Анархисты и административные аресты после 9 августа
https://pramen.io/wp-content/uploads/2020/12/JPEG-Image-1152-760-pixels.jpeg
https://pramen.io/ru/2020/12/anarhisty-i-administrativnye-aresty-posle-9-avgusta/
В этом материале мы раскроем одну из граней текущих репрессий против анархистов: административные аресты. Некоторые оптимистичные активисты думают, что «сутки» мало влияют на движение. Каратели, наоборот, надеяться, что аресты сломают нас. Чтобы разобраться что происходит на самом деле, мы собрали четыре истории товарищей, прошедших через ИВС, и поговорили с коллективом АЧК, занимающимся поддержкой арестованных анархистов.
«Из соседней камеры кто-то крикнул “Евгений, держись”»
В первый раз задерживали спокойно: гаишники остановили машину на которой Женя ехал с товарищами, подошли сотрудники ГУБОПиКа и отвезли ребят в РУВД. Уже там, когда они отказывались фотографироваться, их ставили на растяжку и били по ногам.
Второй раз его схватили во время разгона акции памяти Романа Бондаренко на Площади Перемен. Женю вырвали из сцепки два омоновца, заломали руки. Пока тащили в автозак, его душил шарф, а когда упала шапка, мусора схватили за волосы. В РУВД Жене говорили, что он подозреваемый по уголовному делу об организации массовых беспорядков.
«В момент задержаний страха не было. Наоборот, ощущение “бессмертного беларуса”. Мне даже смешно было: опять задержали, опять все по-новой начинается… В РУВД сидит такой мусор в балаклаве, я ему: «Ну что, когда уже в Беларуси политические репрессии закончатся?”».
В суде Женя предложил повесить картину «Суд Камбиса», где с несправедливого судьи сдирают кожу. Ходатайство отклонили. «Судье было вообще фиолетово. Для него это такая рутина, что он даже не вникает что очередной административщик говорит. Это конвейер».
В Жодинском ИВС помимо круглосуточного света, запрета лежать днем, тюремной вони и хамского отношения карателей, Женя столкнулся с физическим насилием. Он не молчал в ответ на унижения и оскорбления от тюремщиков, за что его вывели в коридор, поставили на растяжку и били. «Из соседней камеры кто-то крикнул “Евгений, держись” - это сильно поддержало мне, придало смелости».
«История с арестами для меня - как терапия, возможность творчески выплеснуть накопившуюся злость на мусоров и судей. Вот почему я выхожу с суток такой бодрый и радостный».
После вторых суток Женя хочет отдохнуть. «Репрессии влияют на нас, не стоит это недооценивать. Хотя есть четкое ощущение, что нужно продолжать. У нас нет права сдаться: у нашего движа, у общества в целом. Но не стоит головой пробивать стену, нужно думать как с минимальными затратами сделать максимально полезное».
«Некоторую деятельность сворачиваю в пользу менее рискованной»
Леру выследили и задержали днем в городе, когда протестных акций не было. «Знала что рано или поздно сяду на сутки, но задержание именно тогда было неожиданным. Сначала был легкий ступор, но я быстро сориентировалась. Сотрудники ГУБОПиК вели себя спокойно, только несколько раз повторили: “Вы проиграли!”».
Когда Леру привезли на Окрестина один из сотрудников подошел к машине и поинтересовался есть ли Хотина среди задержанных, попросил «показать ее». «Будто если ты анархистка, то более опасный человек».
В камере тяготили постоянные разговоры, отсутствие личного пространства, постоянная слежка через камеру и глазок. Нам было нельзя сидеть и лежать днем. Несколько раз Лера слышала как в коридоре ИВС избивали людей. Однажды всю ночь привозили новых арестованных, на них кричали, оскорбляли, заставляли петь гимн. «Весь этаж слышал, но сидели как мыши, боялись быть следующими. Очень неприятно быть таким же человеком, никак не реагирующим».
На Леру больше повлияли не сутки, а сам факт задержания: «На меня вышли и могут сделать это снова когда захотят. Каждый день ожидаешь, что могут забрать. Задерживают просто в общественных местах, не всегда комфортно с кем-то встречаться». Это заставляет действовать осторожнее, а некоторую деятельность, сворачивать в пользу менее рискованной, но более важной.
