Умер Лев Николаевич Орлов.
Он был легендой на Крузенштерне. Парусный мастер, "боцман бушприта", заведующий библиотекой и музыкант - Лев Николаевич играл на тубе. Добрейший человек. Спросите любого курсанта с Крузенштерна - все помнят дядю Лёву. Он был одним из тех людей, из-за которых я после плавательной практики хотел работать только на Крузенштерне, и это изменило всю мою жизнь. Лев был невероятно популярен у немецких туристов, потому что говорил по-немецки, а он от них бегал и прятался. После работы на паруснике Лев Николаевич организовал в Озерске духовой оркестр и выступал с ним на различных мероприятиях по всей области. И вот его не стало. Не стало еще в июле, 12-го числа, а я узнал об этом только на днях. Ни на сайте БГА РФ, ни на страницах Крузенштерна в социальных сетях нет об этом ни одного слова. Поэтому я расскажу про Льва Орлова, каким его знал, будучи курсантом, матросом и отцом семейства, чтобы помнили, чтобы знали, что случилось. Почти никто не в курсе.
Из курсантского дневника.
Старший матрос Лев Николаевич, или Лёва, как все его называют. Большой мужчина с огромной силой в больших руках. Он кажется немного неуклюжим. Так трогательно, с такой нежностью он пересаживал маленький кактус - и салатом каким-то подкормил, и земелькой присыпал, и палочки-камешки убрал. Я фактически влюбился в этого человека.
Пришёл из библиотеки - там дядя Лёва заведует. Сидит, письма домой пишет в тетрадь толстую. Потом домой, говорит, приедет и отдаст жене читать. Я ему упавшую кассету из-за трубы достал, а он мне подарил о Калининграде цветные брошюры - буду дарить иностранцам.
Во время авралов я работаю вместе с ним на баке с косыми парусами. С дядей Лёвой на носу легко, только я, наверное, мог бы больше делать, если бы не эти галсы. Стоишь, держишь его, заведённого на шпиль, и всё. А дядя Лёва говорит: "Костик на баке - и у нас всё схвачено, всё нормально. Везде успеет." Непонятно, то ли смеётся, то ли всерьёз говорит.
Я спал, а тут - аврал - оверштаг. Я раздетый выбежал, то есть без бушлата, без шапки, а на баке ветрюга! Дядя Лёва принёс мне из-под полубака куртку оранжевую(!). Это уже что-то.
В Сен Мало. Во время отлива здесь обычная дорога. А во время прилива - море. Дядя Лёва прошёл по дороге посуху, погулял по полуострову, а когда вернулся - дорога скрылась под водой. Его потом на катере береговой охраны ближе к ночи привезли на Крузенштерн.
Зачёт мне Лев Николаевич поставил автоматом. А за отношение к работе - отлично.
Засорился шпигат в пекарне (шпигат - отверстие в полу или палубе для слива воды). Дядя Лёва (он здесь постоянно торчит) взялся его прочистить. Спустил со шкафута шланг (шкафут - палуба в районе фок-мачты), засунул его в шпигат, надавил всем телом (стоит в позе рака) и кричит наверх (там Прих ему помогает): "Открывай потихоньку!" Вода пошла потихоньку. "Открывай больше!" - кричит дядя Лева. Слышно, как в шпигате пробило мусор, шумно пошла вода и, вдруг, резко наполнив шпигат (уж слишком сильный был напор, а пропускная способность маленькая), вода сытным фонтаном из под шланга стал бить в широкую Левину грудь и добродушное, небритое лицо. "Выключай!" - закричал дядя Лёва, но шум воды заглушал и несколько искажал слова, поэтому Прих ничего не делал, а вода била с прежней силой. "Ну выключай же быстрей!" Дядя Лёва уже по пояс мокрый. Вода кончилась. Лев Николаевич разгибается. Лицо, конечно, не очень довольное. Мы с Вовой загибаемся от смеха. Лёва тоже заулыбался: "Ну ведь мог бы и побыстрее выключить. Ну ладно, заодно и футболку постирал... Эй, там, наверху, спасибо!" Вова говорит: "Ну вы хоть ругнитесь..." На это Лев Николаевич оскалился, сделал злую рожу и ушел, посмеиваясь.
Лев Николаевич добрался в пекарне до моей тетради и в споре о диафрагме нарисовал вот такого скелета с букетом..
Дядя Лева окатывает палубу и курсантов из шланга.
Из матросского дневника.
С дядей Левой разговаривал в библиотеке. Он, оказывается, закончил институт культуры имени Крупской и его курсовая работа за 4-й курс помещена в золотой фонд института. Темой была описание истории какого-нибудь оркестра. Он описал, приукрасив немного, но остальное всё правда, историю своего духового оркестра, не постеснявшись в выражениях. Вот так.
