Юний Давыдов, R & I: «Lenin-baby и Crazy Map. No Discount!»
Р. М.: Как давно вы в этом бизнесе?
Ю. Д.: Что называть «этим бизнесом»? Если, формально, компанию, которую я представляю, то пятнадцатый год; но я и до этого был в этом бизнесе, будучи фрилансером, будучи безработным. Я достаточно много времени занимался продажами и рекламой. Если считать по большому счету, то в восемьдесят пятом я выпустился из института; в восемьдесят шестом я попал в Соединенные Штаты, где вынужден был зарабатывать на жизнь, и у меня возник первый бизнес - классический маркетинг, я себе придумал такую хохму. Я-то не знал, что это маркетинг, это были прямые продажи, но я не знал, что я делаю, я просто на хлеб зарабатывал. А потом я в умных учебниках прочитал, что, оказывается, я работал по принципам, которые давным-давно изложены.
Р. М.: Что удавалось продавать?
Ю. Д.: Удалось придумать уникальное торговое предложение для американского рынка по случайности. Я об этом особо не думал, еще раз повторю: я сбежал из России. А! Давайте тогда начнем с России: в России я продавал валюту на Старом Арбате. Статья, по которой меня судили, называется восемьдесят восьмая, часть вторая. Валютные спекуляции. В особо крупных размерах. Статья не предусматривает ничего, менее пятнадцати лет лишения свободы и до расстрела. Но мне повезло, что я попал в самый стык времен, эпоха заканчивалась. Эта абсурдная статья все еще действовала, и за нее еще наказывали, но уже не убивали, и сорок восемь дойчмарок, которые я обменял на рубли, они уже котировались как особо крупные размеры по уголовному кодексу. По-моему так: до тридцати дойчмарок - товарищеский суд, а все, что свыше тридцати - уже такой теневой олигарх.
Р. М.: Так вас записали в олигархи?
Ю. Д.: Нет, так я не стал олигархом, потому что я работал на Арбате, а там существовало свое государство в государстве, кстати говоря - этого я никому не рассказывал, - в котором были все атрибуты государства: своя охрана, чеченские и долгопрудненские, то есть, свои воины были; были свои легендарные личности. Там был легендарный чувак, я не знаю, что с ним, может быть, он какой-нибудь Потанин сейчас, а тогда его звали «два метра глупостей». У всех были клички. Еще была замечательная девочка, которую называли «Криминал», почему-то такое название у нее было. Там были свои истории, там была своя валюта - она была чужая, она была иностранная; но там был свой язык - главный атрибут государства; там были свои враги - спецы из пятого отделения, и арбатские говорили на своем, совершенно тарабарском языке, который не был похож на блатную феню; он был специально сконструирован против спецов. Ну, например (говорю на арбатском новоязе): скинь отдачу в первый номер. Перевод: сообщи соотношение рубля к доллару. Моя работа называлась «стоять на фюре», то есть, иметь на кармане фюру разных стран. Хотя (я продолжаю на том же сленге) фюру арбатские на кармане не держат, скидывают в нычку, потому что спецы пасут постоянно, но я сейчас уже с трудом вспоминаю. После этого я уехал в Штаты; уехал не готовясь, неожиданно.
Благодаря тому бардаку, который возник в государстве - это же было время Горбачева, Горби, перестройка; благодаря этому у меня была возможность не сесть в тюрьму, а сбежать уже после приговора и так далее. И в Штатах, не имея языка, не имея, где ночевать, имея изначально четыреста долларов, которые таяли каждый день, я понял, что лучше всего учить что-либо: язык, законы, правила, - лучше в экстремальных условиях, когда очень голодно - мгновенно учится. Я мгновенно выучил шестьдесят пять слов, которых мне хватало, чтобы любого Шекспира перевести, и нашел работу недели через две вот этих мытарств. Нашел кафе, которое называлось «Glastnost», слова наши «гласность», «перестройка», «демократизация» - восемьдесят шестой год, это наши такие слоганы, хиты. Мне там предложили работать за еду - денег не платим, но платим гамбургер.
