Реформы и реформаторы
Уроки истории
2011 год в России был юбилейным во многих отношениях. Отмечалось 150 лет падения крепостного права и начала цикла «великих реформ» Александра II, имевших, по определению Ф.Энгельса, значение незавершённой социальной революции (см.: Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 22. С. 261).
Уместно вспомнить и о том, что 100 лет назад гибель российского премьера П.А.Столыпина ознаменовала провал очередных реформ, направленных на сохранение самодержавия и помещичье-буржуазного строя.
Ровно через 10 лет после гибели Столыпина - в рамках другой социально-политической системы - после двух революций, отражения иностранной интервенции и разрушительных Первой мировой и Гражданской войн, к очередному циклу реформ приступила уже Советская Россия. Опыт НЭПа дал блестящие результаты. Пяти лет хватило для восстановления довоенного уровня производства, обретения устойчивой финансовой системы и золотого червонца, старта грандиозной программы ГОЭРЛО. Была преодолена беспризорщина. В стране началась культурная революция, ликвидация безграмотности населения. Многие элементы ленинского НЭПа востребованы сегодня в Китае (см.: Левинтов Н.Г. О трактовке ленинской концепции нэпа // Диалог. 2002. № 10. С.29-30), Вьетнаме, Беларуси. В современной России об этом опыте предпочитают не вспоминать.
Политика НЭПа заложила основу для последующей модернизации страны накануне Второй мировой войны. Мобилизационный прорыв 30-х годов ХХ века - уникальное явление. Капиталистический мир в то время погрузился в кризис, а Советский Союз демонстрировал небывалые темпы экономического развития, создавал новые отрасли производства. Стремительно развивались наука, образование, культура всех народов СССР. Ныне умалчивают и об этом, не стремятся разобраться в составляющих этого прорыва, без которого не было бы Великой Победы в мае 1945-го и послевоенного космического триумфа нашей Родины. Предпочитают обращать внимание на негатив. Это неверно и антинаучно.
В 2011 году было невозможно не вспомнить и 20-летие разрушения Советского Союза (так называемый августовский «путч» 1991 г. и беловежский сговор Ельцина и его подельников). Эти события, как и последующие разрушительные «реформы» тоже требуют самого глубокого изучения, дабы печальная судьба СССР не постигла и Российскую Федерацию.
Поэтому обращение к опыту российских преобразований XIX и XX столетий представляется крайне актуальным.
О «великих реформах» Александра II
«Великие реформы» императора Александра II сопровождались не только освобождением крестьян от крепостной зависимости, но и введением земств, преобразованиями в армии и судопроизводстве.
К моменту их начала крепостничество «утратило своё политическое оправдание, стало следствием, лишившимся своей причины, фактом, отработанным историей» (Ключевский В.О. Собр. соч. Т. IV. - М., 1990. С. 300). Принципы «служилого государства» были попраны ещё Указом «о вольности дворянской» Петра III в 1762 году и хартией 1785 года Екатерины II. «Социальное положение “благородного” сословия изменялось в одну сторону - в сторону Запада - …социальное положение “подлых людей” продолжало изменяться в сторону прямо противоположную, - в сторону Востока...», - совершенно справедливо указывал один из глубоких отечественных мыслителей (Плеханов Г.В. История русской общественной мысли. Кн. I. - М.-Л., 1975. С. 118).
Нечто подобное постигло Россию в последние 20 лет «демократических» и «рыночных» реформ рубежа XX-XXI столетий. Подобный раскол недопустим, крайне опасен для существования государства и единства народа. В этом коренится и одна из причин сохраняющегося недоверия подавляющей массы граждан России к Западу.
По определению И.Л.Солоневича политическая конструкция Российской империи «была не русской конструкцией и никак не устраивала русский народ» (Солоневич И.Л. Народная монархия. - М., 1991. С. 129). А сохранение крепостного права оказывало отрицательное влияние на народное хозяйство страны. Тем временем «заграничные банки на шкуре, содранной с русского мужика, строили мировой капитализм» (там же. С. 458). Российское крестьянство было, по существу, ограблено во имя европейской буржуазии.
