Сложность выбора.
Оригинал взят у shmandercheizer в Сложность выбора.
В качестве предварительного нытья спешу пожаловаться на то, что времени на блог у меня совсем не стало. И в перспективе следующих двух месяцев вряд ли появится, потому как три сотни часов нагрузки повисли надо мной как дамоклов меч. И даже вдруг освободится время, то я скорее всего потрачу его на трафареты. А затем и вовсе лето, эрго полевые работы, отъезды в отхожие промысла и отдых от них. Даже не знаю, успею ли до лета написать хотя бы пару задуманных текстов. Придется работать урывками, в транспорте, посреди дел или ночью.
В любом случае я совершенно отчетливо представляю, что я выбираю и почему.
Именно о выборе я и хочу сказать несколько слов, тем более что темы этой касаюсь довольно часто. Иначе и быть не могло, поскольку наибольший интерес для меня представляет этика. При этом выбор - категория сложная, чрезмерные ее упрощения чреваты серьезными (если не фатальными) ошибками. Однако найти правильный способ выразить это - задача совсем не тривиальная.
Поэтому когда один из моих постоянных читателей попросил меня высказаться на тему свободы выбора, я не стал торопиться с ответом. Совпадения и размышления, как это нередко бывает, постепенно сложились в некие связанные друг с другом соображения, которые я предельно кратко сформулирую ниже.
В первую очередь, мне кажется, важно не впадать в банальные умности, дескать, свободный выбор - это тавтология, и если выбор есть, то он, конечно же, свободный. На деле наш язык проявляет больше мудрости, отражая всю сложность вопроса в возможности таких словосочетаний как «свободный выбор», «добровольный выбор», «трудный выбор», «принудительный выбор», «правильный выбор» и т.д. Выбор бывает разный, поэтому необходимо определиться с самой моделью выбора, с его нулевым уровнем.
Парадигмальным случаем выбора на мой взгляд является отнюдь не «парадокс Буридана» (его знаменитый ослик с двумя охапками сена), т.е. выбор между равными возможностями или между неясными вариантами. В реальной жизни тождеств не бывает, а простые выборы (когда в общем без разницы) вообще не воспринимаются как выбор. Поэтому мне кажется, что проблема выбора лучше всего видна как раз на исключительной пристрастности, а не на безразличной оценке вариантов. По весьма меткому замечанию Жижека парадокс выбора лучше всего виден в любви - к возлюбленной, к родителям, к Родине.
В чем же тут парадокс? С одной стороны, никакой свободы тут нет: ни любовь, ни родителей не выбирают. Поэтому я оказываюсь в ситуации Адама из анекдота, в котором Бог приводит к нему Еву и говорит «выбирай себе жену». Объект единичен, исключителен, но, по сути, случаен. Ведь очевидно, что если я могу выбирать, значит, я не захвачен чувством, не включен в отношения - следовательно, нет и любви. С другой стороны, любовь немыслима в форме внешнего принуждения: прямым предписанием полюбить нельзя. Поэтому оказывается, что объект любви не в полной мере случаен, есть что-то глубоко личное в том, почему я люблю (именно это объект). Иными словами, в моем отношении к объекту любви мне представляется, что я реализую полную свою свободу. Иначе и не бывает: не существует любви без эгоистической ноты «только я мог разглядеть подлинное (доброту, красоту, величие и т.д.) в объекте моей любви».
Поэтому парадокс любви заключается в свободном выборе того, что уже выбрано за меня, но чем-то имеющим ко мне отношение (мои фантазмы, моя личная история). Это как раз и есть парадигма выбора, в т.ч. и потому что выбор возникает лишь ретроспективно. Ситуация принятия решения «здесь и сейчас» чаще всего оказывается не самим моментом выбора, а его прояснением или отыгрыванием. Склонные к рефлексии люди особенно хорошо замечают этот момент: в ситуации, когда нужно решиться на что-то, основная задача состоит не в рациональном взвешивании альтернатив, а в том, чтобы понять к какому варианту ты уже склоняешься (при этом для одних важно объяснить себе почему, другим - нет), или даже в том, чтобы принять свой уже состоявшийся выбор предпочтений.
