Путь к коммунизму: уничтожение семьи, частной собственности и государства
«Коммунизм неизбежен, как неизбежна смена времен года».
Неизбежен в контексте НТР и НТП - так называемых «модерна» и «постмодерна», а, поскольку альтернативных вариантов организации физической реальности в ближайшее время не предвидится, то и реальность общественная также представляется безальтернативной. Чем далее, тем более формирование, усложнение и утончение «техносферы» делает человека не более чем элементом единого социального механизма во всех его проявлениях: от сугубо производственного до интеллектуального и идейного. Он существует вне естественной среды, где мог бы успешно выживать и развиваться как самостоятельно, так и коллективно, полностью завися от порожденного его же усилиями монстра в самых элементарных физиологических потребностях. Современная урбанизированная среда - безжизненная пустыня, подобие жизни в которой поддерживает лишь функционирование техногенных сетей снабжения и утилизации.
Проблема восприятия большинством людей очевидной перспективы перехода к распределению по принципу «от каждого - по способностям, каждому - по потребностям» (связанным с реализацией этих способностей) состоит лишь в одном - непонимании того, в какой последовательности это произойдет и почему. Отвечая на последний вопрос, Маркс пишет о противоречии между общественным характером производства и частным характером присвоения. Однако, как показала практика последующих ста лет, устранить это противоречие вполне возможно при помощи тех же технических средств, на которые, как на средство избавления от эксплуатации, так уповали коммунисты и социалисты Прекрасной эпохи. Информационная инфраструктура успешно используется для перераспределения и присвоения «денежных потоков», а неизбежный коллективизм производства великолепно компенсируется растущей разобщенностью, «атомизацией» социума. Но именно в ней, в ее путях и тенденциях и кроется ответ на оба вопроса.
В своей известной работе «Происхождение семьи, частной собственности и государства» Энгельс подробно и основательно рассматривает происхождение трех важнейших институтов современного ему капиталистического общества как непременных основ любого классового общества вообще. Соответственно, отмирание, изживание этих институтов мыслилось последователями классиков и более широкими кругами социальных революционеров обязательным условием формирования общества бесклассового, коммунистического. Но, в виду очевидно большей актуальности, внимание всегда уделялось лишь двум последним - частной собственности и государству - роль же семьи оставалась как бы за рамками рассмотрения, если не считать анархистов, предлагавших упразднить ее сразу, без достаточных предпосылок. Любой же «реальный» социализм вынужден был всегда констатировать значительную все еще роль семейных отношений в обществе, используя их поначалу (после неизбежных идеалистических попыток обобществления) как опору, и подвергая разложению лишь естественным образом, в результате развития производительных сил и производственных отношений, требовавшего, как и на капиталистическом Западе, высокой мобильности населения, занятости (и, следовательно, эмансипации) женщин, разрушения и снижения роли в экономике мелких (прежде всего, сельских) хозяйств, создания всеобъемлющей системы государственных воспитательных и образовательных учреждений, перенявшей к концу 20-го века соответствующие функции семьи почти полностью.
Однако даже при этом, то, что уничтожение семьи и родственных отношений представляет собой необходимое условие перехода к коммунистической формации, обходилось молчанием. Сегодня же, по прошествии тридцати лет с момента демонтажа социалистического проекта роль и первоочередность уничтожения семьи для формирования бесклассового общества видны невооруженным глазом, поскольку за это время процесс успел выйти на финишную прямую и набрать обороты. Современные западные государства десятилетиями твердо держат курс на разрушение и противодействие формированию любых устойчивых людских сообществ, поощряя и директивно навязывая игнорирование любых различий между людьми («политкорректность»), лишая детей при первой же возможности семей и перебрасывая их затем от одних «усыновителей» к другим либо содержа в детских домах, ежегодно переформировывая школьные классы и т. д. - как будто мало того, что не только рождение и воспитание детей, но и ведение совместного хозяйства давно уже бессмысленно экономически. В современных условиях ребенок - хлопотный и затратный проект, рентабельность которого стремится к нулю, потому что все необходимое для жизни человека обеспечивает кто и что угодно, но не семья. Достигнув того или иного дееспособного возраста, приобретя (в зависимости от статуса, культуры и/или амбиций родителей) профессию, образование или просто элементарные навыки выживания в городской среде, ребенок имеет возможность жить самостоятельно и автономно от любых других людей, и большинство ею пользуется. Одним словом, с самого раннего возраста человек ничего не должен никому, кроме социальных структур, замкнутых на государство, которое, поэтому, прикажет долго жить последним из энгельсовой триады.
Картина дальнейшего пути к коммунизму вырисовывается довольно ясная и, увы, это будет совсем не то, что представлялось сэру Томасу Мору и, тем более, советским фантастам. Из трех, первой окончательно погибнет семья, и люди, не имея ее в качестве опыта и даже примера, утратят сами навыки и стремление к образованию долговременных квази-семейных сообществ, в том числе, по корыстному принципу - «мафий». Вместе с тем утратит всякий смысл и будет упразднена de facto частная собственность на средства производства, поскольку субъектами борьбы за нее выступают на самом деле, не отдельные люди, а сообщества, образуемые по имущественным интересам, наиболее крупными из которых являются марксовы классы. Перед лицом примитивной и хищной рациональной машины, которую представляет собой государство, отдельный индивид не может ни иметь, ни обеспечивать никаких материальных интересов. Вырванный из любого социального контекста, предельно замкнутый в своем стремительно сужающемся мирке, не мыслящий ничего большего себя он станет идеальным «атомом» системы, которую с тех пор нельзя будет считать государством, поскольку работать она будет в полностью автоматическом режиме, утратив за ненадобностью большинство исходных функций, включая подавление и принуждение, поскольку принуждать будет некому и не для кого. Государство умрет последним, а вместе с тем наступит и чаемый многими уже давно окончательный смысловой коллапс.
Все это, конечно, в отсутствие внешних факторов, вроде чаемого не меньшим числом десанта из созвездия Ориона или пришествия анунахов. Метафизическая теория и исторический опыт человечества в этом едины: что-нибудь непредвиденное случается всегда, а любая инерционная модель (вроде пресловутых менделеевских пятисот миллионов) - следствие неполноты картины.