Работа моя заключалась в том, что это зима, на улице перед кафе накрытые целлофаном лежат сувениры русские, матрешки там всякие, и с целлофана надо стряхивать снег, а когда подходит иностранец, и я вижу, что он заинтересовывается, то мне надо говорить фразу, которая звучит так: «One second», - идти и звать специалиста, и он уже продаст; то есть, следить, чтобы не украли. Но поскольку очень хотелось есть, я стал общаться с людьми, стал сам продавать, и сам стал назначать цену. Меня повысили, сказали, продавай все эти матрешки несчастные. Потом там был Ленин, еще что-то.
Там было несколько советских плакатов, непонятно, как туда попавших, которые использовали как подставку, но я и их стал продавать, причем, далеко не всегда зная, как ответить на вопрос, что на плакате. Потому что, может быть, я и знаю, но не знаю, как сказать. Плакат русский, на нем русские буквы, а мы тогда для них были экзотикой. Они мне сказали «тридцать центов с каждого плаката будешь иметь», потому что продажи пошли, а плакаты они продавали, по-моему, по десять долларов.
«Я тебе буду пятьдесят платить», - и я ушел к другому человеку, у которого все то же самое за пятьдесят процентов, потому что выяснилось, что в Нью-Йорке появился продавец, такой, безумный немножко, но продает же!
А через месяц вот этой работы на начальников (у него было не кафе, у него была какая-то мастерская, он чинил какие-то телефоны; еще не сотовые, а обычные, но при этом у него было какое-то барахло, которое оказывается можно продать и выручить деньги), я понял, что я сам могу на себя работать - мне не нужен никто, мне нужен только товар. Я познакомился с человеком, который должен был ехать в Россию, вернуться обратно, и я ему предложил бизнес. Я ему сказал: «Давай ты мне привезешь плакаты, я тебе скажу, какие мне нужны, ты их найдешь, и я за каждый плакат заплачу по доллару». Это супербизнес, потому что плакаты стоили семь копеек, штука. Мне привозили плакаты рулонами, я платил по доллару за них, и продавал их… ну, некоторые хитовые плакаты у меня продавались за двадцать долларов, No Discount; к некоторым я давал Discount, я говорил: «Ну хорошо, за пятнадцать», - но я никогда не пытался посчитать норму прибыли. Семь копеек - это было время, когда один доллар стоил сорок пять рублей. Покупаю за семь копеек, продаю за двадцать долларов - миллионная прибыль.
И место я придумал - это было мое ноу-хау. Для того чтобы торговать, нужно иметь лайсенс, но я придумал себе место - это Нью-Йорк, перекресток Бродвея и Колумбийского Университета. Дело в том, что в Колумбийском своя полиция, а на Бродвее - своя. Я стоял на границе, и когда подходили с Бродвея и спрашивали лайсенс, я отвечал, что естественно он у меня есть, у меня, как и у любого студента Колумбийского Университета, есть все документы, обращайтесь, если хотите; а когда ко мне подходила полиция Колумбийского, я говорил: «Офицеры, я вам отвечу на ваш вопрос, но сначала я хотел бы понять причину этого вопроса, в чем дело? Меня несколько напрягает, что вы задаете такой вопрос, вы же офицеры, вы должны понимать, что без лайсенса торговля невозможна». Он говорил: «Да-да, извините, а у вас есть?» - я говорил: «Ну конечно у меня есть! А как я иначе могу торговать? Конечно, у меня есть лайсенс!» - «Можно посмотреть?» - «Обращайтесь в бродвейскую полицию, у них у всех есть мое разрешение, что за дилетант такой». Я нашел кучу камней, и плакаты лежали на асфальте, прижатые камнями.
Первый принцип продаж - я сам до этого дошел, - надо улыбаться. У меня болели мышцы лица, потому что непривычно русскому человеку, особенно в те времена, мы же не умели. Второй принцип продаж: оказывается, это хорошо, когда подошел человек, а за ним стоит еще один; не надо стараться быстро обслужить первого, чтобы второй не ушел. Надо, наоборот, пусть будет третий, и пусть он на носках выглядывает из-за спин первых двух, потому что вот это уже создает ажиотажный спрос. Я потом про это все прочитал, но я до этого дошел своим путем.