Принудительный выбор - это тоже выбор, причем в некотором смысле более этичный. Невозможность выбрать достойный вариант и есть живой вызов сохранить в себе субъекта. Этика - это очень часто эксцесс всякой морали, потому как привычное следование морали не выявляет никакого поступка, и никакого субъекта. Принуждение, идущее от Другого, порой становится уникальным шансом раскрыть глаза на себя. Собственно в любом выборе есть элемент принудительности: поскольку выбор возникает как рамка, накладываемая на реальность, то он всегда ограничивает. Выбор между хорошим и очень хорошим также бессмыслен (для субъекта, но не для его интересов или выгод) как и выбор между хорошим и плохим. «Хорошее» - это очень часто «не свое», т.е. некое общее мнение (по хорошем, полезном, приятном), которое не может учесть особенность индивидуального желания. Именно поэтому Лакан говорил, что лучший выбор - это часто «ставка на худшее», т.е. выбор того, что с точки зрения «всех» считается наиболее неподходящим.
Кроме того, в конечном счете, мы далеко не всегда знаем, чего мы хотим. Выбор - это не просто возможность, но и искушение. Там, где мы точно знаем, в чем наше желание, выбора нет, сама рамка (это или то) становится излишней. Или как объясняет Лакан: сам выбор - это один из барьеров на пути к наслаждению. Следовательно, выбор самого выбора - это всегда этический жест субъекта не только желающего, но и стремящегося знать свое желание.
Поэтому говоря о выборе нужно говорить не только и не столько о трудности выбора, а о его сложности (complexitivety). К сожалению, психологи и экзистенциалисты в значительной степени затемнили вопрос о выборе своими героическими тирадами о трудности жизненного выбора. Это интересно только как первый подготовительный шаг, поясняющий что выбор столь же труден, сколь и неизбежен. Но при более серьезном разборе вся эта риторика оказывается банальностью в духе «жизнь трудна». И, увы, многие на этом останавливаются.
Представление о выборе как комплексности (т.е. внутренней сложности устройства) позволяет уйти от иллюзии простоты - дескать, выбор дан всем людям, это их свойство. Попытки наделить человека свободой выбора как неким неотъемлемым свойством мне не кажутся продуктивными: это похоже на пририсовывание ему задней ноги. Наличие выбора - скорее констатация последствий, нежели указание на исток явления. Поэтому даже христианский постулат о свободе воли, данной человеку богом, нисколько не удовлетворителен. Практически полезен, но для мысли избыточен (т.е. лишняя сущность, по которой плачет бритва Оккама). На это указывает в том числе тот факт, что в рамках христианской теологии так и не представлено философски убедительного согласования свободы воли с предопределением. Нет его, кстати, и в современной науке о человеке и мозге. И если религия преодолевала подобные тупики догмой и ссылкой на сверхразумное устроение, то наука всякий тупик разрешает редукцией проблемы до выхолощенной схемы.
Однако совершенно невозможно заниматься этикой и ссылаться на выбор, не определив хоть какое-то его понимание. Мой подход к этике строится на том, что в ее основе лежит не свобода или выбор, а поступок. Действительно, все что-то нам дано во внешнем и внутреннем опыте, это то, что поступки случаются. Почему и как? - вопросы более сложные, где любой ответ скорее гипотеза. Разные гипотезы порождают разные трактовки морали, но сама этика нуждается в прочных основаниях. Традиционно таким основанием являются понятия добра и зла. По ряду причин этот подход меня не устраивает. По моим представлениям в центре этики лежит поступок, а вот дальнейшие попытки структурировать пространство этики как раз и порождают такие ментальные конструкции как выбор, мотив, решение, цель, средства, последствия.
Иными словами, поступки происходят, но что их провоцирует (какая финальная причина) выяснить проблематично - это могут быть самые разные факторы: биохимия мозга, структуры мозга, бессознательное и память, адаптивные реакции организма на среду, самосознание, или даже свободный дух. И мне представляется, что никакого окончательного ответа по этому вопросу достигнуть нельзя - это будет либо вера, либо ограниченное неполное знание. Поэтому следует искать «обходной путь», чем мне служит категория «поступок».
