Последние балы имперской России
«Когда я смотрю фильмы, изготовленные в Голливуде и изображающие будто бы “великолепие” русского двора, мне хочется смеяться…»[1] - так писал в своих мемуарах бывший начальник канцелярии Министерства императорского двора генерал-лейтенант А.А.Мосолов. Действительно, нам очень сложно представить тот блеск, с которым устраивались парадные приемы, балы и маскарады в России во времена царствования императора Николая II.
Костюмированный бал 1903 года в Зимнем дворце
К счастью, несмотря на все трагические события, случившиеся после революции 1917 года, до наших дней сохранилось большинство дворцов и особняков, в которых проходили эти праздники. Однако их обитатели - военные в элегантных мундирах, мужчины в смокингах, чиновники Двора в расшитых золотом мундирах, дамы в парадных придворных платьях или в бальных туалетах - никогда уже не появятся в них. Кроме портретов и фотографий, только костюмы, принадлежавшие этим людям, помогают хотя бы частично воссоздать в воображении ту атмосферу «расточительной роскоши»[2], о которой писали в своих мемуарах участники тех торжеств.
После революции 1917 года участь платьев и мундиров, находившихся в гардеробных многочисленных петербургских дворцов и особняков, была незавидна. Некоторые были украдены, а те из них, которые было нельзя продать и невозможно носить, частично передали в театральные костюмерные, а частично - в Музейный фонд. Предметы из этого фонда ныне хранятся в музеях Санкт-Петербурга и пригородов. Наиболее полная коллекция костюмов последних российских императриц, из Зимнего и Аничкова дворцов, находится в фондах Государственного Эрмитажа и экспонируется на временных выставках в России и за рубежом.
Самая большая за всю историю существования музея костюмная выставка - «При Дворе российских императоров» - состоялась в залах Эрмитажа в 2014 году. Она дала возможность всем ее посетителям увидеть лучшие образцы парадных костюмов, а также попытаться вообразить то великолепие русского императорского двора, которому не переставали изумляться иностранцы, посещавшие Петербург в конце XIX - начале XX века.
М.Палеолог, французский посол при дворе императора Николая II, вспоминал: «По пышности мундиров, по роскоши туалетов, по богатству ливрей, по пышности убранства, общему выражению блеска и могущества зрелище так великолепно, что ни один двор в мире не мог бы с ним сравниться. Я надолго сохраню в глазах ослепительную лучистость драгоценных камней, рассыпанных на женских плечах. Это фантастический поток алмазов, жемчуга, рубинов, сапфиров, изумрудов, топазов, бериллов - поток света и огня»[3].
Балы в том виде, в котором они сохранились вплоть до начала XX столетия, появились еще во времена правления Екатерины II. Приглашенные «по билетам» дворяне должны были приходить на балы и приемы, одетые в указанные на приглашениях платья. Именно тогда сложился определенный церемониал, который в общих чертах не нарушался на протяжении полутора столетий.
Группа танцевавших во время бала "русскую". фототипия с фотографии Ренц и Шрадер. 1904
Зимний сезон, во время которого и проходили обыкновенно балы и маскарады, начинался после рождественских праздников и длился с середины января до начала марта (до Великого поста). Первый придворный бал на 3000 приглашенных давался в Санкт-Петербурге, в главной императорской резиденции - Зимнем дворце. Бал проходил в самом большом зале дворца - Николаевском - и был единственным в году. Другие придворные балы устраивались в залах Концертном и Эрмитажном (то есть Павильонном) на меньшее число персон и имели соответственные названия.
Билеты на Николаевский бал рассылались заранее, за две недели. Правом его посещения обладали высшие военные чины и гражданские сановники Российской империи (лица, имевшие генеральские звания), их жены и дочери. Помимо этого, на него приглашались штаб-офицеры гвардейских полков с женами и дочерьми. Недостаток в танцорах восполнялся за счет приглашения молодых гвардейских офицеров по особым спискам, подававшимся от полков. Для этого в гвардейский полк отдавалось распоряжение прислать определенное число офицеров. Старший полковник засчитывал это как наряд и исполнение служебных обязанностей - офицерам следовало танцевать с дамами и занимать их разговорами, при этом строго запрещалось держаться группой в одном месте. Главный дирижер бала до его начала объяснял своим четырем помощниками из числа офицеров различных гвардейских полков порядок каждого танца, разделяя зал на четыре части.
Николай II и Александра Фёдоровна.
Съезжались на бал строго к половине девятого. Сани останавливались у четырех парадных подъездов Зимнего дворца соответственно рангу приглашенных - отдельно великие князья, придворные, гражданские и военные. «Зрелище было феерическое. Январь. Лютый мороз. Дворец залит огнем на все три квартала, которые он занимал. Около монолитной колонны с ангелом наверху зажжены костры. Кареты подъезжают одна за другой… Дамские силуэты нервно проскальзывают от кареты к подъезду… Меха - горностаи, черно-бурые лисицы… Головы ничем не покрыты, ибо замужние женщины являются в диадемах, а барышни - с цветами в волосах»[4].
Во дворце приехавшие сдавали шубы и шинели, к которым прикрепляли свои визитные карточки, и поднимались по лестницам, покрытым мягкими коврами. По сторонам стояли придворные лакеи в красных ливреях. В углах находились раскаленные чугунные совки, на которые периодически опрыскивали духами, создававшими атмосферу благоухания.
Приглашенные проходили к Николаевскому залу по коридорам и залам между рядов камер-казаков. В параллельной Николаевскому залу галерее был устроен большой буфет с шампанским, клюквенным морсом, миндальными напитками, фруктами. Гвардейским «танцорам» пить спиртное не разрешалось (чтобы не пахнуть вином). Там же в больших вазах лежали печенья и конфеты из придворной кондитерской Царского Села. Поскольку таких сластей не было в продаже, их старались увезти домой в качестве сувениров.
В зале, несмотря на его огромные размеры, была страшная теснота, так что «истинные аристократки не надевали последних моделей, когда ехали на николаевский бал: там их ожидала толпа, негде было надлежащим образом развернуться - только помнут платье от Ворта или Редферна»[5]. Поэтому очень дорогие новые платья обычно отличали богатых провинциалок, которые к тому же «жались к простенкам, отделявшим зал от галереи»[6].
Государыня императрица Александра Федоровна в парадной одежде русской царицы XVII века.
Дамы, приглашенные на этот бал, обязательно должны были быть одеты в придворные платья «русского» фасона, введенные еще при императоре Николае I в 1834 году. Эти костюмы состояли из белого атласного сарафана, вышитого спереди золотом или серебром, поверх которого надевался лиф с распашными рукавами и длинным шлейфом. У императрицы верхнее платье шилось из серебряного глазета или бархата палевых оттенков и вышивалось золотом и серебром, а у фрейлин и статс-дам - из алого, синего или зеленого бархата и вышивалось золотом или серебром в соответствии с чином.
Фрейлины носили бриллиантовый шифр императрицы на левой стороне корсажа, а статс-дамы - ее портрет в бриллиантовой оправе. На голову надевали соответствующего цвета кокошник, с прикрепленной к нему вуалью. Для того чтобы можно было представить роскошь придворных русских платьев, позволим себе привести описание некоторых: «На вдове егермейстера княгине А.В.Трубецкой роскошный трэн из синего бархата, отороченный соболями, при белом сарафане, вышитом жемчугом и золотом; вместо пуговиц - настоящие драгоценные камни. Кокошник весь из бриллиантов и сапфиров. Княжна Трубецкая была в белом атласном сарафане, вышитом жемчугом, трэн из серебристой ткани, украшенный букетами розовых и чайных роз.