Дальнейшее существование крепостного права было чревато для России экономической, социальной и политической катастрофой. Это сознавалось лучшими умами России. Однако правящий класс всячески препятствовал назревшим преобразованиям. Ряд обстоятельств с возрастающей силой определял необходимость отмены вопиющей социальной несправедливости. Это было обусловлено состоянием экономики, моральным протестом образованной русской общественности, выступлениями самих крепостных. Наконец, поражение в Крымской войне и возникновение революционной ситуации в стране побудили Александра II отменить крепостное право при громадной оппозиции к этому акту дворянства. К.Маркс писал о «поднявшемся... вое» убоявшихся, что предстоящая отмена крепостного права нанесёт ущерб их интересам и правам (см.: Архив Маркса и Энгельса. Т. XII. - М., 1952. С.112).
Событие справедливо называли «величайшим индивидуальным правовым актом в мировой истории» (Карпович М.К. Имперская Россия (1801-1917 гг.); цит. по: Можайскова И.И. Духовный образ русской цивилизации и судьба России. (Опыт метаисторического исследования). Ч. III. Метаистория в тысячелетиях жизни русской цивилизации. - М., 2001. C. 291), имевшим большую значимость не только само по себе, но и как начало целого цикла «великих реформ» (см.: Джаншиев Г. Эпоха великих реформ. Изд. 8-е. - М., 1900; «Великая реформа». Т. I-VI. - М., 1911).
Император противопоставил свою волю не желающему перемен дворянству, указывая, что освобождение крестьян должно сопровождаться решением для них земельного вопроса. И это второе, что следует отметить: руководитель государства обязан руководствоваться интересами страны и народа, даже если правящая «элита» не разделяет этой позиции.
Третье. При всей важности отмены крепостничества экономическая сторона реформы страдала многими нерешёнными вопросами, хотя условия разрешения земельной проблемы для крестьян были более благоприятными, чем в большинстве западноевропейских стран. Крестьянам оставили лишь часть той земли, которой они пользовались ранее. Помещики получали компенсацию от государства за утрату этой собственности, а крестьяне должны были возместить казне эту сумму в течение 49 лет ежегодными взносами из 6% годовых. Земельные наделы были крайне малы. Выкупные платежи оказались непосильным бременем. Они кратно превышали стоимость усечённых наделов. Земля передавалась сельским общинам, на которые возлагалась ответственность за уплату налогов и индивидуальные выкупные платежи, периодические переделы крестьянских наделов. Выход из общины не предусматривался. Преследовалась цель предотвращения формирования пролетариата в деревне.
Вывод четвёртый - реформы не были подготовленными. Крестьяне в результате «обретения воли» оказались не приспособленными к новым условиям жизни. Положение их было крайне тяжелым. Большая часть русского народа жила в нищете и не всегда имела возможность заработать на пропитание, расплатиться по своим долгам с государством. Временами, как это было в суровый голод 1891-1893 годов, ситуация становилась катастрофической (см.: Вернадский Г.В. Московское царство. Ч. II. - Тверь-Москва, 1997. С. 307).
Пятое. Чуждые народу социально-экономические преобразования дополнялись внедрением в российскую государственность форм управления, не отвечавших национальным традициям. Страна оказалась подчинена правящему бюрократическому механизму, при котором государство не имело со стороны самого народа никакой помощи в контроле над учреждениями (см.: Можайскова И.И. Указ. соч. С. 292, 295).
Очевидно, что «слабость всех российских реформ (и не только проводимых Александром II. - Л.К.) в том, что они выступают в виде односторонней эмансипации “верхов” за счет усиленного закабаления “низов”…» (см.: Можайскова И.И. Указ. соч. С. 296). К сожалению, это имеет место и сегодня. Реформы последних десятилетий «раскрепостили», во многом развратили, финансово и экономически сблизили так называемую современную российскую «элиту» с Западом, одновременно погрузив основную массу населения в нищету и безысходность.
Шестое. Глубокие реформы требуют системных изменений. Однако преобразования Александра II не сопровождались подобными переменами. Компетенция земских учреждений оказалась крайне узкой. Общие административные функции и исполнение полицейской власти оставались в руках чиновников. Борьба, взаимное недоверие царской власти и земских сил усилились. На рубеже XIX-XX веков земства при отсутствии парламентских институтов стали играть роль общественных центров самоуправления и формирования оппозиционного движения либерально-буржуазного толка.