И, наверное, один из главных принципов: товару нужна легенда. Вот это, пожалуй, основной принцип, которым я бы заканчивал любое выступление в двадцать первом веке на любую аудиторию: вам нужно уникальное торговое предложение, чем бы вы ни занимались. Если у вас его нет, вам надо его выдумать, наврать. Я-то просто врал тогда тупо. А! И яркое название нужно.
Помимо плакатов, у меня еще октябрятские значки были. Как объяснять, не зная английского языка, что это стоит пятьдесят центов; это значок, в котором маленький человек и это на самом деле Ленин; он маленький, потому что он тоже был маленький; Ленин - это вождь; много маленьких людей имеют такие же значки, такие же, как… Thank you, next! Я придумал название «Lenin-baby» и все, можно уже ничего не объяснять, и уже не пятьдесят центов, а три доллара. У меня были хиты - постеры «Политическая карта мира». Если вы вспомните, мы все учились по карте, на которой Россия в центре, а Америка по краям; Россия красная, СССР тогда еще, а Америка коричневая. Россия выглядит больше, однозначно. На самом деле они примерно одно и то же расстояние занимают, но это же глобус, когда его делают плоским, страна, которая в центре, растягивается. Я до этого додумался, продавая эту карту, и мне про это кто-то подсказал, сказал «Странно, а у нас вроде Америка больше». Я придумал, как ее продавать, и вот тогда она стоила двадцать долларов за штуку, она стала называться «Crazy map». Если вы путешественник, она для вас не подходит, потому что эта карта отображает старую КГБшную политику: коммунистическая страна должна быть большой; капиталистическая - видите, какая маленькая Америка; Израиля на этой карте нет, потому что у нас нет с ним дипотношений. И родилась уникальная легенда.
Р. М.: Там что, правда Израиля не было?
Ю. Д.: Был, но он был очень маленький, и его невозможно было найти. Меня как-то просили найти Израиль, я не нашел и понял, что надо говорить. Он был, но на нем была написана какая-то цифра, и внизу в сносках: 98 - Израиль. В общем, это было откровенное прохиндейство и надувательство.
У меня был еще один неликвид, который в результате продавался просто на ура! У меня уже завелась инфраструктура, были поставщики - это же выгодно! В Америке есть такой чудик, который русские плакаты покупает по доллару, можно привезти тысячу плакатов и получить Cash тысячу долларов, ко мне же многие стояли просто на поклон. У меня две точки открылись: одна в магазине плакатов, а другая - девушка из Колумбийского предложила сама торговать, давать пуэрториканцам.
Был такой плакат, на котором внизу мелкими русскими буквами написано «столетию российской революции посвящается», на плакате Александр Ульянов в косоворотке и такой мученический взгляд у него; как объяснить? Кто такой Владимир Ульянов не знают, а Александр Ульянов - его брат, это давняя история, как его продавать? Я его продавал как Горби в молодости; знаменитый русский гомосексуалист, замученный KGB; наш супербоксер. В зависимости от целевой аудитории. А! Наш святой. Его тоже KGB замучило. Когда добавляешь «замучило KGB», сразу повышается на тридцать процентов стоимость. Он был святой, он - Ельцин в молодости, Горбачев в молодости, по-моему, как Ленин он уходил, как знаменитый русский террорист, который все взрывал, всех взрывал вообще. Это как когда какой-то нигер в наколках интересуется культурой, ему либо боксера, либо террориста давай. «У меня есть террорист». «Какой?» - «Вообще очень крутой террорист! Вообще все взорвал!» - «Что взорвал? Людей взрывал?» - «Взрывал все вообще: людей, дома», - и это была правда.
В общем, это было начало славного дела, а потом вернулся в Россию и продавал все, что угодно, хотя у меня театральное образование, я и в кино снимался, но первые десять лет я относился к этой работе, как к необходимости зарабатывать деньги для того, чтобы потом вернуться к основному чему-то.
Р. М.: К творчеству?