Важно обратить внимание на саму постановку проблемы: даже в утверждении, что выбор делает не человек, а некий объективный механизм, идея выбора присутствует. Хоть мы и не знаем причины, мы ретроспективно реконструируем условия предшествующие поступку. Выбор - это одна из рамок для такой реконструкции. Это чисто человеческий жест: жест присвоения того, что имеет ко мне отношение. Логика здесь та же, что и в становлении субъекта: это происходит «во мне», значит, это «делаю я» (притом, что никакого «я» до этого не было нигде). Можно сформулировать своего рода парадокс: человек выбирает «иметь выбор», даже если никаких предпосылок к нему не существует. Выбор - это конструктивная иллюзия, поддерживающая субъекта, его Я.
Реальное наполнение это рамки представляет собой сложную и вероятно неиерархизированую комплексность, т.е. сложную систему взаимодействия разных факторов. Можно сказать, что влияют все или многие факторы, но какой становится определяющим - и следовательно приводит к поступку или нет - неизвестно. Более того, сама эта неопределенность является залогом если не свободы человека, то по крайней мере его уникальной способности не быть себе тождественным. Ведь в действительности человека от биомашины отличает в том числе и то, что он может сам себя удивить своим решением и поступком, может сам себе противоречить. Поломка или сбой не отменяют человека (делая его, например, животным), а напротив, создают его.
Кроме того, сложность выбора заключается и в том, что он часто рекурсивен. Говоря простым языком, человек может не только принимать решение о чем-либо, но и одновременно с этим принимать решение по поводу этого решения. Классический пример: задача разделить множество одинаковых предметов на две группы по какому-либо признаку (оценивая каждый). Обычно люди, обладающие сознанием, не просто тупо сортируют эти предметы, но также сомневаются в том, куда стоит положить тот или иной предмет. Кстати, вопреки интуитивному ожиданию, задача с сортировкой предметов не тяготеет к равномерному распределению. А один автор даже доказывает, что эксперимент на практике дает результат, близкий к Золотой пропорции (1,618…). Подробнее об этом можно прочесть здесь: http://oleg.314159.ru/oleg1.htm (правда автор искренне уверен, что с помощью рекурсии описывает психический процесс, что неверно).
Собственно эта способность к самосознанию делает практически любой выбор потенциально бесконечным (поскольку рекурсия может бесконечно надстраивать новые уровни осмысления). Конечный выбор - это прерывание рекурсии, которое происходит за счет иных факторов (воля, внешнее воздействие и т.п.). Философски это часто описывается так: выбор - это не только реализация одной возможности, но и обращение в небытие бесконечного количества иных возможностей. Не могу не отметить, что такое восприятие свойственно невротику. Невротик часто склонен зависать на одном из выборов, в силу чего, застряв в прошлом, он продолжает терять жизненные возможности, ничего не выбирая (ведь жизнь идет дальше и предлагает новые выборы). Действительно серьезно относиться к выбору - это скорее доверять своим первым побуждениям, а не просчитывать все последствия. Последующая рационализация вполне может оказаться самоцензурой. Однако я предпочитаю видеть в выборе сложное сочетание иллюзий (часто конструктивных) и скрытых причин. Это не делает жизнь легче и проще, но это позволяет как отождествляться со своим выбором, так и иметь возможность растождествиться с ним. Последнее ничуть не менее важно, поскольку верность выбору - это не всегда верность избранному Пути.
От себя позволю лишь добавить напоминание о свободе воли, которая неизвестно как и почему возникла.
Это забавное, на первый взгляд, напоминание - возможно, окажется полезным при "выборе этики".
В качестве предварительного нытья спешу пожаловаться на то, что времени на блог у меня совсем не стало. И в перспективе следующих двух месяцев вряд ли появится, потому как три сотни часов нагрузки повисли надо мной как дамоклов меч. И даже вдруг освободится время, то я скорее всего потрачу его на трафареты. А затем и вовсе лето, эрго полевые работы, отъезды в отхожие промысла и отдых от них. Даже не знаю, успею ли до лета написать хотя бы пару задуманных текстов. Придется работать урывками, в транспорте, посреди дел или ночью.
В любом случае я совершенно отчетливо представляю, что я выбираю и почему.