Все реформы второй половины XIX века несли очевидный отпечаток компромисса правящего режима и господствующего класса дворян-помещиков. Они осуществлялись в интересах царизма, «элиты» российского общества и крепостников. Это и привело к тому, что правящий режим уже к началу XX века столкнулся с коалицией всех оппозиционных сил страны. Поражение в Русско-японской войне 1904-1905 годов усилило нарастающие противоречия в общественном и политическом строе империи. В итоге разразилась Первая русская революция 1905-1907 годов.
Капитализм - в кредит
Между тем у России имелись возможные пути модернизации (модное ныне слово). Они были связаны не с капиталистической моделью хозяйства. Исследования последних лет подтверждают, что структура пореформенной России включала в себя два качественно неоднородных сектора, два противоборствующих типа (уклада) хозяйства. Эта двойственность была исходным пунктом русского пути экономического развития (см.: Рязанов В.Т. Экономическое развитие России в XIX-XX вв. - СПб., 1998).
Один уклад образовался за счёт форм производства, при которых средства производства принадлежали и использовались на общинных началах. Пересмотрев свои взгляды на русскую общину, в письме В.Засулич в 1882 году К.Маркс написал: «Специальные изыскания…. убедили меня, что эта община является точкой опоры социального возрождения России, однако для того, чтобы она могла функционировать как таковая, нужно было бы, прежде всего, устранить тлетворное влияние, которому она подвергается со всех сторон, а затем обеспечить ей нормальные условия свободного развития» (Архив Маркса и Энгельса. Т. 12. - М., 1952. С. 119).
Другой уклад - капиталистический. Его развитие было чревато крупными издержками и потрясениями. Капитализм во многом насаждался в России «сверху» усилиями самодержавного государства и за счёт основной массы населения страны. Нарастающее абсолютное и относительное обеднение трудящихся стало тормозом развития при буржуазной форме организации народного хозяйства. Оно выступало как объективный предел, препятствующий модернизации. Обеднение крестьянства, сужая внутренний рынок, было результатом двойственной политики царского правительства. Замысел реформы 1861 года был направлен на удовлетворение интересов поместного дворянства и фискальных потребностей самодержавного государства. Установление непомерно высоких выкупных платежей, дополненных увеличивающимися налогами и сборами, вело к удушению крестьянского хозяйства. Это был грабёж. По существу крестьяне выкупали не только урезанные земельные наделы, но и личную свободу (см.: Лосицкий А. Выкупная операция. - СПб., 1906. С. 16 и др.) .
Аналогичная ситуация сложилась в России и на рубеже XX-XXI веков.
Для процветания страны и модернизации её экономики было необходимо снятие с крестьянства не только выкупного, но и налогового бремени. Крестьянство, обретя личную свободу, нуждалось в оказании государственной помощи. Требовался цикл мер, направленных на повышение платежеспособного спроса основной части сельского населения, а стало быть, и расширение внутреннего рынка. Это следовало бы делать и в современной России. И 100 лет назад, и ныне ограниченная роль внешних рынков для стимулирования роста отечественного производства очевидна. Подъём экономики - и прежде, и сегодня - зависит, в первую очередь, от формирования внутреннего рынка, обеспечения высокого уровня платежеспособности населения страны.
Позднее А.В.Чаянов, Н.Д.Кондратьев предложили механизм приспособления общественно-крестьянских хозяйств к крупному индустриальному производству посредством развития кооперирования. Это был инновационный вариант трансформации традиционалистского хозяйства в новые структуры. Только отсутствие времени в крайне сложной международной обстановке 30-х годов ХХ столетия не позволили СССР реализовать этот подход. Сегодня Китай, Вьетнам, братская Беларусь успешно используют многие элементы именно этой модели модернизационного прорыва.
У России к началу ХХ века имелись возможности проведения преобразований не за счёт массового разорения и обнищания населения, а путём проведения политики поддержки реальных товаропроизводителей и массовых потребителей. Страна могла избежать революционных скачков, создавая «экономику благосостояния для всех». Правительство же, насаждая капитализм сверху, выбрало другой вариант развития. Во имя этого, оно непрерывно осуществляло займы за рубежом на кабальных условиях, предоставляло ссуды предприятиям и банкам, допускало переплаты по казённым заказам, установило высокие пошлины. Росла роль иностранного капитала, которому принадлежала 2/3 российской промышленности и 70% всех вложений (см.: Воронов Л. Иностранные капиталы в России. - М., 1901.; Зив В.С. Иностранные капиталы в русской горно-заводской промышленности. - М., 1917; Оль П.В. Иностранные капиталы в России. - Пг., 1922; Он же. Иностранные капиталы в народном хозяйстве дореволюционной России. - Л., 1925.; Эвентов Л.Я. Иностранные капиталы в русской промышленности. - М.-Л., 1931). Поэтому, когда в конце XIX века разразился промышленный кризис в Европе, в его орбите оказалась и Россия.