Такой же кокошник с жемчугом. М.Плаутина была в трэне из серебряной парчи, отделанном венецианским гипюром. Пуговицы сарафана из серебра старинной чеканки. Кокошник сиял ривьерою крупных бриллиантов. Княгиня Мещерская имела на себе трэн из дама цвета крем с золотом, отороченный темными соболями. Золотой кокошник с бриллиантами»[7]. Супруга предводителя одного из Петербургских уездов, госпожа Зиновьева «носила в виде пуговиц девять или десять изумрудов, величиной каждый с голубиное яйцо»[8].
На последнем придворном балу в Зимнем дворце, состоявшемся 19 января 1904 года, по воспоминаниям бывшей там баронессы Софьи Буксгевден, «была прекрасная выставка драгоценностей… Все женщины были одеты в свои лучшие платья, а дебютантки - в белое. Там было множество придворных чиновников в расшитых золотой тесьмой мундирах и белых брюках. Кавалергарды и конногвардейцы двух ударных гвардейских полков в алых мундирах, которые надевались только на придворные балы, личные гусары Императора в белых доломанах, с отделанными белым мехом ментиками, свисавшими с одного плеча; кирасиры в белой форме и казаки в красных широкополых мундирах»[9].
Кавалеры заранее приглашали дам на танцы. «Великосветский Петербург тонул среди случайных гостей, дам и барышень, попавших во дворец по служебному положению мужей и отцов, или наехавших из провинции на сезон богатых дворян: они искали женихов для своих дочерей. А лучшей биржи невест, чем большой придворный бал, трудно было найти»[10].
Церемониймейстер трижды ударял жезлом, и дворцовые арапы раскрывали двери из Малахитового в Николаевский зал. Придворный бал традиционно начинался полонезом - так повелось еще со времен Екатерины Великой. Этот торжественный танец-прогулку открывали всегда император с императрицей. В первой паре шел император с женой дуайена - главы дипломатического корпуса, затем следовала императрица в паре с дуайеном. Далее следовали пары, составленные подобным же образом - великие князья с женами дипломатов, а великие княгини - с дипломатами.
После полонеза следовали контрдансы, вальсы и мазурки. Вальс открывал лучший танцор гвардии с заранее определенной партнершей. Великих княгинь приглашать не полагалось, они сами выбирали себе партнера. При этом парадный этикет требовал, чтобы остальные пары стояли, пока танцуют великие княгини. Если избранник уже пригласил даму, он должен был извиниться перед нею и танцевать с высочайшей особой. В 1904 году императрица Александра Федоровна протанцевала только один круг в мазурке. «Ее Величество выглядела не лучшим образом на вечерах, так как она страдала от плохой вентиляции, и в слишком натопленной бальной зале у нее, как правило, выступал очень сильный румянец на лице»[11].
Во время бала лакеи обносили гостей прохладительными напитками и мороженым. Собственно ужин начинался сразу после бала в залах, прилегающих к Николаевскому, которые были роскошно украшены. Из оранжерей Санкт-Петербургского ботанического и Таврического садов специально привозили огромные пальмы, служившие своеобразными шатрами, под которыми сервировали столы на двенадцать персон, заранее назначенных. Остальные гости довольствовались буфетом. Сервизы на этих столах были белые, с российским гербом, столовое серебро и хрусталь также имели гравированные изображения гербов.
Столы для высочайших особ накрывались отдельно, на особом возвышении. Столовые приборы и украшения были здесь еще более роскошными. Здесь сидели императрица, великие князья и княгини, а также члены дипломатического корпуса и высшие чины двора и гвардии. По традиции, сам император не садился за стол, он совершал обход гостей и иногда присаживался к какому-либо столу. Для этого около каждого стола оставлялось одно свободное кресло. Во время такого визита императорская свита отходила от него до окончания беседы. После ужина император отводил императрицу в Николаевский зал, где в это время начинался котильон. После этого высочайшие особы незаметно удалялись в свои апартаменты, начинавшиеся непосредственно за Малахитовым залом, а бал еще некоторое время продолжался.
Другие балы сезона - «Концертный» и «Эрмитажный» - устраивались соответственно на 700 и 200 персон, и проходили с меньшей торжественностью. При этом многие залы оставались пустыми, и «можно было взять свою даму под руку и провести ее по бесконечной анфиладе дворцовых помещений. Вдруг вы оказывались вдали от танцев, от светских пересудов и от бальной жары. Едва освещенные, эти залы казались более интимными, более уютными… Так можно было идти полчаса. Это была странная, жуткая сказка, сделавшаяся действительностью»[12].
После Русско-японской войны, а затем и первой русской революции 1905 года в Зимнем дворце уже не устраивали ничего подобного. Исключение составляли торжества, данные по случаю празднования 300-летия Дома Романовых, которые проходили в 1913 году, но и они устраивались не в императорских резиденциях - императрица Александра Федоровна чувствовала себя с каждым годом все хуже и хуже, она задыхалась в душных залах (у нее было больное сердце), и каждый выход в свет был для нее просто мучителен.
В Санкт-Петербурге 23 февраля юбилейного года был дан бал в Дворянском собрании, «очень красивый и оживленный, но менее красивый, чем дворянский бал в Москве, той же весной» [13]. Бал начался полонезом, который открыл император в паре с женой петербургского губернского предводителя дворянства В.А.Сомовой, а императрица - с самим предводителем. В первой паре вальса танцевала великая княжна Ольга Николаевна. Нельзя не отметить, что - и это видели сами представители правящей династии - «юбилей дома Романовых прошел без особого подъема… революция уже начинала чувствоваться в воздухе. Конечно, в театре приглашенная публика кричала “ура”, оркестр играл гимн, но настроения не было. Все было по-казенному, не чувствовалось, что вся Россия единодушно празднует юбилей своей династии»[14].
Что касается данного московским дворянством бала в Благородном собрании весной 1913 года, то он своим блеском затмил петербургское торжество. Главный зал утопал в тропических растениях и цветах. Церемониал этого бала был такой же, как и в Петербурге: после полонеза «великий князь Дмитрий Павлович танцевал вальс-бостон… со своей сестрой Марией Павловной. Он был очень красив и изящен в красном конногвардейском мундире, который украшала голубая Андреевская лента. А Мария Павловна - в белом платье, бриллиантах и с бриллиантовой диадемой в виде лучей»[15].
Кроме собственно балов, при дворе в царствование Николая II устраивали также маскарады. Самым великолепным и запомнившимся надолго всем принимавшим в нем участие был костюмированный бал, состоявшийся в феврале 1903 года в Зимнем дворце. Он был устроен по желанию императрицы Александры Федоровны и утвержден императором. Как заметил кузен царя великий князь Александр Михайлович, «хоть на одну ночь Ники хотел вернуться к славному прошлому своего народа»[16].
Об этом бале сохранились многочисленные воспоминания современников, а также альбом с фотографиями всех участников. Их торжественное шествие по залам было заснято также и на кинопленку, но, к величайшему сожалению, она не сохранилась.
Приглашения на бал были разосланы в начале января 1903 года 416 лицам, из числа великокняжеских семей и высшей аристократии. Все участники бала должны были быть одеты в костюмы времен царя Алексея Михайловича. С этого времени начались срочные приготовления к торжеству: «Приглашенные занялись поисками семейных портретов, начали посещать картинные галереи и рассматривать старинные гравюры. Усердно изучались исторические труды…»[17]. С самого начала стало ясно, что подобный бал потребует от участников больших расходов, и многие были вынуждены отказаться. Согласившиеся участвовать обратились за помощью к директору Императорского Эрмитажа И.А.Всеволожскому, бывшему на протяжении 18 лет директором Императорских театров и создавшему более 1000 эскизов театральных костюмов. Костюмы великих князей и княгинь были заказаны самым известным театральным художникам или же у лучших портных Петербурга и Москвы. При этом основная часть костюмов была сшита в костюмерных мастерских петербургских императорских театров.