«К новым суткам я конечно готова, скорее всего так и будет. Только от моего желания это не зависит».
«С каждым разом переносить арест все тяжелее»
Илью задерживали трижды. Первый раз, 9 августа в Барановичах, было не страшно, потому что еще не слышал о пытках протестующих в Беларуси. В последующие разы бороться со страхом помогали принципы «не верь, не бойся, не проси». На Марше студентов 1 сентября омоновец порвал Илье ноздрю, затем его избили в автозаке.
Во время последнего ареста тест на коронавирус у Ильи оказался положительным и оставшиеся 9 суток он провел один в камере. «Было тяжело, потому что я люблю общаться. Приходилось как-то развлекатся: чтение книг, физические упражнения, в день проходил по 2-3 км по камере. Думаю, самое базовое - это быть не одному в камере».
В ИВС Илья несколько раз слышал как бьют людей. «В один из таких моментов, когда был в одиночке, я около часа проплакал. Потому что в такой ситуации ничего не сделаешь. Я мог кричать или еще что-нибудь, но даже на это у меня сил не было».
С каждым разом переносить арест было все тяжелее. После 9 августа Илья отсидел только 7 из 15 суток, потому что всех суточников выпускали. «Мы думали это победа. Нас под СИЗО встречало несколько сотен человек…
После вторых суток мне нужно было отходить, появился страх выходить на массовые мероприятия, но я справился.
Третий арест оказался самым тяжелым, потому что усталость накопилась, плюс я в одиночке сидел, это оказалось травматично. Уже больше месяца как я вышел, но до сих пор отхожу. Мне страшно: боюсь уголовки, боюсь четвертых, пятых, десятых суток. Не хочу еще раз туда попасть. Мне тяжело взять себя в руки и продолжить действовать. Но думаю справлюсь, потому что по-другому нельзя».
«Я накапливал ненависть к ментам»
В начале октября каратели схватили Влада на выходе из автобуса. Это было не на акции - его выследили специально. Задерживали жестко: сбили с ног, руки затянули стяжками, по пути в РОВД непрерывно избивали. Через полторы недели после первых 15 суток Влада арестовали с группой других анархистов, когда они встречали вышедшего с Окрестина товарища. В тот день Влад видел как одного из парней на территории РОВД завели за служебный микроавтбус, избили и залили перцовым газом.
«В первый раз задержание оказалось неожиданным, было страшно - думал ради административки они не будут так напрягаться, и мне светит уголовка. Когда увидел протокол по 23.34, успокоился».
В ИВС Влад слышал как в соседней камере били человека, встречал много избитых при задержании и поступлении в изолятор. «Я ничего не мог сделать, накапливал ненависть к ментам».
Когда после второго ареста Влада не отпустили и добавили еще 15 суток, он объявил голодовку: «Это вернуло ощущение, что я как-то могу влиять на свою жизнь и смерть». Последние 12 суток своего 30-дневного ареста Влад провел без еды. «После отказа от пищи нахождение в застенках усложняется: голод и недомогание не позволяют сконцентрироваться на чтении и других вещах, помогающих скоротать время».
Выйдя на свободу Влад отдыхает и восстанавливается после голодовки: «Мои взгляды не поменялись, а в каком виде буду продолжать заниматься активизмом, я еще не решил».
О влиянии административных арестов на сообщество
Всего за последние пять месяцев на сутках побывали несколько десятков активистов и это только известные случаи. Для анархистов это не новая ситуация, за последние 6-7 лет наших товарищей регулярно арестовывали после акций. Порядка 50 активистов были задержаны в 2017 году во время протестов против «закона о тунеядцах». Поэтому люди, приходящие в движение, знают, что анархистский активизм сопряжен с задержаниями и многие готовы к суткам.
За годы репрессий анархисты выработали культуру безопасности и привычки, помогающие минимизировать последствия ареста. Например, только в исключительных случаях ментам удается получить доступ к гаджетам активистов. Анархический Черный Крест (АЧК) занимается поддержкой арестованных анархистов больше десяти лет, анализирует динамику репрессий и разрабатывает тактики противостояния им. Коллектив так комментирует ситуацию: «За последние годы культура безопасности внутри движения просела. Проходило мало тренингов, а для новых людей было мало показательных примеров. Вопреки этому анархисты оказались хорошо подготовлены к протестам. Менты обладают лишь минимальной информацией о роли конкретных людей в движении».
