скрипач
Ездила к родителям, встретила соседку Снежану Игоревну.
Волосы у нее седые, голос дрожащий. Очень переживает, что сын ее, двадцатитрехлетний Пашечка, не заработал за свою жизнь ни копейки. На улицу Пашечка почти не выходит, сидит целыми днями в зашторенной комнате, плачет, слушает музыку. У Пашечки пониженное давление, весной он несколько раз падал в обморок. Врачи говорят, надо заниматься спортом, бывать на свежем воздухе и кушать. Спорт Пашечке противопоказан, кости поломаются, а кушать он не любит. Тошнит его от еды. Только жиденькое организм принимает - йогурт, бульон, кашу.
Я сама не помню, но мои родители рассказывают, что когда Снежана Игоревна была беременна Пашечкой, она всем говорила, что сын будет скрипачем. Из декретного отпуска Снежана Игоревна не вышла на работу. Пусть муж работает, а она будет растить скрипача.
Я хорошо помню Пашечку семилетним-восьмилетним. Очень худенький, прозрачный мальчик. Снежана Игоревна решила, что школу ребенку посещать не стоит: там баловство и грубые дети. Даже в первый класс Пашечка не ходил. Снежана Игоревна занималась с сыном сама, несколько раз в год приводила его к учителям после уроков - Пашечка писал контрольные, получал пятерки. В музыкальную школу мальчика тоже не отдали. Возили к преподавателям музыки домой. Снежана Игоревна хвасталась всему дому, что Пашечку хвалят именитые музыканты, он прирожденный скрипач. Соседи просыпались и засыпали под мурлыканье скрипки.
На улицу Пашечка выходил только в сопровождении матери. С конца августа по конец мая - обязательно в шерстяной шапочке, чтобы не надуло в уши. С детьми во дворе не играл. В гости соседских мальчиков и девочек не приглашал: зараза, инфекции. Врач из поликлиники жаловалась, что когда ее вызывают к Пашечке, осматривать его приходится в коридоре - в комнату ей пройти нельзя.
В четырнадцать Пашечка сдал экзамены за одиннадцатый класс и начал поступать в Гнесинку. В первый раз не поступил, во второй и в третий тоже не поступил. В четвертый раз пробовать не стал.
-Мы с отцом стареем,- жаловалась мне Снежана Игоревна,- а он говорит, что согласен работать только в оркестре. А кто ж его теперь в оркестр возьмет: ни образования, ни практики. Руки уже очерствели у него. В институт не хочет. Издевается над нами. Отец на пенсию пойдет - как жить будет? На что? Хоть бы профессию какую получил, хоть бы учителем в школу… Вбил себе в голову, что скрипач великий. Дурной вырос, жуткий.
Волосы у нее седые, голос дрожащий. Очень переживает, что сын ее, двадцатитрехлетний Пашечка, не заработал за свою жизнь ни копейки. На улицу Пашечка почти не выходит, сидит целыми днями в зашторенной комнате, плачет, слушает музыку. У Пашечки пониженное давление, весной он несколько раз падал в обморок. Врачи говорят, надо заниматься спортом, бывать на свежем воздухе и кушать. Спорт Пашечке противопоказан, кости поломаются, а кушать он не любит. Тошнит его от еды. Только жиденькое организм принимает - йогурт, бульон, кашу.
Я сама не помню, но мои родители рассказывают, что когда Снежана Игоревна была беременна Пашечкой, она всем говорила, что сын будет скрипачем. Из декретного отпуска Снежана Игоревна не вышла на работу. Пусть муж работает, а она будет растить скрипача.
Я хорошо помню Пашечку семилетним-восьмилетним. Очень худенький, прозрачный мальчик. Снежана Игоревна решила, что школу ребенку посещать не стоит: там баловство и грубые дети. Даже в первый класс Пашечка не ходил. Снежана Игоревна занималась с сыном сама, несколько раз в год приводила его к учителям после уроков - Пашечка писал контрольные, получал пятерки. В музыкальную школу мальчика тоже не отдали. Возили к преподавателям музыки домой. Снежана Игоревна хвасталась всему дому, что Пашечку хвалят именитые музыканты, он прирожденный скрипач. Соседи просыпались и засыпали под мурлыканье скрипки.
На улицу Пашечка выходил только в сопровождении матери. С конца августа по конец мая - обязательно в шерстяной шапочке, чтобы не надуло в уши. С детьми во дворе не играл. В гости соседских мальчиков и девочек не приглашал: зараза, инфекции. Врач из поликлиники жаловалась, что когда ее вызывают к Пашечке, осматривать его приходится в коридоре - в комнату ей пройти нельзя.
В четырнадцать Пашечка сдал экзамены за одиннадцатый класс и начал поступать в Гнесинку. В первый раз не поступил, во второй и в третий тоже не поступил. В четвертый раз пробовать не стал.
-Мы с отцом стареем,- жаловалась мне Снежана Игоревна,- а он говорит, что согласен работать только в оркестре. А кто ж его теперь в оркестр возьмет: ни образования, ни практики. Руки уже очерствели у него. В институт не хочет. Издевается над нами. Отец на пенсию пойдет - как жить будет? На что? Хоть бы профессию какую получил, хоть бы учителем в школу… Вбил себе в голову, что скрипач великий. Дурной вырос, жуткий.