Эскиз костюма для императрицы был взят с одной из икон церкви Московского Кремля, на которой изображена первая супруга царя Алексея Михайловича, Мария Ильинична. Драгоценные камни на платье и короне были размещены по эскизу художников фирмы Фаберже. Глава фирмы собственноручно занимался отбором драгоценностей в Бриллиантовой комнате Зимнего дворца, где хранились лучшие камни и украшения.
Некоторые из этих костюмов дошли до наших дней, основная часть их хранится в Эрмитаже. Смотря на парчовое платье императрицы, надо представить себе, что на балу 1903 года бармы (вид широкого отложного воротника) были расшиты изумрудами и бриллиантами с бахромой из жемчуга и изумрудов, а корону украшали бриллианты, изумруды и жемчуг. Нити, идущие от короны, были сплетены из жемчуга и бриллиантов. Но самым удивительным украшением был огромный, величиной с ладонь, изумруд, приколотый на груди императрицы.
Костюм императора представлял стилизованный образчик парадного костюма царя Алексея Михайловича (ныне хранится в Оружейной палате Московского Кремля). Он состоит из двух кафтанов - из узорного бархата и атласа, обшитых золотным кружевом и жемчугом, парчовые пояс и шапка украшены драгоценными камнями, в том числе и крупными изумрудами. Во время бала Николай II опирался на подлинный посох царя Алексея Михайловича, взятый из Оружейной палаты.
Торжество состоялось 11 февраля. Приглашенные начали съезжаться в Зимний дворец к половине девятого вечера и собираться в Павильонном зале Малого Эрмитажа. Николай II и Александра Федоровна из своих покоев прибыли в смежную с залом галерею - «Аликс выглядела поразительно, но Государь для своего роскошного наряда был недостаточно велик ростом»[18]. Затем все участники действа проследовали парами в Эрмитажный театр, где было дано представление, состоявшее из нескольких сцен из «Бориса Годунова» Мусоргского, где арию царя Бориса исполнил Федор Шаляпин. Вторая часть состояла из нескольких картин различных балетов, в одной из которых танцевала Анна Павлова.
После спектакля приглашенные прошли в залы Императорского Эрмитажа, где был накрыт ужин, а по его окончании гости перешли в Павильонный зал, одна стена которого выходила в висячий зимний сад, где были развешаны многочисленные клетки с певчими птицами. Здесь, на фоне белого мрамора колонн и сверкающего хрусталя люстр, около часу ночи начался бал, открывшийся «русским» танцем, в котором солировали графиня Агриппина Зарнекау и полковник лейб-гвардии Уланского полка Павел Коцебу. Бал начался вальсом, затем следовал котильон, включавший настоящий русский хоровод, в котором солировала княгиня Зинаида Николаевна Юсупова, танцевавшая, по отзывам присутствовавших, «идеально»[19]. «Княгиня танцевала этот танец лучше любой заправской балерины…»[20].
Из-за нездоровья вдовствующая императрица Мария Федоровна и брат царя великий князь Михаил Александрович на этом бале не присутствовали, и специально для них было решено повторить торжество два дня спустя, уже в Концертном зале Зимнего дворца. На него были приглашены члены дипломатического корпуса. Вдовствующая императрица костюма не заказывала, а просто надела распашное фиолетовое платье, отделанное соболями. Зато костюм великого князя Михаила Александровича был признан самым блестящим в буквальном смысле слова, поскольку для него императрица-мать дала свои лучшие бриллианты. Его плащ, обшитый соболями, был украшен несколькими рядами крупного жемчуга, а шапку украшала крупная брошь из драгоценных камней с бриллиантовыми лучами.
Шествие второго бала открыли члены императорской фамилии в прежних костюмах. В зале, украшенном цветущими камелиями, бал начался также русской пляской, за которой следовали вальс, кадриль и мазурка. Княгиня Юсупова вновь станцевала «русскую» в хороводе. Танцы были поставлены главным режиссером императорской балетной группы Н.И.Аистовым. Спектакль в театре был заменен прослушиванием русских народных песен в исполнении хора в Николаевском зале, где после этого состоялся ужин. По окончании ужина танцы продолжились; как вспоминал один из участников, «все здорово расплясались и был большой подъем духа!»[21] Бал закончился около трех часов ночи.
Известный богач граф А.Д.Шереметев был «так доволен своим костюмом, что все время или танцует, или стоит в зале!» - писала в своем дневнике великая княгиня Ксения Александровна. Вероятно, по этой причине он решил повторить маскарад у себя во дворце на следующий же день, 14 февраля. На шереметевский маскарад были приглашены все участники первого и второго балов, включая членов императорской фамилии. Отличие заключалось в том, что на этом балу половина приглашенных, включая императорскую чету, была в обычных бальных костюмах. Николай II был в парадной форме Собственного Его Величества Конвоя. Александра Федоровна надела розовое бальное платье, отделанное кружевами и розами, ее голову венчала диадема из светло-розовых рубинов в окружении бриллиантов. Цепь из рубинов и бриллиантов обвивала и шею императрицы, переплетаясь с любимыми ею нитями жемчуга.
Во время вечера музыка исполнялась собственным оркестром графа. Танцы начались мазуркой. В третий раз за четыре дня была исполнена русская пляска с теми же солистами. Потом последовал котильон, во время которого дамам разносили массу самых разнообразных цветов - роз, ландышей, сирени, гвоздик и нарциссов. Гвоздиками были увиты столы гостей, а стол императорской четы украшен красными махровыми розами. После ужина танцы продолжались до трех часов ночи.
Помимо придворных балов и маскарадов, петербургская и московская знать устраивала во время зимнего «светского сезона» собственные балы и маскарады. Так, например, во время сезона 1908 года во дворце великого князя Владимира Александровича его супругой, одной из самых блестящих светских дам и модниц Петербурга - великой княгиней Марией Павловной был дан великолепный бал. Несмотря на возраст (великой княгине было 54 года), она была одета в облегающее платье из белого атласа с большим шлейфом, отделанным шелковым муслином и кружевами, с диадемой и ожерельем из крупных бриллиантов.
Привлек внимание света и другой бал этого сезона, устроенный петербургской красавицей, графиней Потоцкой. Хозяйка была в великолепном атласном платье светло-желтого цвета, отделанном венецианским кружевом, с ожерельем из изумрудов и бриллиантов такой величины, что оно закрывало почти все декольте, а от изумрудной диадемы, венчавшей ее голову, расходились бриллиантовые «крылья». На этом балу отличался также туалет графини Софьи Ферзен из алого атласа, задрапированного волнами алого тюля и шифона, сплошь расшитых сверкающими блестками: «при малейшем движении фигура графини горела тысячами огней»[22].
В русских аристократических кругах 1910-х годов вошло в моду устраивать так называемые «розовые» и «белые» балы. На первые приглашали в основном молодых дам, а на второй - исключительно девушек. Один из таких «розовых» балов состоялся в 1913 году у командира лейб-гвардии Конного полка генерала П.П.Скоропадского; на балу танцевало более двухсот человек. В котильоне, как обычно, раздавали букеты живых цветов - от простых полевых до роз. Бал начался довольно поздно, и ужин был подан в половине третьего ночи, что не помешало продолжить танцы и после него. Во время бала играл полковой оркестр, а во время ужина выступал хор полковых трубачей.