Однако административные аресты не проходят бесследно. Они как минимум выбивают из активности на две недели, а большинству нужно время чтобы восстановится после суток. У людей накапливается усталость, особенно когда задерживают несколько раз подряд.
Часть анархистов, которые не были арестованы, но видят массовые задержания, снижают активность. К тому же сообщество переключает часть энергии с протестов на поддержку арестованных товарищей.
В сравнении с предыдущими годами появилось два новых фактора. Первый это уровень насилия: теперь при задержании, а иногда и в ИВС, менты не стесняются бить активистов. Другое отличие - возможности слежки и деанонимизации участников черного блока. Каратели научились обходить обычные методы конспирации и задерживают тех, кого раньше они не смогли бы найти.
Все это приводит к снижению активности анархистов. Многие начинают действовать осторожнее, переключаются на другие виды активности, включая поддержку соратников. Однако это выглядит временным эффектом, практически никто не отказывается от деятельности полностью, многие копят новую злость на несправедливые действия государства. АЧК говорит также о потенциале появления новых активистов в ответ на репрессии: «Возможно, какую-то часть активности анархистов нейтрализовали. Но глядя на развитие гражданского общества и протеста, стоит ожидать появления других групп анархистов из числа солидарных с уже репрессированными».
Благодаря солидарности движению сейчас хватает ресурсов поддерживать товарищей, как отмечает АЧК: «Понимая сложность ситуации, товарищи в Беларуси и по всему миру проводят акции солидарности, скидывают деньги на адвокатов и другие виды поддержки. Это не значит, что проблема не появится в будущем: донатить на АЧК надо постоянно, потому что деньги у нас уходят тоже постоянно и не только на противодействие репрессиям, но и на психологическую, физическую и социальную поддержку». Участие анархистов в протестах всегда сопровождается репрессиями, новый всплеск уличной активности вызовет новую волну арестов, к которой нужно готовиться заренее.
Петр Фомашов для pramen.io
Поддержать репрессированных беларуских анархистов можно через АЧК.
https://pramen.io/ru/2020/12/anarhisty-i-administrativnye-aresty-posle-9-avgusta/
В этом материале мы раскроем одну из граней текущих репрессий против анархистов: административные аресты. Некоторые оптимистичные активисты думают, что «сутки» мало влияют на движение. Каратели, наоборот, надеяться, что аресты сломают нас. Чтобы разобраться что происходит на самом деле, мы собрали четыре истории товарищей, прошедших через ИВС, и поговорили с коллективом АЧК, занимающимся поддержкой арестованных анархистов.
«Из соседней камеры кто-то крикнул “Евгений, держись”»
В первый раз задерживали спокойно: гаишники остановили машину на которой Женя ехал с товарищами, подошли сотрудники ГУБОПиКа и отвезли ребят в РУВД. Уже там, когда они отказывались фотографироваться, их ставили на растяжку и били по ногам.
Второй раз его схватили во время разгона акции памяти Романа Бондаренко на Площади Перемен. Женю вырвали из сцепки два омоновца, заломали руки. Пока тащили в автозак, его душил шарф, а когда упала шапка, мусора схватили за волосы. В РУВД Жене говорили, что он подозреваемый по уголовному делу об организации массовых беспорядков.
«В момент задержаний страха не было. Наоборот, ощущение “бессмертного беларуса”. Мне даже смешно было: опять задержали, опять все по-новой начинается… В РУВД сидит такой мусор в балаклаве, я ему: «Ну что, когда уже в Беларуси политические репрессии закончатся?”».
В суде Женя предложил повесить картину «Суд Камбиса», где с несправедливого судьи сдирают кожу. Ходатайство отклонили. «Судье было вообще фиолетово. Для него это такая рутина, что он даже не вникает что очередной административщик говорит. Это конвейер».
В Жодинском ИВС помимо круглосуточного света, запрета лежать днем, тюремной вони и хамского отношения карателей, Женя столкнулся с физическим насилием. Он не молчал в ответ на унижения и оскорбления от тюремщиков, за что его вывели в коридор, поставили на растяжку и били. «Из соседней камеры кто-то крикнул “Евгений, держись” - это сильно поддержало мне, придало смелости».