Ю. Д.: Да. Я себе даже написал бизнес-план, он у меня из компьютера в компьютер перекочевывает, потому что сохраняется, зараза такая, уже лет пятнадцать. Он называется «Я вернусь», и был написан в начале тысяча девятьсот девяносто восьмого года. Я написал себе бизнес-план, обращаясь к себе на «ты», такое письмо в будущее. «Ты будешь писать», - ну, у меня есть несколько сценариев для кино, сейчас могу похвастаться: совершенно неожиданно Тодоровский купил один из них, и уже вроде как в марте начинается нулевой цикл съемок. Но это хобби, сейчас уже совсем хобби, на этом зарабатывается совершенно несущественно. Но вот тогда у меня было четкое понимание, что я вообще писать люблю; для того чтобы писать, надо спокойно полгода сидеть, чтобы что-то создать; для того чтобы полгода сидеть, надо заработать тысячу долларов, сумасшедшие деньги; для этого надо года полтора-два поработать, каким угодно бизнесом заработать эти деньги, полгода у меня будет паузы, я буду писать, а потом это начнет продаваться - вот такой бизнес-план. К сожалению, там даже есть дата, когда я выйду из этого бизнеса - первого января две тысячи первого года, но вот выйти не удалось.
Р. М.: В Америку вернуться не хочется?
Ю. Д.: Я туда возвращаюсь, я там был больше двадцати раз, я поеду туда через неделю с дочкой, в Диснейленд, но сейчас уже категорически не хочется бывать там больше, чем две недели. Это замечательная страна для жизни, но не для работы. Все-таки здесь я чувствую себя специалистом, и, сейчас похвастаюсь, в чем-то чувствую себя и свою компанию уникальным специалистом, и так чувствуют клиенты, и обращаются к нам за некоей уникальностью, обращаются не в очередное агентство, а именно к нам, что безумно приятно. Ну и, действительно, что-то мы научились делать лучше других.
Р. М.: Сколько ушло на это времени, и как вы подошли к специализации и к тому, что вас стали воспринимать именно так, как воспринимают? Как вы пришли к такой узкой специализации, если я не прав, поправьте - провокационный маркетинг?
Ю. Д.: Совершенно верно. Я вам открою страшную тайну, что провокационного маркетинга не существует, как такового. Сейчас я объясню, что я имею в виду: он существует, но он виртуальный, у нас нет департамента провокационного маркетинга. У нас есть департамент BTL, PR, Production, спецпроектов, но это не провокации, интернет-коммуникаций. А провокация - это любая реклама, которая не похожа на рекламу. Она может быть на совершенно любом рекламном носителе, это просто некое яркое название. Опять же, оказывается, я потом прочитал в учебниках, что так и надо. Опять же, авантюрная совершенно история, как я начал заниматься промоушеном. Нам пятнадцать лет и главный наш паровоз - BTL-агентство. У нас до четырех тысяч промоутеров в день выходят в поля.
Начиналось все с того, что, написав себе этот бизнес-план, я придумал себе бизнес, чем я буду заниматься. Такое модное слово я услышал «промоушен кинофильмов», особенно западных кинофильмов. Там первый «Терминатор» выходил. Этого бизнеса не было, но я решил его придумать, создать. Договорился со своим приятелем, что он мне в своем большом офисе выдает закуток, я не плачу аренду ему, а он мне не платит зарплату, так же, он предоставил мне факс, что самое ценное, электронной почты тогда не было, я все рассылал по факсу. И по факсу я рассылал тысячи реклам в разные концы, просто накрывал всю страну. Знаете, можно ловить рыбу удочкой, а можно динамитом. Вот я просто динамитом застращал всё и всех. Писал «PROMOTION, - крупными буквами, импортное слово, - кинофильмов. Лучший эксперт в СНГ». Читал учебники, готовился. Когда мне позвонил первый клиент, я был готов к этому звонку. Это были лихие девяностые, клиент был конкретный, чисто конкретный, он спешил куда-то, у него была мобила крутая, он звонил с мобильного, и тридцатисекундный разговор предопределил всю мою жизнь.