Сезон 1913 года кончился, как обычно, так называемым folle journee (франц. «безумный день»), устраивавшимся в последний день перед Великим постом. На сей раз бал дала графиня Наталья Карлова, морганатическая супруга герцога Георга Мекленбург-Стрелицкого, в своем дворце в Ораниенбауме. Для этого торжества хозяйка не пожалела средств, были специально заказаны два экстренных поезда: один доставил гостей в Ораниенбаум, где их ждали автомобили и экипажи, на которых они доехали до дворца; другой, ночной - увез приглашенных обратно в Петербург. Во дворце была воспроизведена атмосфера южного лета: лестницы и парадные комнаты были уставлены тропическими растениями и цветами, во время мазурки раздавали букеты разнообразных цветов, в цветах утопали и накрытые к ужину столы. На балу присутствовали представители петербургского высшего света, а в качестве танцоров были приглашены офицеры гвардейских полков.
Можно сказать, что последним светским сезоном императорской России была зима 1914 года. Казалось, будто все предчувствовали близость конца, поскольку, как писали газеты, светские люди давно не помнили такого блестящего, хотя и непродолжительного сезона (он окончился 16 февраля). Каждый вечер давалось несколько балов.
В Петербурге самым запоминающимся событием был бал у графини Марии Клейнмихель. О нем было известно заранее, и приглашенные дамы и мужчины с энтузиазмом готовили маскарадные костюмы. Вначале у хозяйки было даже желание специально выписать из Полтавы группу малороссиянок с бандурами для исполнения песен. Однако в процессе подготовки бала идея была скорректирована, и приглашенные явились на него в восточных костюмах. Лучший наряд был у великого князя Бориса Владимировича, который изображал персидского шаха в синем парчовом халате, отороченном соболем, в парчовой рубахе, обшитой драгоценными камнями, с настоящей восточной саблей на боку. Эскиз костюма одной из самых модных русских аристократок, княгини Ольги Орловой, создал знаменитый русский художник-декоратор Лев Бакст. По его же эскизу был создан фантастический костюм Елены Олив (была запечатлена В.А.Серовым на известном портрете), состоявший из синего парика с перьями, зеленых перчаток и платья из бархата и шелка черного и зеленого тонов, расшитых серебром, сапфирами и бриллиантами.
В Москве был дан традиционный бал в Дворянском собрании, где, как и на праздновании юбилея Дома Романовых, отличалась супруга московского губернского предводителя дворянства госпожа А.В.Базилевская. Ее великолепное изумрудное ожерелье привлекало внимание всех присутствующих - о нем писали в воспоминаниях участники этих двух балов.
Маскарады сезона проходили в модном стиле «бала цветных париков». Самый знаменитый из них состоялся у графини Елизаветы Шуваловой. Все участницы обязаны были явиться в разноцветных париках. Хозяйка дома была в белом с золотом платье и зеленом, перевитом жемчугом, парике, графиня Ольга Голенищева-Кутузова - в белом платье и оранжевом парике, княгиня Ольга Орлова - в белом платье и золотом парике с разноцветными перьями, Мария Дерфельде - в красном платье и красном парике с черными перьями, княгиня Елена Кочубей - в золоченой прическе, а ее дочери - в серебряных. Графиня Толстая была в белом платье и зеленом парике, украшенном изумрудами, баронесса Мария Мейендорф - в голубом платье и голубом парике, графиня Мария Мусина-Пушкина - в розовом парике, княгиня Вера Кудашева - в бирюзовом. Во время котильона раздавали множество роз, розовой гвоздики и розовых орхидей. Ужин был сервирован в зале, украшенной огромным количеством различных цветов всевозможных оттенков, подчеркивавших яркость нарядов участниц бала.
В этот последний сезон на балах начали танцевать такие новые танцы, как танго, например на балу-кабаре у госпожи Козловской. Существовали специальные костюмы «цвета танго» - желто-оранжевого и с обязательным разрезом на юбке, спереди или сбоку. Появился также «танец дикарей», или «кэк-уок» (cakewalk), вызывавший, так же как и танго, возмущение порядочной публики.
После начала Первой мировой войны светские сезоны 1915 и 1916 годов проходили довольно скромно - среди аристократии обеих столиц считалось дурным тоном веселиться и танцевать, подобные развлечения остались уделом полусвета. Праздновали только многочисленные свадьбы - часто жены провожали своих мужей-офицеров на фронт через неделю после венчания. Последним для императорской России стал сезон 1917 года, прерванный Февральской революцией, после которой последовало отречение императора Николая II от престола. Едва отпраздновав свое трехсотлетие, династия Романовых была свергнута.
Спасаясь от ужасов красного террора за границей, представители Дома Романовых и русские аристократы, сумевшие увезти свои драгоценности с собой, в конце концов были вынуждены продать их на европейских и американских аукционах. Те же, кто не сумел - вроде упомянутых выше князей Юсуповых, - расстались с ними навсегда. Местонахождение некоторых драгоценных вещей известно, но большинство из них кануло в Лету, вместе с блеском и роскошью навечно ушедшей Атлантиды - Российской империи.
Примечания
1 Мосолов А.А. При дворе последнего императора. СПб.: Наука, 1992. С. 198.
2 Александр Михайлович, вел. кн. Книга воспоминаний. М.: Современник, 1991. С. 135.
3 Палеолог М. Царская Россия накануне революции. М., 1991. С. 146.
4 Мосолов А.А. Указ. соч. С. 197.
5 Там же. С. 196. Чарльз Фредерик Ворт (1825-1895) - законодатель мировой моды в XIX веке, основатель знаменитого модного дома Worth. Джон Редферн
6 Игнатьев А.А. 50 лет в строю: Воспоминания. М.: Захаров, 2002. С. 115.
7 Дамский Мир. 1913. № 4. С. 27. Трэн (франц. train) - шлейф, заднее длинное полотнище юбки. Ривьера - ожерелье из драгоценных камней, близко расположенных по отношению друг к другу. В данном случае очевидно употреблено французское слово «riviиre» - река. Дама, дамаск (франц. damas, dаmask) - ткань, в которой узор создается за счет переплетения цветных и металлических (золотых и серебряных) нитей.
8 Мосолов А.А. Указ. соч. С. 194.
9 Буксгевден С.К. Жизнь и трагедия Александры Федоровны, Императрицы России: Воспоминания фрейлины в трех книгах. М.: Грифъ, 2013. С. 630.
10 Игнатьев А.А. Указ. соч. С. 115.
11 Буксгевден С.К. Указ. соч. С. 632.
12 Мосолов А.А. Указ. соч. С. 201.
13 Гавриил Константинович, вел. кн. В Мраморном дворце: Из хроники нашей семьи. СПб.: Логос; Голубой всадник. 1993. С. 122.
14 Там же.
15 Там же. С. 124.
16 Александр Михайлович, вел. кн. Указ. соч. С. 174.
17 Цит. по: Костюмированный бал в Зимнем дворце. Исследования, документы, материалы: В 2 т. М.: Русский антиквариат, 2003. Т. II. С. 24.
18 Александр Михайлович, вел. кн. Указ. соч. С. 174.
19 Цит. по: Костюмированный бал в Зимнем дворце. Т. 2. С. 59.
20 Александр Михайлович, вел. кн. Указ. соч. С. 174.
21 Цит. по: Костюмированный бал в Зимнем дворце. Т. 2. С. 59.