Избранный царским правительством путь преобразований сопровождался и постоянным оттоком золота за границу. Помещики после реформы 1861 года, оказавшись в новых условиях хозяйствования, продавали родовые «дворянские гнезда», переводили за границу свои состояния и проживали там выкупные свидетельства. Это привело к громадному вывозу капиталов за рубеж. «Если ограничиться для большей ясности вывозом и ввозом золота в монете и слитках по европейской границе, то получим такие итоги за 1860-1867 гг., - писал академик С.Г.Струмилин. - Шесть лет подряд после реформы русское золото лилось непрерывным потоком за границу. И это несмотря на внешние займы: в 1862 г. - на 15 млн. ф. ст., или
96 млн. руб. золотом, и англо-голландский заём в 1864 г. на 38 млн. руб. Если бы эти займы на 134 млн. руб. не удалось заключить, то отлив золота из России за указанные шесть лет повысился бы, стало быть, до 277 млн. руб. Но и это ещё не всё. Верная своему лозунгу “не доедим, а вывезем”, русская деревня перекрыла за 1861- 1866 гг. ввоз по европейской границе вывозом минимум на 178 млн. руб. Таким образом, полное сальдо всех платежей золотом и товарами... составило не менее 455 млн. руб. … подобного отлива ценностей за границу не бывало» (Струмилин С.Г. Очерки экономической истории России. С.485). Это были колоссальные средства. Насаждение капитализма в постсоветской России на рубеже XX-XXI столетий сопровождается аналогичными явлениями.
Уместно отметить, что и в начале XXI века, то есть по прошествии 150 лет с момента начала «великих реформ», тенденция к оттоку капитала из России лишь усилилась. В 1905 году «истребование вкладов из государственных касс приняло стихийный характер и выразилось к концу отчётного года в громадной цифре - 148 с лишним млн. руб. Одновременно с этим значительно увеличилось предъявление кредитных билетов к размену, увеличились требования производства платежей золотом и весьма сильно возросли операции по продаже валюты, обусловленные отливом капитала за границу» (Можайскова И.И. Указ. соч. С. 325). Воспользовавшись трудным положением России, немецкие банкиры предъявили требования о высылке в Берлин большой партии золота в 60 млн. рублей, что и было выполнено российским правительством. Громадный отлив золота на Запад имел место и позднее. Ещё до прихода большевиков к власти 2/3 золотого запаса России оказалось за границей (см.: там же). После Октябрьской революции оно там и осталось.
Таким образом, крупный капитал не имел в стране материальной базы, насаждался правительством в кредит и за счёт трудящихся масс России. Вынужденные выкупать свои земли, бывшие помещичьи крестьяне с 1862-го по 1901 год уплатили 1,4 млрд. руб. выкупных платежей (при первоначальной сумме в 867 млн. руб.) и остались должны казне еще 400 млн. руб. (см.: там же. С. 326). Аграрная проблема в аграрной стране была далека от своего разрешения.
Было очевидно, что без серьёзных преобразований в сфере земельных отношений и решения крестьянского вопроса Российской империи не избежать революционных потрясений.
Столыпин и его реформы: мифы и реалии
Страна переживала глубокий внутренний кризис. Авторитет самодержавного режима был подорван и провалом в Русско-японской войне. По мнению серьёзного мыслителя, монархиста Л.А.Тихомирова, Россия того времени представляла собой корабль с деморализованным экипажем, «с изломанными машинами, пробоинами по всем бортам, с течами по всему дну» (цит. по: Солоневич И.Л. Указ. соч. С. 108). В такой обстановке Николай II остановил свой выбор на П.А.Столыпине, отводя ему роль реформатора и спасителя монархии.