Разговор был такой:
- Але, промоушеном занимаешься?
- Да. Фильм какой: западный, наш?
- Какой на хер фильм? Пиво западное. Короче, базарить щас западло, бери ручку, пиши: сорок промиков нужно срочно. Метеорчиком только, понял? У тебя нормальные промики?
- А-а…э-э… Да!
- Смотри, телефон мой запиши, через пять минут скажи, сколько надо лаве, пацаны подвезут, не вопрос. Только надо метеорчиком, и чтоб там четко все.
Вот такой был бриф. Я повесил трубку, вышел, а там у меня коллеги работают, они в другой компании, но они умные люди, я подошел и говорю: «Извините, что отвлекаю, что такое промик? Гомик, гномик… кто это?» В общем, выяснил, десять минут на это потребовалось. А у меня там клиент, который сказал «лаве - не вопрос». Я выяснил, что «промик» это совсем не так круто, как я себе представлял. Я представлял роскошный лимузин, золотая цепь, реп играет, курю сигару, рядом красотки, я - промоутер кинофильмов. Оказалось, что промик - это прыщавый подросток, который сует листовки людям. В общем, все не так пафосно, но зато он говорит, что лаве - не вопрос.
Каким-то образом я ему перезвонил, сказал, что, естественно, знаю, кто такие промики, я этим всю жизнь занимаюсь, стоят они столько-то и столько-то, там, совершенно от фонаря. Потом худо-бедно организовал первую акцию, но он меня не отстрелил. Там, кстати, вместо договора и гарантии было «Ну, ты за базар ответишь? У тебя все четко?» - я говорю: «Да, у меня все четко», - и сделал промо-акцию. И повезло! Благодаря этому звонку, я не знал, но в тот момент на прыщавых промиков был адский спрос, и их не было.
И мне позвонил второй клиент, которому он порекомендовал уже, и говорит: «Вы промоушеном занимаетесь?» - и я, уже не краснея, говорю: «Практически мы единственные, кто этим занимается столько лет, у нас богатый опыт, чего вам надо?» - и понеслось.
И вот этот бизнес начался с авантюры, с обмана, по случайности совершенно, я не планировал, но в результате через полгода появилась секретарша, человек, который искал промоутеров; потому бухгалтер появился, потому что появились деньги. Потом я уже делился, я уже был не только генеральный директор, директор по маркетингу, грузчик и секретарша, но уже и отдавал там полномочия.
А провокационный маркетинг, это, опять же, случайность. Это произошло года через четыре после того, как мы образовались и стали работать. Это были времена дикого капитализма, но он начал цивилизовываться, и вдруг появились сильные игроки на рынке, и мы начали терять клиентов, потому что у нас совершенно разгильдяйская структура, у нас и договора-то были такие, как вот первый клиент нас научил. Это было пиво «Carlsberg», как сейчас помню. Вдруг выяснилось, что появилось много сильных игроков; оказывается, это называется не промоушен, а below the line, BTL и надо перестраиваться. И нас стали оттеснять, и уже не так просто стало ловить клиентов, и уже появились слова типа «тендер». И вот тут нам опять повезло, потому что один из клиентов дал нам задание, на которое мы не смогли найти правильного решения.
Очень сложное задание, очень мало денег. Задание такое: у него премиальная аппаратура, он хочет, чтобы она продавалась в российских сетях. Он не хочет давать рекламу, он хочет, чтобы российские сети сами к нему пришли. Но он продает аппаратуру на условиях стопроцентной постоплаты. То есть, ему стопроцентная предоплата, и три месяца эта аппаратура собирается вручную, и потом она доставляется в Россию. А сети работают на прямозеркальных условиях, они берут на консигнацию, но поскольку они такие крутые, вот эта аппаратура, они не могут идти на эти условия. Очень сложная задача, и мы не смогли придумать, что им предложить, и в последний момент предложили такую дурацкую игру с переодеванием, просто от безвыходности. По торговым сетям ходят люди, которые выглядят как олигархи, у них атрибуты «новых русских», брелок от «Бентли», дама с собачкой и так далее, у нас там было штук восемь психотипов таких, и спрашивают, где эта аппаратура, а поскольку ее нет, они говорят: «Будем искать», - и уходят. Соответственно, продавцы говорят директорам, директора - владельцам сети. Мы это придумали по случайности, и предложили с умным видом, потому что надо же что-то предлагать, и сказали, что это не глупость, как вам может показаться, а новое слово в современной рекламе, это называется «Провокационный маркетинг». Клиент неожиданно согласился на это, у них, видимо, не было выхода, потому что им все сказали, что за эти деньги сделать ничего не могут, и только чудики из «R&I» согласились.