22 Дамский Мир. 1908. № 1. С. 5.
23 Дамский Мир. 1914. № 2. С. 39.
http://www.nasledie-rus.ru/podshivka/11916.php
Костюмированный бал 1903 года в Зимнем дворце
К счастью, несмотря на все трагические события, случившиеся после революции 1917 года, до наших дней сохранилось большинство дворцов и особняков, в которых проходили эти праздники. Однако их обитатели - военные в элегантных мундирах, мужчины в смокингах, чиновники Двора в расшитых золотом мундирах, дамы в парадных придворных платьях или в бальных туалетах - никогда уже не появятся в них. Кроме портретов и фотографий, только костюмы, принадлежавшие этим людям, помогают хотя бы частично воссоздать в воображении ту атмосферу «расточительной роскоши»[2], о которой писали в своих мемуарах участники тех торжеств.
После революции 1917 года участь платьев и мундиров, находившихся в гардеробных многочисленных петербургских дворцов и особняков, была незавидна. Некоторые были украдены, а те из них, которые было нельзя продать и невозможно носить, частично передали в театральные костюмерные, а частично - в Музейный фонд. Предметы из этого фонда ныне хранятся в музеях Санкт-Петербурга и пригородов. Наиболее полная коллекция костюмов последних российских императриц, из Зимнего и Аничкова дворцов, находится в фондах Государственного Эрмитажа и экспонируется на временных выставках в России и за рубежом.
Самая большая за всю историю существования музея костюмная выставка - «При Дворе российских императоров» - состоялась в залах Эрмитажа в 2014 году. Она дала возможность всем ее посетителям увидеть лучшие образцы парадных костюмов, а также попытаться вообразить то великолепие русского императорского двора, которому не переставали изумляться иностранцы, посещавшие Петербург в конце XIX - начале XX века.
М.Палеолог, французский посол при дворе императора Николая II, вспоминал: «По пышности мундиров, по роскоши туалетов, по богатству ливрей, по пышности убранства, общему выражению блеска и могущества зрелище так великолепно, что ни один двор в мире не мог бы с ним сравниться. Я надолго сохраню в глазах ослепительную лучистость драгоценных камней, рассыпанных на женских плечах. Это фантастический поток алмазов, жемчуга, рубинов, сапфиров, изумрудов, топазов, бериллов - поток света и огня»[3].
Балы в том виде, в котором они сохранились вплоть до начала XX столетия, появились еще во времена правления Екатерины II. Приглашенные «по билетам» дворяне должны были приходить на балы и приемы, одетые в указанные на приглашениях платья. Именно тогда сложился определенный церемониал, который в общих чертах не нарушался на протяжении полутора столетий.
Группа танцевавших во время бала "русскую". фототипия с фотографии Ренц и Шрадер. 1904
Зимний сезон, во время которого и проходили обыкновенно балы и маскарады, начинался после рождественских праздников и длился с середины января до начала марта (до Великого поста). Первый придворный бал на 3000 приглашенных давался в Санкт-Петербурге, в главной императорской резиденции - Зимнем дворце. Бал проходил в самом большом зале дворца - Николаевском - и был единственным в году. Другие придворные балы устраивались в залах Концертном и Эрмитажном (то есть Павильонном) на меньшее число персон и имели соответственные названия.
Билеты на Николаевский бал рассылались заранее, за две недели. Правом его посещения обладали высшие военные чины и гражданские сановники Российской империи (лица, имевшие генеральские звания), их жены и дочери. Помимо этого, на него приглашались штаб-офицеры гвардейских полков с женами и дочерьми. Недостаток в танцорах восполнялся за счет приглашения молодых гвардейских офицеров по особым спискам, подававшимся от полков. Для этого в гвардейский полк отдавалось распоряжение прислать определенное число офицеров. Старший полковник засчитывал это как наряд и исполнение служебных обязанностей - офицерам следовало танцевать с дамами и занимать их разговорами, при этом строго запрещалось держаться группой в одном месте. Главный дирижер бала до его начала объяснял своим четырем помощниками из числа офицеров различных гвардейских полков порядок каждого танца, разделяя зал на четыре части.
Николай II и Александра Фёдоровна.
Съезжались на бал строго к половине девятого. Сани останавливались у четырех парадных подъездов Зимнего дворца соответственно рангу приглашенных - отдельно великие князья, придворные, гражданские и военные. «Зрелище было феерическое. Январь. Лютый мороз. Дворец залит огнем на все три квартала, которые он занимал. Около монолитной колонны с ангелом наверху зажжены костры. Кареты подъезжают одна за другой… Дамские силуэты нервно проскальзывают от кареты к подъезду… Меха - горностаи, черно-бурые лисицы… Головы ничем не покрыты, ибо замужние женщины являются в диадемах, а барышни - с цветами в волосах»[4].
Во дворце приехавшие сдавали шубы и шинели, к которым прикрепляли свои визитные карточки, и поднимались по лестницам, покрытым мягкими коврами. По сторонам стояли придворные лакеи в красных ливреях. В углах находились раскаленные чугунные совки, на которые периодически опрыскивали духами, создававшими атмосферу благоухания.
Приглашенные проходили к Николаевскому залу по коридорам и залам между рядов камер-казаков. В параллельной Николаевскому залу галерее был устроен большой буфет с шампанским, клюквенным морсом, миндальными напитками, фруктами. Гвардейским «танцорам» пить спиртное не разрешалось (чтобы не пахнуть вином). Там же в больших вазах лежали печенья и конфеты из придворной кондитерской Царского Села. Поскольку таких сластей не было в продаже, их старались увезти домой в качестве сувениров.
В зале, несмотря на его огромные размеры, была страшная теснота, так что «истинные аристократки не надевали последних моделей, когда ехали на николаевский бал: там их ожидала толпа, негде было надлежащим образом развернуться - только помнут платье от Ворта или Редферна»[5]. Поэтому очень дорогие новые платья обычно отличали богатых провинциалок, которые к тому же «жались к простенкам, отделявшим зал от галереи»[6].
Государыня императрица Александра Федоровна в парадной одежде русской царицы XVII века.
Дамы, приглашенные на этот бал, обязательно должны были быть одеты в придворные платья «русского» фасона, введенные еще при императоре Николае I в 1834 году. Эти костюмы состояли из белого атласного сарафана, вышитого спереди золотом или серебром, поверх которого надевался лиф с распашными рукавами и длинным шлейфом. У императрицы верхнее платье шилось из серебряного глазета или бархата палевых оттенков и вышивалось золотом и серебром, а у фрейлин и статс-дам - из алого, синего или зеленого бархата и вышивалось золотом или серебром в соответствии с чином.
Фрейлины носили бриллиантовый шифр императрицы на левой стороне корсажа, а статс-дамы - ее портрет в бриллиантовой оправе. На голову надевали соответствующего цвета кокошник, с прикрепленной к нему вуалью. Для того чтобы можно было представить роскошь придворных русских платьев, позволим себе привести описание некоторых: «На вдове егермейстера княгине А.В.Трубецкой роскошный трэн из синего бархата, отороченный соболями, при белом сарафане, вышитом жемчугом и золотом; вместо пуговиц - настоящие драгоценные камни. Кокошник весь из бриллиантов и сапфиров. Княжна Трубецкая была в белом атласном сарафане, вышитом жемчугом, трэн из серебристой ткани, украшенный букетами розовых и чайных роз.
