречат закону. И в этом смысле поправки вступают в противоречие не только с принципами российской Конституции, но и с фундаментальными принципами права как такового.
Ибо если рассматривать право содержательно, то оно опирается на систему базовых представлений о справедливости и неотъемлимых правах человека, принятых в данном социуме. Только это придает праву статус признаного, универсального общественного института, регулирующего социальные нормы и отношения. И в этом смысле безукоризненно с процедурной точки зрения принятый законодательный акт вовсе не обязательно является правовым.
Более того, история права знает многочисленные опыты построения квази-правовых режимов, опирающихся на неправовое понимание законности. Так, например, советско-марксистское толкование рассматривало право как возведеную в закон волю господствующего класса. Понятие «социалистической законности» означало, в сущности, что в основе права лежат не естественные права и свободы и представления о равенстве и справедливости, но гегемония правящего класса и навязанная им обществу система норм и правил, служащая его (гегемона) интересам и целям. Однако заковыка в том, что подобное толкование права (правоведы его называют позитивистским) возможно лишь в обществах, в основе которых лежит система государственного принуждения - насилие. Под законностью здесь понимается не право как консенсусное представление о справедливости и неотъемлемых правах, но навязанная воля сильного. Как формулировал это понимание закона Гоббс: «сила закона в том, что это приказ суверена».
Внеправовой характер поправок к закону о ФСБ раскрывает себя в том, что вместо универсального принципа «разрешено то, что не запрещено законом» они вводят противоположный порядок. Они передают бюрократическому органу, призванному исполнять и охранять закон, право регулировать поведение и взаимоотношения людей в той сфере, где они не регулируются законом. И в этом смысле превращают бюрократический орган из подзаконного органа в надзаконный. Иными словами, утверждают приоритет административного права над законодательным, воли бюрократии над писанным законом. Можно, наверное, сказать, что в нашей стране закладываются и закрепляются на бумаге основы системы бюрократической законности.
Принятие вне-правовых законодательных актов - это, так сказать, начало нового и важного этапа институционального разрушения. Вне-правовые акты - это как бацилла, отравляющая правовую ситсему в целом, подрывающая доверие общества к праву как к институту. А с другой стороны, они являются надежным показателем возрастающей роли государственного насилия, роста роли репрессии как базового механизма регулирования общественных отношений. Ибо только в условиях угрозы насилия люди могут признавать законом то, что не соответствует их базовым, естественным представлениям о справедливости и правах личности.
Когда госпожа Меркель заметила Дмитрию Медведву, держа его доверительно под ручку, что поправки к закону о ФСБ чудовищны и не лезут ни в какие правовые рамки. Дмитрий Медведев удивленно и обезоруживающе возразил: «так это же я их сам инициировал». Понимать это надо было, видимо, в том смысле, что, так как всем известно, что г-н Медведев законник и либерал, то и поправки, им предложенные, никак не могут считаться драконовскими. Иными словами, Дмитрий Медведев хотел сказать, что важно не содержание правовой нормы, а то, кто и в каких целях намерен ее применять. Но именно такое представление о законе и является глубоко, фундаментально не-правовым. Свидетельством того, что у человека отсутствует представление о законе иначе как в его феодальном, гоббсовском толковании.
И именно это представление равно характеризует как Дмитрия Медведева, так и его предшественника. Именно это представление лежит в основе торжествующего сегодня в России политического порядка".
Ссылки:
1. http://community.livejournal.com/kafe_tranzit/117109.html#cutid1
Подписание Дмитрием Медведевым поправок к закону о ФСБ - "подводит черту под целой риторической эпохой - тем временем, когда Дмитрий Медведев позиционировал себя как юриста и строго законника.
Смысл поправок заключается собственно в том, что они вводят административную ответственность и административное наказание за действия, которые не противоречат закону. И в этом смысле поправки вступают в противоречие не только с принципами российской Конституции, но и с фундаментальными принципами права как такового.
Ибо если рассматривать право содержательно, то оно опирается на систему базовых представлений о справедливости и неотъемлимых правах человека, принятых в данном социуме. Только это придает праву статус признаного, универсального общественного института, регулирующего социальные нормы и отношения. И в этом смысле безукоризненно с процедурной точки зрения принятый законодательный акт вовсе не обязательно является правовым.
Более того, история права знает многочисленные опыты построения квази-правовых режимов, опирающихся на неправовое понимание законности. Так, например, советско-марксистское толкование рассматривало право как возведеную в закон волю господствующего класса. Понятие «социалистической законности» означало, в сущности, что в основе права лежат не естественные права и свободы и представления о равенстве и справедливости, но гегемония правящего класса и навязанная им обществу система норм и правил, служащая его (гегемона) интересам и целям. Однако заковыка в том, что подобное толкование права (правоведы его называют позитивистским) возможно лишь в обществах, в основе которых лежит система государственного принуждения - насилие. Под законностью здесь понимается не право как консенсусное представление о справедливости и неотъемлемых правах, но навязанная воля сильного. Как формулировал это понимание закона Гоббс: «сила закона в том, что это приказ суверена».
Внеправовой характер поправок к закону о ФСБ раскрывает себя в том, что вместо универсального принципа «разрешено то, что не запрещено законом» они вводят противоположный порядок. Они передают бюрократическому органу, призванному исполнять и охранять закон, право регулировать поведение и взаимоотношения людей в той сфере, где они не регулируются законом. И в этом смысле превращают бюрократический орган из подзаконного органа в надзаконный. Иными словами, утверждают приоритет административного права над законодательным, воли бюрократии над писанным законом. Можно, наверное, сказать, что в нашей стране закладываются и закрепляются на бумаге основы системы бюрократической законности.
Принятие вне-правовых законодательных актов - это, так сказать, начало нового и важного этапа институционального разрушения. Вне-правовые акты - это как бацилла, отравляющая правовую ситсему в целом, подрывающая доверие общества к праву как к институту. А с другой стороны, они являются надежным показателем возрастающей роли государственного насилия, роста роли репрессии как базового механизма регулирования общественных отношений. Ибо только в условиях угрозы насилия люди могут признавать законом то, что не соответствует их базовым, естественным представлениям о справедливости и правах личности.
Когда госпожа Меркель заметила Дмитрию Медведву, держа его доверительно под ручку, что поправки к закону о ФСБ чудовищны и не лезут ни в какие правовые рамки. Дмитрий Медведев удивленно и обезоруживающе возразил: «так это же я их сам инициировал». Понимать это надо было, видимо, в том смысле, что, так как всем известно, что г-н Медведев законник и либерал, то и поправки, им предложенные, никак не могут считаться драконовскими. Иными словами, Дмитрий Медведев хотел сказать, что важно не содержание правовой нормы, а то, кто и в каких целях намерен ее применять. Но именно такое представление о законе и является глубоко, фундаментально не-правовым. Свидетельством того, что у человека отсутствует представление о законе иначе как в его феодальном, гоббсовском толковании.
И именно это представление равно характеризует как Дмитрия Медведева, так и его предшественника. Именно это представление лежит в основе торжествующего сегодня в России политического порядка".
Ссылки:
1. http://community.livejournal.com/kafe_tranzit/117109.html#cutid1