Из энциклопедической справки:
СТОЛЫПИН Пётр Аркадьевич родился 2 апреля 1862 г. в Дрездене (в этом немецком городе много позднее обитал другой «преобразователь» России г-н Путин). Гимназию Столыпин окончил в г. Вильно. Учился в Петербургском университете (В.В.Путин тоже окончил этот вуз). В 22 года поступил на службу в МВД (Путин тоже состоял по «секретному ведомству»). Крупный помещик, владевший 7,5 тыс. десятин земли. В 1899-1902 годы Столыпин - предводитель дворянства Ковенской губернии. Позднее он - Гродненский, а затем - Саратовский губернатор. С апреля 1906 года - министр внутренних дел (Путин тоже был по воле Ельцина «силовиком» - директором ФСБ), а с июля того же года - одновременно председатель Совета министров (и Путин правительство возглавлял). Столыпин был убит в Киеве агентом охранки Д.Богровым в сентябре 1911 года.
Выбор императора оказался не совсем удачным. Не случайно проводимые Столыпиным реформы сразу встретили резкую критику даже со стороны многих видных представителей правых сил, сторонников самодержавия. Ф.Самарин, С.Шарапов, К.Пасхалов, А.Щербатов, Д.Хотянцов и другие обращали внимание на бюрократический и насильственный характер преобразований, указывали на крайне негативные их последствия для основной массы населения (см.: Пасхалов К. Землеустроительное разорение России. - М., 1909. С. № 4-35; Хотянцов Д. К дворянству. Письмо V. - М., 1909. С. 5; Пасхалов К., Шарапов С. Землеустроение или землеразорение? - М., 1909. С. 44). Они полагали, что столыпинские реформы были исключительно реакцией на крестьянскую революцию 1905-1907 годов и имели «чисто политическое значение».
Однако в постсоветский период удивительным образом оказались возрождены и воспеты легенды о Столыпине, якобы, желавшем отдать землю крестьянам», расширить демократические институты и тем самым направить Россию на путь эволюционных изменений без революционных потрясений. В дореволюционное время подобный взгляд был присущ приверженцам монархической традиции, оправдывавшим все деяния «великого реформатора», среди которых не только ломка крестьянской общины, попытка насаждения хуторского переустройства русской деревни, но и военно-полевые суды, массовые репрессии. В преддверии разрушения Советского Союза и после его крушения подобный взгляд на Столыпина и его программа преобразований были реанимированы, как это не удивительно, поборниками либерально-демократического поворота, а затем и теми, кто проповедует консервативную линию.
Во исполнение политического заказа запущены различные манипуляции о том, что столыпинские реформы сопровождались позитивными сдвигами в экономике, увеличением «почти вдвое» сбора хлебов, которыми впоследствии якобы «питалась молодая Советская республика до 1919 года». Эти легенды имеют в своей основе грубейшие фальсификации исторических реалий.
Был ли Столыпин выдающимся реформатором?
Граф С.Ю.Витте (его вклад в преобразование российских финансов, железнодорожное строительство, развитие экономики России рубежа XIX-XX вв. неоспорим) отзывался о Столыпине как о человеке «средних умственных качеств и среднего таланта», любителе театральных жестов и громких фраз. Он признавал, что Столыпин «принёс некоторую долю пользы, но если эту пользу сравнить с тем вредом, который он нанёс, то польза эта окажется микроскопической».
Витте был убеждён, что «в своём беспутном управлении Столыпин не придерживался никаких принципов, он развратил Россию, окончательно развратил русскую администрацию, совершенно уничтожил самостоятельность суда... Столыпин развратил прессу, развратил многие слои общества, наконец, он развратил и уничтожил всякое достоинство Государственной думы, обратив её в свой департамент» (см.: Игнатьев А.В. С.В.Витте - дипломат. - М., 1989. С. 308).
Из заслуживающих внимания воспоминаний о Столыпине особое место занимают мемуары его ближайшего сотрудника С.Е.Крыжановского, бывшего товарищем министра внутренних дел. Но и он, будучи весьма наблюдательным человеком, склонным к анализу и обобщениям, нисколько не сомневался, что, к примеру, «Дурново*… был выше Столыпина по уму…». «И в политике своей Столыпин во многом зашёл в тупик…», и политика эта «не была так определённа и цельна, как принято думать, а тем более говорить», - констатировал ближайший сподвижник российского премьера. Он отмечал, что «в области идей Столыпин не был творцом…», «вся первоначальная законодательная программа была получена им в готовом виде в наследство от прошлого» (см.: Аврех А.Я. П.А.Столыпин и судьбы реформ в России. - М., 1991. С. 254-255).