Такой же кокошник с жемчугом. М.Плаутина была в трэне из серебряной парчи, отделанном венецианским гипюром. Пуговицы сарафана из серебра старинной чеканки. Кокошник сиял ривьерою крупных бриллиантов. Княгиня Мещерская имела на себе трэн из дама цвета крем с золотом, отороченный темными соболями. Золотой кокошник с бриллиантами»[7]. Супруга предводителя одного из Петербургских уездов, госпожа Зиновьева «носила в виде пуговиц девять или десять изумрудов, величиной каждый с голубиное яйцо»[8].
На последнем придворном балу в Зимнем дворце, состоявшемся 19 января 1904 года, по воспоминаниям бывшей там баронессы Софьи Буксгевден, «была прекрасная выставка драгоценностей… Все женщины были одеты в свои лучшие платья, а дебютантки - в белое. Там было множество придворных чиновников в расшитых золотой тесьмой мундирах и белых брюках. Кавалергарды и конногвардейцы двух ударных гвардейских полков в алых мундирах, которые надевались только на придворные балы, личные гусары Императора в белых доломанах, с отделанными белым мехом ментиками, свисавшими с одного плеча; кирасиры в белой форме и казаки в красных широкополых мундирах»[9].
Кавалеры заранее приглашали дам на танцы. «Великосветский Петербург тонул среди случайных гостей, дам и барышень, попавших во дворец по служебному положению мужей и отцов, или наехавших из провинции на сезон богатых дворян: они искали женихов для своих дочерей. А лучшей биржи невест, чем большой придворный бал, трудно было найти»[10].
Церемониймейстер трижды ударял жезлом, и дворцовые арапы раскрывали двери из Малахитового в Николаевский зал. Придворный бал традиционно начинался полонезом - так повелось еще со времен Екатерины Великой. Этот торжественный танец-прогулку открывали всегда император с императрицей. В первой паре шел император с женой дуайена - главы дипломатического корпуса, затем следовала императрица в паре с дуайеном. Далее следовали пары, составленные подобным же образом - великие князья с женами дипломатов, а великие княгини - с дипломатами.
После полонеза следовали контрдансы, вальсы и мазурки. Вальс открывал лучший танцор гвардии с заранее определенной партнершей. Великих княгинь приглашать не полагалось, они сами выбирали себе партнера. При этом парадный этикет требовал, чтобы остальные пары стояли, пока танцуют великие княгини. Если избранник уже пригласил даму, он должен был извиниться перед нею и танцевать с высочайшей особой. В 1904 году императрица Александра Федоровна протанцевала только один круг в мазурке. «Ее Величество выглядела не лучшим образом на вечерах, так как она страдала от плохой вентиляции, и в слишком натопленной бальной зале у нее, как правило, выступал очень сильный румянец на лице»[11].
Во время бала лакеи обносили гостей прохладительными напитками и мороженым. Собственно ужин начинался сразу после бала в залах, прилегающих к Николаевскому, которые были роскошно украшены. Из оранжерей Санкт-Петербургского ботанического и Таврического садов специально привозили огромные пальмы, служившие своеобразными шатрами, под которыми сервировали столы на двенадцать персон, заранее назначенных. Остальные гости довольствовались буфетом. Сервизы на этих столах были белые, с российским гербом, столовое серебро и хрусталь также имели гравированные изображения гербов.
Столы для высочайших особ накрывались отдельно, на особом возвышении. Столовые приборы и украшения были здесь еще более роскошными. Здесь сидели императрица, великие князья и княгини, а также члены дипломатического корпуса и высшие чины двора и гвардии. По традиции, сам император не садился за стол, он совершал обход гостей и иногда присаживался к какому-либо столу. Для этого около каждого стола оставлялось одно свободное кресло. Во время такого визита императорская свита отходила от него до окончания беседы. После ужина император отводил императрицу в Николаевский зал, где в это время начинался котильон. После этого высочайшие особы незаметно удалялись в свои апартаменты, начинавшиеся непосредственно за Малахитовым залом, а бал еще некоторое время продолжался.
Другие балы сезона - «Концертный» и «Эрмитажный» - устраивались соответственно на 700 и 200 персон, и проходили с меньшей торжественностью. При этом многие залы оставались пустыми, и «можно было взять свою даму под руку и провести ее по бесконечной анфиладе дворцовых помещений. Вдруг вы оказывались вдали от танцев, от светских пересудов и от бальной жары. Едва освещенные, эти залы казались более интимными, более уютными… Так можно было идти полчаса. Это была странная, жуткая сказка, сделавшаяся действительностью»[12].
После Русско-японской войны, а затем и первой русской революции 1905 года в Зимнем дворце уже не устраивали ничего подобного. Исключение составляли торжества, данные по случаю празднования 300-летия Дома Романовых, которые проходили в 1913 году, но и они устраивались не в императорских резиденциях - императрица Александра Федоровна чувствовала себя с каждым годом все хуже и хуже, она задыхалась в душных залах (у нее было больное сердце), и каждый выход в свет был для нее просто мучителен.
В Санкт-Петербурге 23 февраля юбилейного года был дан бал в Дворянском собрании, «очень красивый и оживленный, но менее красивый, чем дворянский бал в Москве, той же весной» [13]. Бал начался полонезом, который открыл император в паре с женой петербургского губернского предводителя дворянства В.А.Сомовой, а императрица - с самим предводителем. В первой паре вальса танцевала великая княжна Ольга Николаевна. Нельзя не отметить, что - и это видели сами представители правящей династии - «юбилей дома Романовых прошел без особого подъема… революция уже начинала чувствоваться в воздухе. Конечно, в театре приглашенная публика кричала “ура”, оркестр играл гимн, но настроения не было. Все было по-казенному, не чувствовалось, что вся Россия единодушно празднует юбилей своей династии»[14].
Что касается данного московским дворянством бала в Благородном собрании весной 1913 года, то он своим блеском затмил петербургское торжество. Главный зал утопал в тропических растениях и цветах. Церемониал этого бала был такой же, как и в Петербурге: после полонеза «великий князь Дмитрий Павлович танцевал вальс-бостон… со своей сестрой Марией Павловной. Он был очень красив и изящен в красном конногвардейском мундире, который украшала голубая Андреевская лента. А Мария Павловна - в белом платье, бриллиантах и с бриллиантовой диадемой в виде лучей»[15].
Кроме собственно балов, при дворе в царствование Николая II устраивали также маскарады. Самым великолепным и запомнившимся надолго всем принимавшим в нем участие был костюмированный бал, состоявшийся в феврале 1903 года в Зимнем дворце. Он был устроен по желанию императрицы Александры Федоровны и утвержден императором. Как заметил кузен царя великий князь Александр Михайлович, «хоть на одну ночь Ники хотел вернуться к славному прошлому своего народа»[16].
Об этом бале сохранились многочисленные воспоминания современников, а также альбом с фотографиями всех участников. Их торжественное шествие по залам было заснято также и на кинопленку, но, к величайшему сожалению, она не сохранилась.
Приглашения на бал были разосланы в начале января 1903 года 416 лицам, из числа великокняжеских семей и высшей аристократии. Все участники бала должны были быть одеты в костюмы времен царя Алексея Михайловича. С этого времени начались срочные приготовления к торжеству: «Приглашенные занялись поисками семейных портретов, начали посещать картинные галереи и рассматривать старинные гравюры. Усердно изучались исторические труды…»[17]. С самого начала стало ясно, что подобный бал потребует от участников больших расходов, и многие были вынуждены отказаться. Согласившиеся участвовать обратились за помощью к директору Императорского Эрмитажа И.А.Всеволожскому, бывшему на протяжении 18 лет директором Императорских театров и создавшему более 1000 эскизов театральных костюмов. Костюмы великих князей и княгинь были заказаны самым известным театральным художникам или же у лучших портных Петербурга и Москвы. При этом основная часть костюмов была сшита в костюмерных мастерских петербургских императорских театров.