Именно о выборе я и хочу сказать несколько слов, тем более что темы этой касаюсь довольно часто. Иначе и быть не могло, поскольку наибольший интерес для меня представляет этика. При этом выбор - категория сложная, чрезмерные ее упрощения чреваты серьезными (если не фатальными) ошибками. Однако найти правильный способ выразить это - задача совсем не тривиальная.
Поэтому когда один из моих постоянных читателей попросил меня высказаться на тему свободы выбора, я не стал торопиться с ответом. Совпадения и размышления, как это нередко бывает, постепенно сложились в некие связанные друг с другом соображения, которые я предельно кратко сформулирую ниже.
В первую очередь, мне кажется, важно не впадать в банальные умности, дескать, свободный выбор - это тавтология, и если выбор есть, то он, конечно же, свободный. На деле наш язык проявляет больше мудрости, отражая всю сложность вопроса в возможности таких словосочетаний как «свободный выбор», «добровольный выбор», «трудный выбор», «принудительный выбор», «правильный выбор» и т.д. Выбор бывает разный, поэтому необходимо определиться с самой моделью выбора, с его нулевым уровнем.
Парадигмальным случаем выбора на мой взгляд является отнюдь не «парадокс Буридана» (его знаменитый ослик с двумя охапками сена), т.е. выбор между равными возможностями или между неясными вариантами. В реальной жизни тождеств не бывает, а простые выборы (когда в общем без разницы) вообще не воспринимаются как выбор. Поэтому мне кажется, что проблема выбора лучше всего видна как раз на исключительной пристрастности, а не на безразличной оценке вариантов. По весьма меткому замечанию Жижека парадокс выбора лучше всего виден в любви - к возлюбленной, к родителям, к Родине.
В чем же тут парадокс? С одной стороны, никакой свободы тут нет: ни любовь, ни родителей не выбирают. Поэтому я оказываюсь в ситуации Адама из анекдота, в котором Бог приводит к нему Еву и говорит «выбирай себе жену». Объект единичен, исключителен, но, по сути, случаен. Ведь очевидно, что если я могу выбирать, значит, я не захвачен чувством, не включен в отношения - следовательно, нет и любви. С другой стороны, любовь немыслима в форме внешнего принуждения: прямым предписанием полюбить нельзя. Поэтому оказывается, что объект любви не в полной мере случаен, есть что-то глубоко личное в том, почему я люблю (именно это объект). Иными словами, в моем отношении к объекту любви мне представляется, что я реализую полную свою свободу. Иначе и не бывает: не существует любви без эгоистической ноты «только я мог разглядеть подлинное (доброту, красоту, величие и т.д.) в объекте моей любви».
Поэтому парадокс любви заключается в свободном выборе того, что уже выбрано за меня, но чем-то имеющим ко мне отношение (мои фантазмы, моя личная история). Это как раз и есть парадигма выбора, в т.ч. и потому что выбор возникает лишь ретроспективно. Ситуация принятия решения «здесь и сейчас» чаще всего оказывается не самим моментом выбора, а его прояснением или отыгрыванием. Склонные к рефлексии люди особенно хорошо замечают этот момент: в ситуации, когда нужно решиться на что-то, основная задача состоит не в рациональном взвешивании альтернатив, а в том, чтобы понять к какому варианту ты уже склоняешься (при этом для одних важно объяснить себе почему, другим - нет), или даже в том, чтобы принять свой уже состоявшийся выбор предпочтений.
Принудительный выбор - это тоже выбор, причем в некотором смысле более этичный. Невозможность выбрать достойный вариант и есть живой вызов сохранить в себе субъекта. Этика - это очень часто эксцесс всякой морали, потому как привычное следование морали не выявляет никакого поступка, и никакого субъекта. Принуждение, идущее от Другого, порой становится уникальным шансом раскрыть глаза на себя. Собственно в любом выборе есть элемент принудительности: поскольку выбор возникает как рамка, накладываемая на реальность, то он всегда ограничивает. Выбор между хорошим и очень хорошим также бессмыслен (для субъекта, но не для его интересов или выгод) как и выбор между хорошим и плохим. «Хорошее» - это очень часто «не свое», т.е. некое общее мнение (по хорошем, полезном, приятном), которое не может учесть особенность индивидуального желания. Именно поэтому Лакан говорил, что лучший выбор - это часто «ставка на худшее», т.е. выбор того, что с точки зрения «всех» считается наиболее неподходящим.