При всей неоднозначности этих оценок необходимо признать, что они близки к истине. Симпатизировавший Столыпину британский посол в России Д.Бьюкенен обращал внимание на то, что новый председатель Совета министров был назначен в июле 1906 года, то есть в момент роспуска I Государственной думы и в бытность его самого министром внутренних дел. Разгон II Думы инициировался уже непосредственно самим Столыпиным. И позднее, как отмечал Бьюкенен, он не только нарушал нормы законодательства, но и настраивал против себя даже основных своих сторонников. Резолюции, осуждающие его действия, принимались и Думой и Госсоветом (см.: Бьюкенен Д. Указ. соч. С. 128).
Третьеиюньская политическая система
Столыпин являлся творцом третьеиюньской политической системы. Лидер партии кадетов П.Н.Милюков констатировал, что именно он «построил здание своего недолгого господства не на прочном фундаменте, а на зыбучем песке не закончившегося политического обвала. Он не только не мог остановить его, но, напротив, лишь ускорил…» (Милюков П.Н. Воспоминания. - М., 1991. С. 329). После третьеиюньского переворота 1907 года, осуществлённого Столыпиным, в составе III Государственной думы была сформирована из числа депутатов «группа в 300 членов, готовых подчиняться велениям правительства». Перевес представителям поместного дворянства был обеспечен, ибо по самой идее в новую Думу не предполагалось допускать какую-либо оппозицию. Милюков писал: «И на выборах правительство всё сделало, чтобы её не было. Избирательные коллегии тасовались... Нежелательные элементы и не «легализованные» партии преследовались местными властями, не допускались к участию в выборах и т. д.» (там же. С. 288).
Это было не просто ущемлением принципов демократии. Известный революционный социал-демократ В.В.Воровский, характеризуя избирательную систему, навязанную Столыпиным, заметил: «Конституционная практика знает два избирательных принципа: выборы общие.., и выборы по куриям, когда каждый разряд избирателей самостоятельно выбирает своих представителей... Российским бюрократам принадлежит незавидная честь изобретения нового избирательного принципа, когда курия богатых и власть имущих избирателей выбирает не только своих представителей в Думу, но и представителей малоимущих курий. Эта пародия на выборы именуется избранием лиц, «являющихся настоящими выразителями нужд и желаний народных» (Воровский В.В. (П.Орловский). Перед третьей Думой // Cб. ст. «Темы дня». - СПБ., 1907; цит. по: Воровский В.В. Избранные произведения о первой русской революции. - М., 1955. С. 259). Далее В.Воровский отмечал, что «реакционность этой системы может и должна, в силу исторической диалектики, превратиться в орудие революции» (Воровский В.В. (П.Орловский). Перед третьей Думой // Cб. ст. «Темы дня». - СПБ., 1907; цит. по: Воровский В.В. Избранные произведения о первой русской революции. - М., 1955. С. 286).
Октябристы оказались в Думе в большинстве благодаря правительственной поддержке. Столыпин не скрывал, что видит представительный орган «с крепким устойчивым центром». Но на добровольную поддержку избирателей расчёты были не велики. Общественное мнение осознало роль октябристов в Думе и от них стало отворачиваться (см.: Милюков П.Н. Указ. соч.С. 333).