Эскиз костюма для императрицы был взят с одной из икон церкви Московского Кремля, на которой изображена первая супруга царя Алексея Михайловича, Мария Ильинична. Драгоценные камни на платье и короне были размещены по эскизу художников фирмы Фаберже. Глава фирмы собственноручно занимался отбором драгоценностей в Бриллиантовой комнате Зимнего дворца, где хранились лучшие камни и украшения.
Некоторые из этих костюмов дошли до наших дней, основная часть их хранится в Эрмитаже. Смотря на парчовое платье императрицы, надо представить себе, что на балу 1903 года бармы (вид широкого отложного воротника) были расшиты изумрудами и бриллиантами с бахромой из жемчуга и изумрудов, а корону украшали бриллианты, изумруды и жемчуг. Нити, идущие от короны, были сплетены из жемчуга и бриллиантов. Но самым удивительным украшением был огромный, величиной с ладонь, изумруд, приколотый на груди императрицы.
Костюм императора представлял стилизованный образчик парадного костюма царя Алексея Михайловича (ныне хранится в Оружейной палате Московского Кремля). Он состоит из двух кафтанов - из узорного бархата и атласа, обшитых золотным кружевом и жемчугом, парчовые пояс и шапка украшены драгоценными камнями, в том числе и крупными изумрудами. Во время бала Николай II опирался на подлинный посох царя Алексея Михайловича, взятый из Оружейной палаты.
Торжество состоялось 11 февраля. Приглашенные начали съезжаться в Зимний дворец к половине девятого вечера и собираться в Павильонном зале Малого Эрмитажа. Николай II и Александра Федоровна из своих покоев прибыли в смежную с залом галерею - «Аликс выглядела поразительно, но Государь для своего роскошного наряда был недостаточно велик ростом»[18]. Затем все участники действа проследовали парами в Эрмитажный театр, где было дано представление, состоявшее из нескольких сцен из «Бориса Годунова» Мусоргского, где арию царя Бориса исполнил Федор Шаляпин. Вторая часть состояла из нескольких картин различных балетов, в одной из которых танцевала Анна Павлова.
После спектакля приглашенные прошли в залы Императорского Эрмитажа, где был накрыт ужин, а по его окончании гости перешли в Павильонный зал, одна стена которого выходила в висячий зимний сад, где были развешаны многочисленные клетки с певчими птицами. Здесь, на фоне белого мрамора колонн и сверкающего хрусталя люстр, около часу ночи начался бал, открывшийся «русским» танцем, в котором солировали графиня Агриппина Зарнекау и полковник лейб-гвардии Уланского полка Павел Коцебу. Бал начался вальсом, затем следовал котильон, включавший настоящий русский хоровод, в котором солировала княгиня Зинаида Николаевна Юсупова, танцевавшая, по отзывам присутствовавших, «идеально»[19]. «Княгиня танцевала этот танец лучше любой заправской балерины…»[20].
Из-за нездоровья вдовствующая императрица Мария Федоровна и брат царя великий князь Михаил Александрович на этом бале не присутствовали, и специально для них было решено повторить торжество два дня спустя, уже в Концертном зале Зимнего дворца. На него были приглашены члены дипломатического корпуса. Вдовствующая императрица костюма не заказывала, а просто надела распашное фиолетовое платье, отделанное соболями. Зато костюм великого князя Михаила Александровича был признан самым блестящим в буквальном смысле слова, поскольку для него императрица-мать дала свои лучшие бриллианты. Его плащ, обшитый соболями, был украшен несколькими рядами крупного жемчуга, а шапку украшала крупная брошь из драгоценных камней с бриллиантовыми лучами.
Шествие второго бала открыли члены императорской фамилии в прежних костюмах. В зале, украшенном цветущими камелиями, бал начался также русской пляской, за которой следовали вальс, кадриль и мазурка. Княгиня Юсупова вновь станцевала «русскую» в хороводе. Танцы были поставлены главным режиссером императорской балетной группы Н.И.Аистовым. Спектакль в театре был заменен прослушиванием русских народных песен в исполнении хора в Николаевском зале, где после этого состоялся ужин. По окончании ужина танцы продолжились; как вспоминал один из участников, «все здорово расплясались и был большой подъем духа!»[21] Бал закончился около трех часов ночи.
Известный богач граф А.Д.Шереметев был «так доволен своим костюмом, что все время или танцует, или стоит в зале!» - писала в своем дневнике великая княгиня Ксения Александровна. Вероятно, по этой причине он решил повторить маскарад у себя во дворце на следующий же день, 14 февраля. На шереметевский маскарад были приглашены все участники первого и второго балов, включая членов императорской фамилии. Отличие заключалось в том, что на этом балу половина приглашенных, включая императорскую чету, была в обычных бальных костюмах. Николай II был в парадной форме Собственного Его Величества Конвоя. Александра Федоровна надела розовое бальное платье, отделанное кружевами и розами, ее голову венчала диадема из светло-розовых рубинов в окружении бриллиантов. Цепь из рубинов и бриллиантов обвивала и шею императрицы, переплетаясь с любимыми ею нитями жемчуга.
Во время вечера музыка исполнялась собственным оркестром графа. Танцы начались мазуркой. В третий раз за четыре дня была исполнена русская пляска с теми же солистами. Потом последовал котильон, во время которого дамам разносили массу самых разнообразных цветов - роз, ландышей, сирени, гвоздик и нарциссов. Гвоздиками были увиты столы гостей, а стол императорской четы украшен красными махровыми розами. После ужина танцы продолжались до трех часов ночи.
Помимо придворных балов и маскарадов, петербургская и московская знать устраивала во время зимнего «светского сезона» собственные балы и маскарады. Так, например, во время сезона 1908 года во дворце великого князя Владимира Александровича его супругой, одной из самых блестящих светских дам и модниц Петербурга - великой княгиней Марией Павловной был дан великолепный бал. Несмотря на возраст (великой княгине было 54 года), она была одета в облегающее платье из белого атласа с большим шлейфом, отделанным шелковым муслином и кружевами, с диадемой и ожерельем из крупных бриллиантов.
Привлек внимание света и другой бал этого сезона, устроенный петербургской красавицей, графиней Потоцкой. Хозяйка была в великолепном атласном платье светло-желтого цвета, отделанном венецианским кружевом, с ожерельем из изумрудов и бриллиантов такой величины, что оно закрывало почти все декольте, а от изумрудной диадемы, венчавшей ее голову, расходились бриллиантовые «крылья». На этом балу отличался также туалет графини Софьи Ферзен из алого атласа, задрапированного волнами алого тюля и шифона, сплошь расшитых сверкающими блестками: «при малейшем движении фигура графини горела тысячами огней»[22].
В русских аристократических кругах 1910-х годов вошло в моду устраивать так называемые «розовые» и «белые» балы. На первые приглашали в основном молодых дам, а на второй - исключительно девушек. Один из таких «розовых» балов состоялся в 1913 году у командира лейб-гвардии Конного полка генерала П.П.Скоропадского; на балу танцевало более двухсот человек. В котильоне, как обычно, раздавали букеты живых цветов - от простых полевых до роз. Бал начался довольно поздно, и ужин был подан в половине третьего ночи, что не помешало продолжить танцы и после него. Во время бала играл полковой оркестр, а во время ужина выступал хор полковых трубачей.
