Кто о чем, а вшивый о бане 2
Дописываю я роман биографичекий, впервые от первого лица, но постольку поскольку главный герой занимается политикой, или, можно сказать, втянут в политику (в силу происхождения и обстоятельств), роман получается поличитеским. Раньше я довольно приблизительно представлял себе, что это за зверь такой политический роман, а за последнее время прочел несколько. Исключая документальные, - незаменимые в плане накопления опыта, но не для создания художественной действительности, - наиболее значительные названия среди них, пожалуй: „Вся королевская рать” Уоррена и „Заупокойная месса” Артуро Услара Пиетри. О первом я слышал, даже фильм по нему смотрел, второй стал для меня открытием.
Между этими двумя романами при всей их несхожести можно провести осязаемую параллель. В произведениях и у Уоррена, и у Пиетри присутствуют два ключевых персонажа: так называемый осевой и главный герой. Но если в первом, американском, осевой персонаж - несостоявшийся историк и бывший репортер - реальнее, чем главный герой - конгрессмен Уильям Старк, „шеф”. Во втором, латиноамериканском, наоборот, осевой персонаж - отец Солана - лишь слабая тень, случайно попавшая в коридоры власти, тогда как главный герой - диктатор Пелаес - очень правдивый, живой и настоящий. Возможно, потому что Уоррен проецировал на личность придуманного конгрессмена свои субъективные представления о „грязном деле” - политике, где, если хочешь что-нибудь сделать, не суть важно насколько благое дело ты задумал, приходится пользоваться незаменимыми „рычагами”: подкупом и шантажом, а у Пелаеса был реальный прототип: диктатор Венесуэллы Хуан Висенте Гомес, о котором Маркес сказал: „Гомес был такой яркой личностью, что венесуэльцы не смогли устоять перед искушением и реабелитировали его как выдающегося сына своей родины”. Вместе с тем, пострадавший от преследований во времена Гомеса Мигель Сильва возмущенно заявляет: „Гомес был чудовищем, который держал всю нашу страну в страхе”. (Не могу не добавить, прямо вертится не на языке, потому что печатаю на компе, на кончиках пальцев: про моего героя не два разных человека, а один - Цицерон, естественно - и не в разное время, а по одному поводу, высказался почти дословно в том же духе: „Ведь, Катилина... обладал очень многими замечательными задатками величайших доблестей.” - И буквально через две строки: „И я думаю, на земле никогда не было такого чудовища...” (речь в защиу Марка Целия Руфа). Но это я так, к слову пришлось.)
Вот о чем, собственно, хотел я сказать: политиков ругать привычное и обыденное дело, и я сам отнюдь не склонен прощать им ошибки и промахи - не справился, сам виноват, назвался груздем, полезай в кузов. Однако, побывав в шкуре политика, понял насколько политик зависит от условий, в которых оказался, просто фатально зависит. Скажем, карьера Билли Старка из романа Уоррена соответствует положению дел в США середины века, а почти в это же самое время (с точки зрения всемирной истории), на самом деле чуть раньше, в Венесуэлле пришел к власти диктатор Гомес (Пелаес Пиетри), и то, что происходило в одной стране было бы немыслимо в другой. Так называемый, „путь почета” в Римской Республике первого века до нашей эры сильно отличается от карьеры при принципате начала первого же века, только после нашей эры. То есть, любые изменения, тонкости и сложности необходимо учитывать, когда разговор заходит о политике. Всегда так получается, стоит посмотреть на проблему изнутри, и отношение к ней меняется навсегда.