Дым
В нем растворется кусочек твоего бытия, это глупое здесь-и-сейчас, сосредоточенное на острие мысли.
Тут в эфемерном облаке разлетаются обрывки мыслей и монотонных, уныло мозгомастурбирующих рефлексий.
Теряется и скрадывается все - острые углы будней, глупости и нелепости, что так часто преследуют тебя в сумерках разума - и в то же время - слетает тот розовый флер идеализма и наивности.
В сизой пелене можно позволить растворить какую-то часть себя, зависнуть на мгновение в прохладном воздухе и после - отпустить с ветром вдаль.
Причудливые изгибы на мгновение складываются в загадочные символы, на значение которых абсолютно наплевать - и только изредка можно заметить понимающую ухмылку Танатоса.
И порой может показаться, что он - не вокруг, а твоей голове, глуша и укутывая едким туманом то, что не хочется видеть в свете дня.
Бежит в испуге разъедающий тихое внутреннее спокойствие кислород, извечное порождение утомительного душевного фотосинтеза.
Конечно: ведь там, где кончается дым - начинается жизнь.
Тут в эфемерном облаке разлетаются обрывки мыслей и монотонных, уныло мозгомастурбирующих рефлексий.
Теряется и скрадывается все - острые углы будней, глупости и нелепости, что так часто преследуют тебя в сумерках разума - и в то же время - слетает тот розовый флер идеализма и наивности.
В сизой пелене можно позволить растворить какую-то часть себя, зависнуть на мгновение в прохладном воздухе и после - отпустить с ветром вдаль.
Причудливые изгибы на мгновение складываются в загадочные символы, на значение которых абсолютно наплевать - и только изредка можно заметить понимающую ухмылку Танатоса.
И порой может показаться, что он - не вокруг, а твоей голове, глуша и укутывая едким туманом то, что не хочется видеть в свете дня.
Бежит в испуге разъедающий тихое внутреннее спокойствие кислород, извечное порождение утомительного душевного фотосинтеза.
Конечно: ведь там, где кончается дым - начинается жизнь.