«История с арестами для меня - как терапия, возможность творчески выплеснуть накопившуюся злость на мусоров и судей. Вот почему я выхожу с суток такой бодрый и радостный».
После вторых суток Женя хочет отдохнуть. «Репрессии влияют на нас, не стоит это недооценивать. Хотя есть четкое ощущение, что нужно продолжать. У нас нет права сдаться: у нашего движа, у общества в целом. Но не стоит головой пробивать стену, нужно думать как с минимальными затратами сделать максимально полезное».
«Некоторую деятельность сворачиваю в пользу менее рискованной»
Леру выследили и задержали днем в городе, когда протестных акций не было. «Знала что рано или поздно сяду на сутки, но задержание именно тогда было неожиданным. Сначала был легкий ступор, но я быстро сориентировалась. Сотрудники ГУБОПиК вели себя спокойно, только несколько раз повторили: “Вы проиграли!”».
Когда Леру привезли на Окрестина один из сотрудников подошел к машине и поинтересовался есть ли Хотина среди задержанных, попросил «показать ее». «Будто если ты анархистка, то более опасный человек».
В камере тяготили постоянные разговоры, отсутствие личного пространства, постоянная слежка через камеру и глазок. Нам было нельзя сидеть и лежать днем. Несколько раз Лера слышала как в коридоре ИВС избивали людей. Однажды всю ночь привозили новых арестованных, на них кричали, оскорбляли, заставляли петь гимн. «Весь этаж слышал, но сидели как мыши, боялись быть следующими. Очень неприятно быть таким же человеком, никак не реагирующим».
На Леру больше повлияли не сутки, а сам факт задержания: «На меня вышли и могут сделать это снова когда захотят. Каждый день ожидаешь, что могут забрать. Задерживают просто в общественных местах, не всегда комфортно с кем-то встречаться». Это заставляет действовать осторожнее, а некоторую деятельность, сворачивать в пользу менее рискованной, но более важной.
«К новым суткам я конечно готова, скорее всего так и будет. Только от моего желания это не зависит».
«С каждым разом переносить арест все тяжелее»
Илью задерживали трижды. Первый раз, 9 августа в Барановичах, было не страшно, потому что еще не слышал о пытках протестующих в Беларуси. В последующие разы бороться со страхом помогали принципы «не верь, не бойся, не проси». На Марше студентов 1 сентября омоновец порвал Илье ноздрю, затем его избили в автозаке.
Во время последнего ареста тест на коронавирус у Ильи оказался положительным и оставшиеся 9 суток он провел один в камере. «Было тяжело, потому что я люблю общаться. Приходилось как-то развлекатся: чтение книг, физические упражнения, в день проходил по 2-3 км по камере. Думаю, самое базовое - это быть не одному в камере».
В ИВС Илья несколько раз слышал как бьют людей. «В один из таких моментов, когда был в одиночке, я около часа проплакал. Потому что в такой ситуации ничего не сделаешь. Я мог кричать или еще что-нибудь, но даже на это у меня сил не было».
С каждым разом переносить арест было все тяжелее. После 9 августа Илья отсидел только 7 из 15 суток, потому что всех суточников выпускали. «Мы думали это победа. Нас под СИЗО встречало несколько сотен человек…
После вторых суток мне нужно было отходить, появился страх выходить на массовые мероприятия, но я справился.
Третий арест оказался самым тяжелым, потому что усталость накопилась, плюс я в одиночке сидел, это оказалось травматично. Уже больше месяца как я вышел, но до сих пор отхожу. Мне страшно: боюсь уголовки, боюсь четвертых, пятых, десятых суток. Не хочу еще раз туда попасть. Мне тяжело взять себя в руки и продолжить действовать. Но думаю справлюсь, потому что по-другому нельзя».
«Я накапливал ненависть к ментам»
В начале октября каратели схватили Влада на выходе из автобуса. Это было не на акции - его выследили специально. Задерживали жестко: сбили с ног, руки затянули стяжками, по пути в РОВД непрерывно избивали. Через полторы недели после первых 15 суток Влада арестовали с группой других анархистов, когда они встречали вышедшего с Окрестина товарища. В тот день Влад видел как одного из парней на территории РОВД завели за служебный микроавтбус, избили и залили перцовым газом.