И совершенно неожиданно, это тоже авантюра была, мы совершенно не знали, а вдруг клиент сейчас придет и скажет: «Верните наши деньги». Кстати, это было абсолютно похоже на театр: мы наряжали, репетировали, готовили атрибуты, нужно было человеку Vertu. Студент, выпускник МХАТа, у него такой слегка украинский акцент, ему необходим Vertu. Я звонил приятелю, упрашивал его, говорил: «Дай поиграться Vertu, ты все равно в командировке», - потому что Vertu открывает все двери. Это дало хороший эффект: выявив такой спрос, две сети из шестнадцати обратились к производителю. И мы поняли, что эти глупости хорошо можно продавать. Так родилось название, этот тот самый «Lenin-baby» или «Crazy map», это уникальное торговое предложение. Если его нет, то надо верить, что оно есть. Это было, наверное, в две тысячи четвертом или две тысячи пятом.
Р. М.: Скажете ли вы после этого, что случайности не случайны?
Ю. Д.: Хороший вопрос. Знаете, я боюсь, что мой ответ будет не для учебника: случайности случайны. Мне часто задают вопросы, в том числе вчера было такое пафосное мероприятие в «Московском доме предпринимателей», которое называлось «Бизнес-ужин с Юнием Давыдовым». Я даже не понял сначала формата. Они мне задавали вопросы, и я вдруг понял, что я должен тщательно фильтровать базар, который я говорю, потому что от меня люди молодые, хорошие, искренние ждут рецепта. У меня, к сожалению, нет рецепта, и я себя не чувствую ни гуру, ни истинной последней инстанцией, ни человеком, который может давать другим советы, потому что у меня есть такое ощущение, и то, что я сейчас скажу - не системная штука совершенно; к сожалению, в нашем бизнесе особенно, пятьдесят процентов зависит от удачи, от везения, от случайности, от случайного набора компонентов. Когда я в нужное время оказался в нужном месте, именно так я познакомился с клиентами, которые потом стали градообразующими.
Сейчас чуть-чуть реабилитируюсь для молодых предпринимателей: конечно, необходимо иметь трудолюбие, уверенность, бизнес-план, бла-бла-бла - без этого никуда. И если у вас есть этот набор сантехника, такой, необходимый, в чемоданчике, то вы обязательно достигните «Тойоты Камри» трехлетней давности, и вы будете на этом автомобиле ездить. Но если у вас есть этот набор и нет удачи, а вот на это вы уже не можете повлиять, то вы никогда не достигните высот. Конкуренция острейшая, вы всегда будете середнячок, а для того чтобы достигнуть высот, надо, чтоб повезло. «А как сделать так, чтоб повезло?» - меня вчера спросили люди, им конкретику давай. Они записали: «Везение, удача», и следующий вопрос: «Так, и как сделать так, чтобы повезло?» А я говорю: «А хрен его знает».
Понимаете, я могу пафосно сказать, что случайности не случайны, удача любит сильных и так далее, и так же может еще сказать десяток-другой человек, вы так можете сказать, те, кто чего-то добился. А есть, я просто знаю, еще куча людей, которые очень достойны того, чтобы так сказать, которые очень талантливы, у которых были гениальные стратегии, потрясающие планы, железное трудолюбие, и эти имена нам с вами ни о чем не скажут, потому что им не повезло. И вообще, все учебники, которые пишут, они называются «Как заработать миллион», но эти учебники написаны людьми, которым повезло, вот они и учат других. Но они забывают указать: «А еще мне просто повезло там-то и там-то». Нам однозначно повезло, я не могу сказать, что это я такой мудрец. Все происходило само собой, а я только катился по течению, можно так сказать, я не сопротивлялся этому течению, катился по нему, и выяснял, что правильно катился.
