Подвиг и трагедия Павлика Морозова
Оригинал взят у mauna_quasi в Подвиг и трагедия Павлика Морозова
Одним из наиболее страшно оболганных людей прошлого является Павлик Морозов.
И если в школе нам рассказывали о нем, как о мальчике-герое, примере для подражания, то после разрушения Союза его образ мало-помалу стал бледнеть и незаметно сменяться иным образом - мальчика, преступившего роственные и семейные узы. Имя Павлика Морозова стало символом предательства.
Трифон Морозов, отец Павла, Федора и Алексея, был назначен председателем сельсовета. Он не был ни пламенным коммунистом, ни хорошим хозяйственником. Просто он единственный из всей деревни был обучен грамоте.
Это его достоинство ничуть не перевешивало его недостатки. Трифон горько пил, вел образ жизни беспорядочный, мутный. Бросил жену с сыновьями и ушел к другой женщине. Домой возвращался, чтобы побуянить.
Все это страшно опозорило мать Павла. В глухой деревне быть брошенной мужем и, терпя унижения жить поблизости от его нового семейства и тогда было с трудом выносимой бедой, которая ложилась несмываемым пятном. От хорошей жены ведь не уходят, так, что-ли, говорят?..
Трифон, его родичи и приспешники имели свой доход с раскулачивания. В доме Сергея и Аксиньи, родных деда и бабки Павла, часто появлялись чужие вещи, да там и оставались.
Были в деревне бедняки-переселенцы. Трифон брался за оформление их бумаг, но всегда брал мзду. Его приятель, богач Арсений Кулуканов, свое состояние, как и многие из их шайки, поддерживал присвоением имущества кулаков. Не чурался Кулуканов и общественного зерна, которое присваивал десятками пудов.
В глухой уральской деревне в то время мал кто знал о Революции, о Ленине. Да и не всякий хотел об этом знать.
Павел одним из первых вступил в ряды пионерской организации. Он не раз старался повлиять на деда, указывал ему на краденые вещи, призывал сдать...
Начиная с 1930 года Трифон Морозов промышлял на торговле бланками для ссыльных поселенцев. Вместе с пятью другими попал под суд, был посажен на несколько лет. Хоть и велика была власть тогдашних «цапков», но не безгранична. Свидетелем преступлений банды выступали тогда многие - кончилось терпение, призвали на помощь Советскую власть. Давала показания и мать Павла. Призвали к ответу и его самого - подтвердить или опровергнуть слова матери. Павел поступил так, как диктовала совесть. Понимал, что лжесвидетельство на суде - большое злодеяние. Поддержал мать.
Бабка Аксинья ненавидела свою честную невестку, внуков называла «щенками». А к Павлу имела свои счеты. Старухе не давал спокойно жить смелый и правдивый образ юного пионера.
Она не раз говорила деду Сергею: «Да убей ты этого сопливого коммуниста!». А уж когда Кулуканов приказал - как было не послушаться?
Третьего сентября 1932 года Аксинья отправила внуков - Павлика и Федю, в тайгу за клюквой. Дала мешок для ягод. Павлику тогда было тринадцать лет, а Феде - десять.
Следом за ними в тайгу отправились и дед Сергей вместе с другим своим внуком Данилой, двоюродным братом ребят.
Встреча в тайге была быстрой - Павла ударили ножом в живот - он успел только крикнуть: «Федя! Беги!». Надели на голову мешок из-под ягод, затянули - чтоб наверняка. Поймали и Федю. Чтоб не рассказал, зарезали и его. Тот плакал, просил не убивать. Не пожалели.
Ну суде боялись, путались, валили друг на друга вину, а потом и сознались - чего скрывать-то?
Эта страшная трагедия случилась дважды - тогда и сейчас. И это наша трагедия. Потому что забыли, не защитили память сильного человека, юного борца.
Теперь этих «Трофимов», «дедов Сергеев» и «бабок Аксиний» называют теми, кто сидел «ни за что». Кто пострадал от рук коммунистов.
А таких, как Павел, бесконечно, год за годом поливают грязью за то, что потребность справедливости не давала ему молчать, не давала оклеветать мать. За то, что не стал бандитским приспешником.
Подвиг Павла Морозова нам должно помнить. Должно восстановить его доброе имя, и уже никогда не позволять разного рода цапкам и их последователям марать его во имя свободы безнравственности, свободы преступления, свободы расчеловечивания.
