Сыр с плесенью
Я волком бы выгрыз бюрократизм. К мандатам почтения нету. К любым чертям с матерями катись любая... Владимир Маяковский Проржавленный и замученый трамвай № 1024 имени В. Маяковского стоял на углу Декабристов и Защука. Трамвай ждал, когда его машинистка, тетя Зина, закончит препираться с необхватной торговкой, пытающейся впиндюрить той недощипаного синенького петушка. - На хую я вертела эту синею птицу! - вопила тетя Зина и поглядывала в свой пустой открытый трамвай. - Та ты понюхай его, понюхай, - торговка трясла за крыльце съежившийся трупик. Две очаровательные дамы предпенсионного возраста - одна маленькая, пухленькая, румяная, с какбыкожанойкоричневой сумочкой на круглом боку, вторая высокая, худая, с прелестным длинным носом, облаченная в тканевой черный плащ, в цвет бейсболку с готишнойзонт-тростью под мышкой - не торопясь и не обращая внимания на ругань машинистки и торговки, поднимались в трамвай. Поднявшись, дамы прошли на заднюю площадку и присели на соседние места. Перед дамами появился небольшой синий крокодил. Развалившись сразу на двух сидениях, крокодил свесил ноги и оперся на непропорционально огромный толстый хвост. Рядом с ним образовались вдруг несколько десятков книг. Некоторые были погрызены. Ещё валялись корешки и отдельные листочки со следами зубов. Пухленькая дама удивленно подняла брови. Другая дама, вглядываясь в крокодила, легким движением насадила очки поглубже на переносицу. - Дарья Вадимовна!Нунифигасе! Сидит, подлюка! Синяя. Ты смотри! - Ммм, да, Лесь. Сидит, - Дарья Вадимовна повела носом в сторону крокодила, - книги жрёт, очевидно.Смотрю, некоторые так, покусает и выплюнет, а некоторые прямо жрёт. Крокодил оторвал лист какой-то книги и запихнул себе в пасть. Немного пожевав, отрыгнул и пробасил:
- Эй! Товарищ! Бога хорони смело! Нам до него никакого дела! Нам против Солнца! Завтра воевать! Смелее товарищ! Ипать-копать! После декламации он нахально подмигнул Дарье Вадимовне. - Маяковского что ли хомячишь? - спросила пухленькая дама, котораяЛеся.
- Все наши стихи - подобны мусору! Их возьми за уши - выбрось. Будем читать Маяковского! При луне! Ночью! Главное скрытность! Крокодила пёрло. Он пошарудил под какой-то книгой и достал грубо сделанную дешевую трубку. Набил её стрёмной травой и, рыгнув огнём из ноздрей, задымил. - Совсем стыд потеряли, - заявила прелестно румяная Леся, - уже в трамвае курят. - Да-а-а, - протянул крокодил. Затянувшись трубкой, пропустил кольцо дыма через пять предыдущих. - Да-а-а. Маяковский - это сила! Ух! Торкает-токак! - А почему именно Маяковский, - поинтересовалась Дарья Вадимовна, - а не, например, Пушкин? - Ну, Пушкиным я уже впечатлился, - синий махнул башкой на шесть корешков, что лежали на полу трамвая. - Вся подписка! Хорош. Хорош! Пушкин -это моё всё! И первое, и второе, - крокодил снова затянулся, - и компот!Особенно Евгений Онегин! И Лермонтов хорош, но уже не всё. А вот современное как-то не то. - Современное это - что? - Ну, вот Никонов, я его пожевал, и как-то все так поплыло, и как-тотак пиздЕть захотелось… жуть, жуть. А, еще е-эс Соя погрыз, ва-аще никак. Эта соевая поэзия без вкуса и запаха. Не то, не то. - От досады, что «не то»,крокодил с отвращение сплюнул на пол трамвая, аккурат под ноги Дарьи Вадимовны. - Кошмар, - возмутилась ништяково пухленькая Леся. - Кошмар, - повторила Дарья Вадимовна. Она встала, взяла у синего книгу и оторвала страницу. Запихнув её в рот, пожевала, проглотила и подняв глаза прочла:
Что вы родные? Вы печалитесь? Что-то у вас не так? Да вы охренели! К такой-то матери! Я посылаю вас! Что вы стонете,что вы плачете? Вам ли слезу натужно давить? Вы, под этим небом, нихрена не знаете! Вам, под этим солнцем стоит радоваться! И честно,искренне любить! Слышали - Про Херасиму, про Нагасаки, Про Холокост, ужас войны? А вашему унылому, ноющему сознанию Необходимо выписать жесткой пизды! Что голубки - Пригорюнились сцуки? Ноете падлы от жирных тортов? Смотреть на меня! И завидуйте! Я самый счастливый из ваших врагов! Когда Дарья Вадимовна только начала читать стих синего крокодила немного задергало. После он весь затрясся, начал неадекватно хватать воздух пастью и шипеть, как недосломанный жесткий диск. Затем крокодил начал плавиться, как пластилин на солнце, растекаясь по полу трамвая синим, красным, зеленым, расползаясь на стены, на потолок. Стих был прочтен, а трамвай начал походить на что-то из сна Джона Леннона. - Эге-ге-гей, - воскликнула еще более разрумяненная Леся. - Да-а-а, - согласилась Дарья Вадимовна. - Маяковский - сила! Торкает то как! Трамвай имени В. Маяковского тронулся. Позитивный и ништяковый, уставший ждать машинистку с её прозаической синей курицей.
Click to view