Р. М.: А вот по поводу тех, кто работает вместе с вами: как вы сколачивали, собирали, как к вам присоединялись люди, как у вас появилась команда?
Ю. Д.: Я очень люблю это компанию, это для меня, без преувеличения, ребенок. Ребенок, который уже взрослый, который уже мне не подчиняется, который ко мне относится… ну, любит, но как предок. Я уже отсталый, тут работает более ста терминаторов замечательных. Сначала это было три человека, потом пять человек. Сначала это были люди, которые были такие же безумцы и энтузиасты.
Пожалуй, единственный серьезный поступок, который я не могу отдать везению, а могу сказать, что это было наше решение - это решение начать атаку в виртуальный кризис двухлетней давности и на самом деле несуществующий. Мы выбрали такую стратегию: не зафиксировать активы, не уволить (нас было семьдесят семь, у нас был такой план, что остаться должны были только четырнадцать человек), мы с моей коллегой… кстати, очень интересная голливудская бизнес-история. Девушка сначала была секретаршей, потом менеджером, потом директором, потом партнером. Мой партнер, замечательная женщина, добрый друг, очень красивая, она красотка по-прежнему, Василина Кухта. Так вот, мы с ней спорили, и у нас с ней были две принципиально разные стратегии: первая - сесть в окоп, переждать лихие времена и уволить всех, оставив четырнадцать человек; второй путь - все ресурсы бросить на атаку, нанять дополнительных людей, причем не просто людей, а супертопов из других агентств, которых мы до кризиса просто не могли себе позволить, создать команду мечты, и по всем фронтам, продавая и закладывая недвижимость, если надо, идти в атаку на клиентов. И это, черт побери, было правильно.
Я сейчас это говорю, перекрестившись, потому что это было очень стремное решение. Мы в кризис построили всю эту роскошь, тут была крыша, а мы построили стены и потолок, это было двухэтажное помещение; мы в кризис стали здесь устраивать вечеринки для клиентов. И мы, во-первых, набрали команду мечты, во-вторых, у нас появилось четыре клиента, лидеров рынка, мы сейчас ищем пятого. И «клиент» - это не один бренд, это пятьдесят брендов. Philip Morris - лидер табачного рынка; Bacardi Martitni - лидер алкогольного рынка; Kraft Foods - лидер продуктового рынка; Coca-Cola - лидер рынка безалкогольных напитков и соков. Это четыре монстра, с которыми мы работаем не первый год. У нас нигде нет эксклюзива, но девяносто процентов Philip Morris и Bacardi Martitni мы делаем; с двумя другими меньше, но все равно значительный объем. Сейчас мы в поисках пятого. Так вот двух из них мы смогли именно в кризис подтянуть, потому что схлопывались конкуренты, включая сильных. Я увлекся, ушел от вашего вопроса.
Р. М.: То есть, до этого вы по другому принципу подбирали людей? Не профи, а, может быть, по духу и так далее?
Ю. Д.: Да. Хороший человек - не профессия. Я похвастаюсь с вашего позволения, Роман. Я считаю главной ценностью этого помещения - правильный баланс между профессионализмом и хорошими человеческими качествами. Мы тестируем людей при приеме на работу не только на профессионализм, но и на чувство юмора, потому что это не хохма, это необходимость в нашей действительности иметь гибкое чувство юмора, чувство стиля. Иначе, при нашей совершенно сумасшедшей загрузке и графике, человеку будет тяжело, он сойдет с ума, он не впишется, но при этом есть сейчас все атрибуты крупной компании, есть и кнут и пряник, которые стимулируют сотрудников приходить на работу вовремя и уходить не рано. У нас тут собаки по офису бегают, у меня сейчас нет собаки с собой, но вы вполне можете увидеть от одной до трех собак, когда приходите к нам.
Продолжение здесь - http://www.msk-pr.ru/xfiles/articles-pr/236.html