Должно знать и гордиться.
Одним из наиболее страшно оболганных людей прошлого является Павлик Морозов.
И если в школе нам рассказывали о нем, как о мальчике-герое, примере для подражания, то после разрушения Союза его образ мало-помалу стал бледнеть и незаметно сменяться иным образом - мальчика, преступившего роственные и семейные узы. Имя Павлика Морозова стало символом предательства.
Трифон Морозов, отец Павла, Федора и Алексея, был назначен председателем сельсовета. Он не был ни пламенным коммунистом, ни хорошим хозяйственником. Просто он единственный из всей деревни был обучен грамоте.
Это его достоинство ничуть не перевешивало его недостатки. Трифон горько пил, вел образ жизни беспорядочный, мутный. Бросил жену с сыновьями и ушел к другой женщине. Домой возвращался, чтобы побуянить.
Все это страшно опозорило мать Павла. В глухой деревне быть брошенной мужем и, терпя унижения жить поблизости от его нового семейства и тогда было с трудом выносимой бедой, которая ложилась несмываемым пятном. От хорошей жены ведь не уходят, так, что-ли, говорят?..
Трифон, его родичи и приспешники имели свой доход с раскулачивания. В доме Сергея и Аксиньи, родных деда и бабки Павла, часто появлялись чужие вещи, да там и оставались.
Были в деревне бедняки-переселенцы. Трифон брался за оформление их бумаг, но всегда брал мзду. Его приятель, богач Арсений Кулуканов, свое состояние, как и многие из их шайки, поддерживал присвоением имущества кулаков. Не чурался Кулуканов и общественного зерна, которое присваивал десятками пудов.
В глухой уральской деревне в то время мал кто знал о Революции, о Ленине. Да и не всякий хотел об этом знать.
Павел одним из первых вступил в ряды пионерской организации. Он не раз старался повлиять на деда, указывал ему на краденые вещи, призывал сдать...
Начиная с 1930 года Трифон Морозов промышлял на торговле бланками для ссыльных поселенцев. Вместе с пятью другими попал под суд, был посажен на несколько лет. Хоть и велика была власть тогдашних «цапков», но не безгранична. Свидетелем преступлений банды выступали тогда многие - кончилось терпение, призвали на помощь Советскую власть. Давала показания и мать Павла. Призвали к ответу и его самого - подтвердить или опровергнуть слова матери. Павел поступил так, как диктовала совесть. Понимал, что лжесвидетельство на суде - большое злодеяние. Поддержал мать.
Бабка Аксинья ненавидела свою честную невестку, внуков называла «щенками». А к Павлу имела свои счеты. Старухе не давал спокойно жить смелый и правдивый образ юного пионера.
Она не раз говорила деду Сергею: «Да убей ты этого сопливого коммуниста!». А уж когда Кулуканов приказал - как было не послушаться?
Третьего сентября 1932 года Аксинья отправила внуков - Павлика и Федю, в тайгу за клюквой. Дала мешок для ягод. Павлику тогда было тринадцать лет, а Феде - десять.
Следом за ними в тайгу отправились и дед Сергей вместе с другим своим внуком Данилой, двоюродным братом ребят.
Встреча в тайге была быстрой - Павла ударили ножом в живот - он успел только крикнуть: «Федя! Беги!». Надели на голову мешок из-под ягод, затянули - чтоб наверняка. Поймали и Федю. Чтоб не рассказал, зарезали и его. Тот плакал, просил не убивать. Не пожалели.
Ну суде боялись, путались, валили друг на друга вину, а потом и сознались - чего скрывать-то?
Эта страшная трагедия случилась дважды - тогда и сейчас. И это наша трагедия. Потому что забыли, не защитили память сильного человека, юного борца.
Теперь этих «Трофимов», «дедов Сергеев» и «бабок Аксиний» называют теми, кто сидел «ни за что». Кто пострадал от рук коммунистов.
А таких, как Павел, бесконечно, год за годом поливают грязью за то, что потребность справедливости не давала ему молчать, не давала оклеветать мать. За то, что не стал бандитским приспешником.
Подвиг Павла Морозова нам должно помнить. Должно восстановить его доброе имя, и уже никогда не позволять разного рода цапкам и их последователям марать его во имя свободы безнравственности, свободы преступления, свободы расчеловечивания.
Должно знать и гордиться.