Столыпин, опасаясь усиления оппозиции, потребовал крупные суммы на так называемую «подготовку выборов» (см.: Коковцев В.Н. Из моего прошлого. Воспоминания 1911-1919. - М., 1991. С. 67, 169). Министр финансов В.Н.Коковцев признавал, что деньги были «просто розданы самым ничтожным и бесполезным организациям и провинциальным органам печати, которые никто не читает, и они послужат просто соблазнительным источником питания разных “своих людей” у губернаторов и департамента полиции или у того лица, которому поручено предвыборное производство... Все промелькнули перед нами, все побывали тут», - писал он. Располагая ведомостями о незаконных расходах правительства по финансированию думских выборов, министр финансов прямо указывал на тех, кому отпускались из казны деньги на реализацию поставленных Столыпиным задач по выборам депутатов. В ведомостях фигурировали почти исключительно представители правых партий и организаций: «Марков-2-й с его «Курской былью» и «Земщиной», поглощавшей 200 000 рублей в год; пресловутый доктор Дубровин с «Русским Знаменем», …Пуришкевич с самыми разнообразными предприятиями до «Академического Союза Студентов» включительно.., некоторые епископы с их просветительными союзами…» (там же. С. 67-69). В противоправную деятельность оказались втянутыми: Святейший Синод, епархиальные архиереи, перед которыми правительством Столыпина ставилась конкретная задача - «бороться против левых течений» и поддерживать правых. Из казны на это выделялись внушительные суммы средств (см.: там же. С. 140). Был организован широкомасштабный подкуп избирателей, депутатов, журналистов (см.: Пайпс Р. Русская революция. Часть первая. - М., 1994. С. 190, 201).
Предпринимаемые правительством Столыпина репрессивные меры, исключение многих студентов, увольнение десятков известных профессоров сопровождались усилением враждебности в среде просвещённой части общества. По мнению Бьюкенена, российский премьер оказался не в силах устоять «перед искушением править железной рукой. Он слишком полагался на полицию и подавлял любые признаки недовольства, не пытаясь устранить причины, их вызвавшие» (Бьюкенен Д. Указ. соч. С. 130). Оппозиция такому курсу оказалась настолько серьёзной, что даже А.И.Гучков - лидер партии октябристов, на которую опирался Столыпина, в 1910 году в знак несогласия с проводимой политикой сложил полномочия председателя Думы.
Не приходится удивляться, что царское правительство в этот период прибегло к созданию охранки нового типа с использованием провокаций для достижения политических целей. Разгон II Государственной думы 3 июня 1907 года стал возможным потому, что одному из социал-демократических депутатов был подброшен «наказ» солдатам столичного гарнизона с призывом к вооружённому восстанию, затем последовал обыск с обнаружением полицией этого «крамольного материала». Столыпин потребовал разрешения на арест всех депутатов социал-демократов. Дума даже не успела ответить на правительственный запрос - вышел указ о роспуске «парламента».
Столыпин широко использовал политическое насилие против оппозиции. Были санкционированы политические убийства оппозиционных деятелей неформалами уголовного типа, которых рядили в одёжки «патриотов»-черносотенцев. Размывание монополии государства на легитимное насилие - верный признак начала гибели самого государства. Столыпин раскручивал маховик этого губительного процесса. По его распоряжению был образован секретный агентурный отдел, курировавший провокаторов. Руководитель боевой организации партии эсеров Е.Ф.Азеф получал от полиции невиданный в российском государстве оклад в 1 000 руб. в месяц. Член ЦК партии большевиков Р.В.Малиновский, также являвшийся провокатором, имел месячное жалованье 700 руб. Даже министры столыпинского правительства ценились не столь дорого.
Бывший начальник департамента полиции А.А.Лопухин, причастный к разоблачению Азефа, с глубоким предвидением писал: «Охрана государственной власти в руках корпуса жандармов обращается в борьбу со всем обществом, а, в конечном счёте, приводит к гибели и государственную власть, неприкосновенность которой может быть обеспечена только единением с обществом. Усиливая раскол между государственной властью и народом, она создаёт революцию. Вот почему деятельность политической полиции представляется не только враждебной народу, но и противогосударственной» (цит. по: Николаевский Б.И. История одного предателя. Террористы и политическая полиция. - М., 1991. С. 11). Это вынуждены были признавать и депутаты III Государственной думы (см.: Лонге Ж., Зильбер Г. Террористы и охранка. - М., 1991. С. 167). Чудовищные и недопустимые методы работы тайной полиции в России стали известны и мировой общественности. «Как ни трудно в это поверить, но правительство действительно нанимало агентов-провокаторов… Охранное отделение платило этим людям жалованье, даже если было точно известно, что это активные революционеры, сыгравшие не последнюю роль в убийствах видных государственных деятелей», - писал британский посол Бьюкенен (Бьюкенен Д. Указ. соч. С. 132-133).
