Розанов о Н.А. Некрасове
Оригинал взят у yu_sinilga в Розанов о Н.А. Некрасове
"...- Какой талант! И какой топор ваш талант!!
Это восклицание Белинского, сказанное в убогой квартирке в Петербурге, - было историческим фактом, решительно начавшим новую фазу в истории русской словесности.
Некрасов сообразил - и увидел далеким и практическим умом то, чего вообще не соображал в своем литературном уме Белинский. Золото, когда оно лежит в шкатулке, еще драгоценнее, чем если оно нашито на придворной ливрее. И, главное, в шкатулке его может лежать гораздо больше, чем на ливрее. Времена - иные. Не Двор, а - улица...
...Все эти и подобные вымыслы и темы были смешны и невозможны под пером его, вышедшего из разоренной и никогда не благоустроенной родительской семьи, из разоренной, бедной дворянской вотчины. Сзади - ничего. Но и впереди - ничего. Кто он? Семьянин? Звено дворянского рода? Мать - полька, отец - странствующий с полком офицер. Обыватель? Чиновник или вообще служитель государства? Купец, живописец, промышленник? "Это я-то? Ха-ха-ха!", мог ответить он. Прибавив молчаливо - "Figaro - la, Figaro - ci". Все с него спало, все от него отвалилось. И ничего к нему не пристало, ничего на него не наделось. Из всех наименований, какие мы исчислили выше, еще сколько-нибудь шло бы к нему - "промышленник"... Но - такой, который с духом предприимчивости в груди пришел в новый город и к незнакомым людям с "ничего" в кармане, а за поясом... не топор, а "перо как топор" (Белинский). Ну, он этим и будет "промышлять", как единственным орудием в руках, в обладании. Есть "промышленность" с "патентами" от правительства, и есть "промыслы" уже без патентов. И, наконец, есть промыслы великороссийские, и есть промыслы еще сибирские, на черно-бурую лисицу, на горностая, ну, и вообще на зазевавшегося прохожего... Есть что-то родное, "свое" и жгучее, когда он поет про тароватых купчиков-коробейников, - и жгучесть эта доходит до риска, когда и около них, тароватых и плутоватых, ставит "пробирающегося по лесу" охотничка лихого... Вот где - его автобиография, к которой "Рыцарь на час" был "литературным приложением", - одной из тароватых присказок, которыми "купчики-голубчики" приманивали к своему товару..."
"Новое Время", 1916. 8 января.
"...- Какой талант! И какой топор ваш талант!!
Это восклицание Белинского, сказанное в убогой квартирке в Петербурге, - было историческим фактом, решительно начавшим новую фазу в истории русской словесности.
Некрасов сообразил - и увидел далеким и практическим умом то, чего вообще не соображал в своем литературном уме Белинский. Золото, когда оно лежит в шкатулке, еще драгоценнее, чем если оно нашито на придворной ливрее. И, главное, в шкатулке его может лежать гораздо больше, чем на ливрее. Времена - иные. Не Двор, а - улица...
...Все эти и подобные вымыслы и темы были смешны и невозможны под пером его, вышедшего из разоренной и никогда не благоустроенной родительской семьи, из разоренной, бедной дворянской вотчины. Сзади - ничего. Но и впереди - ничего. Кто он? Семьянин? Звено дворянского рода? Мать - полька, отец - странствующий с полком офицер. Обыватель? Чиновник или вообще служитель государства? Купец, живописец, промышленник? "Это я-то? Ха-ха-ха!", мог ответить он. Прибавив молчаливо - "Figaro - la, Figaro - ci". Все с него спало, все от него отвалилось. И ничего к нему не пристало, ничего на него не наделось. Из всех наименований, какие мы исчислили выше, еще сколько-нибудь шло бы к нему - "промышленник"... Но - такой, который с духом предприимчивости в груди пришел в новый город и к незнакомым людям с "ничего" в кармане, а за поясом... не топор, а "перо как топор" (Белинский). Ну, он этим и будет "промышлять", как единственным орудием в руках, в обладании. Есть "промышленность" с "патентами" от правительства, и есть "промыслы" уже без патентов. И, наконец, есть промыслы великороссийские, и есть промыслы еще сибирские, на черно-бурую лисицу, на горностая, ну, и вообще на зазевавшегося прохожего... Есть что-то родное, "свое" и жгучее, когда он поет про тароватых купчиков-коробейников, - и жгучесть эта доходит до риска, когда и около них, тароватых и плутоватых, ставит "пробирающегося по лесу" охотничка лихого... Вот где - его автобиография, к которой "Рыцарь на час" был "литературным приложением", - одной из тароватых присказок, которыми "купчики-голубчики" приманивали к своему товару..."
"Новое Время", 1916. 8 января.