Был у дяди Лёвы в парусной. Он чехол шил. Объяснял мне технологию кройки. С ним здорово.
Мой судовой номер - 39, приписан я к фок-мачте, буду работать на аврале на баке, со Львом Николаевичем Орловым (дядей Лёвой). Морская серость: плевать за борт, сидеть на кнехте (сидишь на голове у боцмана), плевать на палубу, стоять в ватервейсе, свистеть (насвистывать ветер, который не всегда кстати). В то же время, когда ветра нет и паруса висят, надо ходить около мачты и посвистывать (насвистывать ветер) или поскрёбывать по мачте. Всё это мне дядя Лёва рассказал, а я буду этому курсантов учить.
Дядя Лева сегодня сказал, среагировав на реплику курсанта "а мне всё равно" - "А вам все равно что делать - хоть трахаться, хоть оттраханных оттаскивать."
После обеда я зашел к дяде Лёве в библиотеку, просто так, дверь была открыта. Он меня спросил про возможность провести к нему спутниковое ТВ, а потом сказал, что у него умерла родная сетра, ей еще и 50-ти не было, лучше бы муж ее, козел, умер, почему бог позволил такому случиться, отчего умерла - не знает, жена телеграммой сообщила очень коротко. По-моему, он вытирал при этом глаза от слез. И это его как-то надломило. Он говорил, что Льва Орлова хулигану легко обидеть, а когда на аврале по уборке парусов он сказал, что полезет наверх без шапки (пусть его за это поругают, что ему - сто раз выдержал и еще раз выдержит), в босоножках без каблуков, я за него даже испугался немного. Он такой хороший, дядя Лёва, я его так люблю, всё бы что мог для него сделал. Он часто повторяет, что ему не хватает любви и ласки. Потом он рассказывал про свою молодость. Как 17 мая 1969 года после школы и года учёбы на матроса пошёл в море в первый раз. Потом отслужил в армии. Потом, я думаю, учился в институте культуры, и уже потом работал дальше матросом на рыбаках различных, и ещё, и ещё... А когда зашёл разговоре о знакомствах по объявлениям, Лёва сказал: "Может и мне написать объявление? Не совсем ещё старый, толстый, с большим животом, с такими-то и такими-то болезнями, женатый, с тремя детьми, которые постоянно грузят, ищет своё счастье. Может, кто откликнется?"
В последнее время дядя Лёва как-то сдал, чувствуется, что он обижен. Только на что, на кого... Конечно, и смерть сестры - обида на бога, я это знаю. Я бы хотел его поддержать, только как? Он знает, что на острове Сейбл водятся дикие лошади, представляете? Это так близко мне.
2002-й год. Крузенштерн тоже покидает Киль и берет курс на Вильгельмсхафен. Лев Николаевич Орлов на своем рабочем месте - на баке.
Дядя Лёва вытащил из библиотеки свои кактусы погреться на солнышке.
Однажды мы устроили на фок-мачте "Неделю культурного общения". Это было мое предложение, потому что матросы и боцмана матерились вовсю, включая меня, даже когда это было совсем не нужно. Идею все поддержали, и последние три дня перед началом недели если кто-то матерился, мы говорили друг другу: "Как он может так ругаться накануне "Недели культурного общения" Может, он к ней еще не готов?" Я собирался сделать плакат "На нашей мачте проходит "Неделя культурного общения." Пожалуйста, идите материться на другие мачты." В первый день мы начали вести подсчет. Лёня Шулюк, наш боцман, использовал метерное слово 4 раза за день, Витя Усатов - 3 раза, я - 2 раза. Саша, Альгис и Лев - ни разу. За старшим боцманом Серегой Осовым мы перестали считать после 20 слов в первые десять минут. Вся его речь состояла из названия снастей стоячего и бегучего такелажа и матерных слов. "Без мата как-то это все смешно звучит," - сказал Серега.
Как-то Сашка Суворов угостил меня шоколадной конфетой. Я положил ее к себе на кровать, но потом забыл о ней и лег спать. Утром я нашел под одеялом обертку от конфеты и коричневое пятно на простыне. По дороге в душ я встретил Сашу около гальюна, рассказал ему о моей трагедии, он от смеха чуть не обоссался. В душе мылся Лев, и я попросил его посмотреть не испачкана ли шоколадом моя спина. Простыню я отнес в прачечную со всеми объяснениями. Лев потом рассказывал: "Стою я в душе, моюсь, вдруг заходит Костик весь в шоколаде..."