«В первый раз задержание оказалось неожиданным, было страшно - думал ради административки они не будут так напрягаться, и мне светит уголовка. Когда увидел протокол по 23.34, успокоился».
В ИВС Влад слышал как в соседней камере били человека, встречал много избитых при задержании и поступлении в изолятор. «Я ничего не мог сделать, накапливал ненависть к ментам».
Когда после второго ареста Влада не отпустили и добавили еще 15 суток, он объявил голодовку: «Это вернуло ощущение, что я как-то могу влиять на свою жизнь и смерть». Последние 12 суток своего 30-дневного ареста Влад провел без еды. «После отказа от пищи нахождение в застенках усложняется: голод и недомогание не позволяют сконцентрироваться на чтении и других вещах, помогающих скоротать время».
Выйдя на свободу Влад отдыхает и восстанавливается после голодовки: «Мои взгляды не поменялись, а в каком виде буду продолжать заниматься активизмом, я еще не решил».
О влиянии административных арестов на сообщество
Всего за последние пять месяцев на сутках побывали несколько десятков активистов и это только известные случаи. Для анархистов это не новая ситуация, за последние 6-7 лет наших товарищей регулярно арестовывали после акций. Порядка 50 активистов были задержаны в 2017 году во время протестов против «закона о тунеядцах». Поэтому люди, приходящие в движение, знают, что анархистский активизм сопряжен с задержаниями и многие готовы к суткам.
За годы репрессий анархисты выработали культуру безопасности и привычки, помогающие минимизировать последствия ареста. Например, только в исключительных случаях ментам удается получить доступ к гаджетам активистов. Анархический Черный Крест (АЧК) занимается поддержкой арестованных анархистов больше десяти лет, анализирует динамику репрессий и разрабатывает тактики противостояния им. Коллектив так комментирует ситуацию: «За последние годы культура безопасности внутри движения просела. Проходило мало тренингов, а для новых людей было мало показательных примеров. Вопреки этому анархисты оказались хорошо подготовлены к протестам. Менты обладают лишь минимальной информацией о роли конкретных людей в движении».
Однако административные аресты не проходят бесследно. Они как минимум выбивают из активности на две недели, а большинству нужно время чтобы восстановится после суток. У людей накапливается усталость, особенно когда задерживают несколько раз подряд.
Часть анархистов, которые не были арестованы, но видят массовые задержания, снижают активность. К тому же сообщество переключает часть энергии с протестов на поддержку арестованных товарищей.
В сравнении с предыдущими годами появилось два новых фактора. Первый это уровень насилия: теперь при задержании, а иногда и в ИВС, менты не стесняются бить активистов. Другое отличие - возможности слежки и деанонимизации участников черного блока. Каратели научились обходить обычные методы конспирации и задерживают тех, кого раньше они не смогли бы найти.
Все это приводит к снижению активности анархистов. Многие начинают действовать осторожнее, переключаются на другие виды активности, включая поддержку соратников. Однако это выглядит временным эффектом, практически никто не отказывается от деятельности полностью, многие копят новую злость на несправедливые действия государства. АЧК говорит также о потенциале появления новых активистов в ответ на репрессии: «Возможно, какую-то часть активности анархистов нейтрализовали. Но глядя на развитие гражданского общества и протеста, стоит ожидать появления других групп анархистов из числа солидарных с уже репрессированными».
Благодаря солидарности движению сейчас хватает ресурсов поддерживать товарищей, как отмечает АЧК: «Понимая сложность ситуации, товарищи в Беларуси и по всему миру проводят акции солидарности, скидывают деньги на адвокатов и другие виды поддержки. Это не значит, что проблема не появится в будущем: донатить на АЧК надо постоянно, потому что деньги у нас уходят тоже постоянно и не только на противодействие репрессиям, но и на психологическую, физическую и социальную поддержку». Участие анархистов в протестах всегда сопровождается репрессиями, новый всплеск уличной активности вызовет новую волну арестов, к которой нужно готовиться заренее.
Петр Фомашов для pramen.io
Поддержать репрессированных беларуских анархистов можно через АЧК.