Таким образом, при всей субъективной преданности идее монархии, Столыпин объективно своей политикой обрекал самодержавный строй на гибель. Не случайно именно при нём развернули широкую деятельность в России масонские ложи. Тогда-то к «вольным каменщикам» примкнули многие будущие могильщики русского царизма. Столыпин, несмотря на предпринимаемые им меры усиления политического сыска и искоренения крамолы, оказался бессилен остановить проникновение заграничной заразы на российскую землю. Собственно, такую цель он и не преследовал (см.: Берберова Н.Н. Люди и ложи. Русские масоны ХХ столетия. - М., 1997. С. 247).
Третьеиюньская политическая система, созданная Столыпиным, оказалась несостоятельной. В.И.Ленин справедливо указывал, что самодержавие не было способно к проведению позитивных реформ. «…Система исчерпала себя, исчерпала свои социальные силы. Обстоятельства сложились так, что никакая реформа в современной России невозможна… Реформистских возможностей в современной России нет», - писал вождь пролетарской революции (Ленин В.И. Полн. Собр. Соч. Т. 23. С. 57).
Провозгласив программу «реформ», Столыпин столкнулся с нежеланием царизма и помещичье-бюрократических верхов допустить ограничение своей власти и привилегий. По их вине не состоялось упразднение «исключительного положения», провалились реформы местного управления и правоохранительной системы. Россия оставалась полицейским государством. «Разрешение» крайне острого «рабочего вопроса» свелось лишь к куцей страховой реформе (см.: Ерошкин Н.П. История государственных учреждений дореволюционной России. - М., 1983. С. 258 -259).
Признав допустимость создания рабочих профсоюзов, правительство Столыпина ограничило их деятельность в борьбе за повышение заработной платы, сокращение рабочего дня, улучшение условий труда и обуздание эксплуатации (см.: Шелымагин И.И. Законодательство о фабрично-заводском труде в России. 1900-1917 г. - М., 1952. С. 185-186). Достаточно было заподозрить пролетарские организации в том, что они представляют угрозу «общественному спокойствию и безопасности», чтобы министерство внутренних дел по представлению губернаторов и градоначальников прибегло к репрессиям. Были закрыты около 600 профсоюзов, более чем 700 - отказали в регистрации (см.: Рабочий класс России. 1907 - февраль 1917 г. - М., 1982. С. 111). У рабочих не было оснований поддерживать политический курс правительства Столыпина (см.: Пролетарий, 1908. № 39).
Но и весьма влиятельные силы в среде представителей национально ориентированного капитала, земских деятелей тоже проявляли недовольство. Они убедились в неспособности царизма разрешить крестьянский вопрос, что вызвало революцию 1905-1907 годов, расширить внутренний рынок. Почву для усиления оппозиционных настроений существенно расширило и поражение России в войне с Японией, утрата ею экономических и политических позиций в Маньчжурии. Сказывалась и принадлежность видных представителей буржуазии Морозовых, Рябушинских и др. к гонимой властями старообрядческой религиозной субкультуре. Отвергая революционные методы борьбы с правительством, осуждая всякий террор, они не желали мириться с открытой реакцией кабинета Столыпина.
Разгон Думы, введение военно-полевых судов и масштабные репрессии вызвали осуждение среди тех, кто перешёл на позиции «партии мирного обновления». Они сомневались в конституционности «нового политического режима», складывающегося после назначения Столыпина главой правительства. Достаточно было покритиковать некоторых царских министров в издании старообрядческого направления «Народная газета», как оно было закрыто. Газета «Русь», учреждённая миллионером П.П.Рябушинским, за статью «Пролог русской революции. 9 января 1905» была признана «вредной», ибо возбуждала «ненависть в читателях к существующему строю и к лицам, стоящим во главе правительства». Позднее это издание было обвинено в том, что оно «продолжает колебать доверие к русскому государству», предав огласке роль великого князя Владимира Александровича в сдаче в аренду французскому синдикату русских казённых железоделательных заводов. В феврале 1907 года очередной номер «Руси» был арестован, а в апреле газета была вовсе закрыта за публикацию фельетона с едкой пародией на Столыпина. За противоправительственное направление деятельности П.П.Рябушинский был выслан из Москвы в административном порядке (см.: Петров Ю.А. Династия Рябушинских. - М., 1997. С. 80-81).
Читать целиком.
http://www.politpros.com/journal/read/?ID=1570&journal=124