Утром на полубаке стоим, пока якорь поднимается. Тут же еще две немки с немцем. Одна невысокая, стройная, со светлыми, распущенными волосами и детским, с краснотой, личиком. Другая - массивная, темноволосая, в очках. Разговор между матросами, Лев Орлов:
- Вот эту, светловолосую, я бы потрахал, у нее бы возрастные прыщи прошли.
Надо заметить, Лев Николаевич немного озабочен двумя проблемами в жизни: это нехватка любви и ласки и борьба с курением. Но ближе к телу. Ему кто-то отвечает:
- А вдруг она русский понимает?
- Нет, а то уже надавала бы пощечин.
- А вы лучше вон ту, темноволосую, потрахайте, чтобы она похудела.
- Нет, такую потрахаешь, сам похудеешь.
Такой безобидный треп стоит.
Вечером на выходе Крузенштерна из Калининградского канала я стоял с дядей Лёвой на вахте на якоре на баке. Было темно и холодно, мы о чем-то разговаривали. Чтобы немного согреться Лев попивал самодельную настойку, закусывая каждый глоток половинкой сырого лука и сырым яйцом.
Матросы фок-мачты, только без Льва. Слева направо - Витя Усатов, Альгис Алексюнас, Саша Суворов, боцман фока Лёня Шулюк, и я.
Те же лица плюс старший боцман Серега Осов, Лев Орлов и шведские практиканты, работавшие на фок-мачте.
На катаниях туристов в Киле. Лев с Витей и Сашей.
В 2001-м году моя будущая жена 5 недель путешествовала на Крузенштерне туристом во время парусной регаты. Она подарила Льву Николаевичу книгу на голландском с дарственной надписью. Когда уже мы с Ирой познакомились, я по этой книге практиковался на Крузенштерне в чтении на голландском языке. Следующие фотографии сделаны моей будущей женой в 2001-м году.
БГА РФ расшифровывается как Балтийская Государственная Академия не Российской Федерации, как можно подумать, а Рыбопромыслового Флота, поэтому на Крузенштерне не только курсантов учат и туристов катают, но и рыбку ловят. Лев Николаевич Орлов не даст соврать.
На фоке что-то случилось с косым парусом. Его сняли, Лев готовит к установке новый косой парус. .
Лев Николаевич несет вахту на руле.
Раннее, пасмурное, серое утро, смурные курсанты, невыспавшиеся боцмана, веселые туристы.
Фотографии из серии "Купание красного коня белого Льва". Лев Николаевич Орлов собирается окунуться в норвежском Алезунде.
В парусной мастерской.
В День рыбака на Крузенштерне традиционно проводят спортивную эстафету.
Под присмотром Льва Николаевича курсанты завязывают на скорость морские узлы.
Судьи соревнований.
Сбор на аврал.
В библиотеке.
2005 год. На немецкой открытке.
Когда я в 2004-м году приезжал в Зеебрюгге на велосипеде (жена уехала в Берлин на машине, а Крузер пришёл на все выходные), дядя Лёва с ещё одним моим другом, Сашкой Суворовым, встречали меня в час ночи, после восьми часов в седле, с заботливо приготовленной баночкой вазелина для моей натертой задницы. А в 2005-м году во время отпуска в России Лев был у нас в гостях.
В Исландии в 2009-м году, когда наша дочь впервые поднялась на палубу Крузенштерна. "Лееув," - называла его Лена по-голландски.
В России в 2017-м году.
Но самую ценную находку на пляже в Янтарном сделала Ира. В нескольких метрах от нас она заметила сначала Сашку Суворова, а затем и Серегу Самущенкова, с которыми я раньше работал на Крузенштерне. Вот это была встреча! Вместе мы позвонили Льву Николаевичу Орлову, который раньше был парусным мастером на барке, и он пригласил всех нас на выступление своего духового оркестра на ярмарке "Город Мастеров" в Калининграде: "Сейчас любой дурак с компьютером и колонками может заменить целый оркестр, а живая музыка никому не нужна. Но вы приходите!" И мы пришли! Вот это была встреча! Познакомились и со старшим сыном Льва, его тоже зовут Лев. "Когда у меня родился сын, и я пришел его регистрировать, все никак не мог подобрать хорошее имя - каждый раз вспоминались какие-то негодяи с таким же именем. Два часа промучился," - объяснил свой выбор Лев-отец. Все эти люди для меня больше чем друзья, они как семья, с каждым из них у меня связано много хороших воспоминаний. И вот сейчас я сравниваю наши совместные фотографии со снимками семи-, двенадцати- и даже шестнадцатилетней давности, и вижу, что мы совсем не изменились. Море, что ли, нас так засолило...
С Сашкой Сувовровым и Серегой Самущенковым.
И тут истории обрываются, Льва Николаевича больше нет. Что случилось - мне неизвестно. Ему было всего 69. Спи спокойно, дорогой друг.....