Сезон 1913 года кончился, как обычно, так называемым folle journee (франц. «безумный день»), устраивавшимся в последний день перед Великим постом. На сей раз бал дала графиня Наталья Карлова, морганатическая супруга герцога Георга Мекленбург-Стрелицкого, в своем дворце в Ораниенбауме. Для этого торжества хозяйка не пожалела средств, были специально заказаны два экстренных поезда: один доставил гостей в Ораниенбаум, где их ждали автомобили и экипажи, на которых они доехали до дворца; другой, ночной - увез приглашенных обратно в Петербург. Во дворце была воспроизведена атмосфера южного лета: лестницы и парадные комнаты были уставлены тропическими растениями и цветами, во время мазурки раздавали букеты разнообразных цветов, в цветах утопали и накрытые к ужину столы. На балу присутствовали представители петербургского высшего света, а в качестве танцоров были приглашены офицеры гвардейских полков.
Можно сказать, что последним светским сезоном императорской России была зима 1914 года. Казалось, будто все предчувствовали близость конца, поскольку, как писали газеты, светские люди давно не помнили такого блестящего, хотя и непродолжительного сезона (он окончился 16 февраля). Каждый вечер давалось несколько балов.
В Петербурге самым запоминающимся событием был бал у графини Марии Клейнмихель. О нем было известно заранее, и приглашенные дамы и мужчины с энтузиазмом готовили маскарадные костюмы. Вначале у хозяйки было даже желание специально выписать из Полтавы группу малороссиянок с бандурами для исполнения песен. Однако в процессе подготовки бала идея была скорректирована, и приглашенные явились на него в восточных костюмах. Лучший наряд был у великого князя Бориса Владимировича, который изображал персидского шаха в синем парчовом халате, отороченном соболем, в парчовой рубахе, обшитой драгоценными камнями, с настоящей восточной саблей на боку. Эскиз костюма одной из самых модных русских аристократок, княгини Ольги Орловой, создал знаменитый русский художник-декоратор Лев Бакст. По его же эскизу был создан фантастический костюм Елены Олив (была запечатлена В.А.Серовым на известном портрете), состоявший из синего парика с перьями, зеленых перчаток и платья из бархата и шелка черного и зеленого тонов, расшитых серебром, сапфирами и бриллиантами.
В Москве был дан традиционный бал в Дворянском собрании, где, как и на праздновании юбилея Дома Романовых, отличалась супруга московского губернского предводителя дворянства госпожа А.В.Базилевская. Ее великолепное изумрудное ожерелье привлекало внимание всех присутствующих - о нем писали в воспоминаниях участники этих двух балов.
Маскарады сезона проходили в модном стиле «бала цветных париков». Самый знаменитый из них состоялся у графини Елизаветы Шуваловой. Все участницы обязаны были явиться в разноцветных париках. Хозяйка дома была в белом с золотом платье и зеленом, перевитом жемчугом, парике, графиня Ольга Голенищева-Кутузова - в белом платье и оранжевом парике, княгиня Ольга Орлова - в белом платье и золотом парике с разноцветными перьями, Мария Дерфельде - в красном платье и красном парике с черными перьями, княгиня Елена Кочубей - в золоченой прическе, а ее дочери - в серебряных. Графиня Толстая была в белом платье и зеленом парике, украшенном изумрудами, баронесса Мария Мейендорф - в голубом платье и голубом парике, графиня Мария Мусина-Пушкина - в розовом парике, княгиня Вера Кудашева - в бирюзовом. Во время котильона раздавали множество роз, розовой гвоздики и розовых орхидей. Ужин был сервирован в зале, украшенной огромным количеством различных цветов всевозможных оттенков, подчеркивавших яркость нарядов участниц бала.
В этот последний сезон на балах начали танцевать такие новые танцы, как танго, например на балу-кабаре у госпожи Козловской. Существовали специальные костюмы «цвета танго» - желто-оранжевого и с обязательным разрезом на юбке, спереди или сбоку. Появился также «танец дикарей», или «кэк-уок» (cakewalk), вызывавший, так же как и танго, возмущение порядочной публики.
После начала Первой мировой войны светские сезоны 1915 и 1916 годов проходили довольно скромно - среди аристократии обеих столиц считалось дурным тоном веселиться и танцевать, подобные развлечения остались уделом полусвета. Праздновали только многочисленные свадьбы - часто жены провожали своих мужей-офицеров на фронт через неделю после венчания. Последним для императорской России стал сезон 1917 года, прерванный Февральской революцией, после которой последовало отречение императора Николая II от престола. Едва отпраздновав свое трехсотлетие, династия Романовых была свергнута.
Спасаясь от ужасов красного террора за границей, представители Дома Романовых и русские аристократы, сумевшие увезти свои драгоценности с собой, в конце концов были вынуждены продать их на европейских и американских аукционах. Те же, кто не сумел - вроде упомянутых выше князей Юсуповых, - расстались с ними навсегда. Местонахождение некоторых драгоценных вещей известно, но большинство из них кануло в Лету, вместе с блеском и роскошью навечно ушедшей Атлантиды - Российской империи.
Примечания
1 Мосолов А.А. При дворе последнего императора. СПб.: Наука, 1992. С. 198.
2 Александр Михайлович, вел. кн. Книга воспоминаний. М.: Современник, 1991. С. 135.
3 Палеолог М. Царская Россия накануне революции. М., 1991. С. 146.
4 Мосолов А.А. Указ. соч. С. 197.
5 Там же. С. 196. Чарльз Фредерик Ворт (1825-1895) - законодатель мировой моды в XIX веке, основатель знаменитого модного дома Worth. Джон Редферн
6 Игнатьев А.А. 50 лет в строю: Воспоминания. М.: Захаров, 2002. С. 115.
7 Дамский Мир. 1913. № 4. С. 27. Трэн (франц. train) - шлейф, заднее длинное полотнище юбки. Ривьера - ожерелье из драгоценных камней, близко расположенных по отношению друг к другу. В данном случае очевидно употреблено французское слово «riviиre» - река. Дама, дамаск (франц. damas, dаmask) - ткань, в которой узор создается за счет переплетения цветных и металлических (золотых и серебряных) нитей.
8 Мосолов А.А. Указ. соч. С. 194.
9 Буксгевден С.К. Жизнь и трагедия Александры Федоровны, Императрицы России: Воспоминания фрейлины в трех книгах. М.: Грифъ, 2013. С. 630.
10 Игнатьев А.А. Указ. соч. С. 115.
11 Буксгевден С.К. Указ. соч. С. 632.
12 Мосолов А.А. Указ. соч. С. 201.
13 Гавриил Константинович, вел. кн. В Мраморном дворце: Из хроники нашей семьи. СПб.: Логос; Голубой всадник. 1993. С. 122.
14 Там же.
15 Там же. С. 124.
16 Александр Михайлович, вел. кн. Указ. соч. С. 174.
17 Цит. по: Костюмированный бал в Зимнем дворце. Исследования, документы, материалы: В 2 т. М.: Русский антиквариат, 2003. Т. II. С. 24.
18 Александр Михайлович, вел. кн. Указ. соч. С. 174.
19 Цит. по: Костюмированный бал в Зимнем дворце. Т. 2. С. 59.
20 Александр Михайлович, вел. кн. Указ. соч. С. 174.
21 Цит. по: Костюмированный бал в Зимнем дворце. Т. 2. С. 59.
22 Дамский Мир. 1908. № 1. С. 5.
23 Дамский Мир. 1914. № 2. С. 39.
http://www.nasledie-rus.ru/podshivka/11916.php