Кроме того, в конечном счете, мы далеко не всегда знаем, чего мы хотим. Выбор - это не просто возможность, но и искушение. Там, где мы точно знаем, в чем наше желание, выбора нет, сама рамка (это или то) становится излишней. Или как объясняет Лакан: сам выбор - это один из барьеров на пути к наслаждению. Следовательно, выбор самого выбора - это всегда этический жест субъекта не только желающего, но и стремящегося знать свое желание.
Поэтому говоря о выборе нужно говорить не только и не столько о трудности выбора, а о его сложности (complexitivety). К сожалению, психологи и экзистенциалисты в значительной степени затемнили вопрос о выборе своими героическими тирадами о трудности жизненного выбора. Это интересно только как первый подготовительный шаг, поясняющий что выбор столь же труден, сколь и неизбежен. Но при более серьезном разборе вся эта риторика оказывается банальностью в духе «жизнь трудна». И, увы, многие на этом останавливаются.
Представление о выборе как комплексности (т.е. внутренней сложности устройства) позволяет уйти от иллюзии простоты - дескать, выбор дан всем людям, это их свойство. Попытки наделить человека свободой выбора как неким неотъемлемым свойством мне не кажутся продуктивными: это похоже на пририсовывание ему задней ноги. Наличие выбора - скорее констатация последствий, нежели указание на исток явления. Поэтому даже христианский постулат о свободе воли, данной человеку богом, нисколько не удовлетворителен. Практически полезен, но для мысли избыточен (т.е. лишняя сущность, по которой плачет бритва Оккама). На это указывает в том числе тот факт, что в рамках христианской теологии так и не представлено философски убедительного согласования свободы воли с предопределением. Нет его, кстати, и в современной науке о человеке и мозге. И если религия преодолевала подобные тупики догмой и ссылкой на сверхразумное устроение, то наука всякий тупик разрешает редукцией проблемы до выхолощенной схемы.
Однако совершенно невозможно заниматься этикой и ссылаться на выбор, не определив хоть какое-то его понимание. Мой подход к этике строится на том, что в ее основе лежит не свобода или выбор, а поступок. Действительно, все что-то нам дано во внешнем и внутреннем опыте, это то, что поступки случаются. Почему и как? - вопросы более сложные, где любой ответ скорее гипотеза. Разные гипотезы порождают разные трактовки морали, но сама этика нуждается в прочных основаниях. Традиционно таким основанием являются понятия добра и зла. По ряду причин этот подход меня не устраивает. По моим представлениям в центре этики лежит поступок, а вот дальнейшие попытки структурировать пространство этики как раз и порождают такие ментальные конструкции как выбор, мотив, решение, цель, средства, последствия.
Иными словами, поступки происходят, но что их провоцирует (какая финальная причина) выяснить проблематично - это могут быть самые разные факторы: биохимия мозга, структуры мозга, бессознательное и память, адаптивные реакции организма на среду, самосознание, или даже свободный дух. И мне представляется, что никакого окончательного ответа по этому вопросу достигнуть нельзя - это будет либо вера, либо ограниченное неполное знание. Поэтому следует искать «обходной путь», чем мне служит категория «поступок».
Важно обратить внимание на саму постановку проблемы: даже в утверждении, что выбор делает не человек, а некий объективный механизм, идея выбора присутствует. Хоть мы и не знаем причины, мы ретроспективно реконструируем условия предшествующие поступку. Выбор - это одна из рамок для такой реконструкции. Это чисто человеческий жест: жест присвоения того, что имеет ко мне отношение. Логика здесь та же, что и в становлении субъекта: это происходит «во мне», значит, это «делаю я» (притом, что никакого «я» до этого не было нигде). Можно сформулировать своего рода парадокс: человек выбирает «иметь выбор», даже если никаких предпосылок к нему не существует. Выбор - это конструктивная иллюзия, поддерживающая субъекта, его Я.
Реальное наполнение это рамки представляет собой сложную и вероятно неиерархизированую комплексность, т.е. сложную систему взаимодействия разных факторов. Можно сказать, что влияют все или многие факторы, но какой становится определяющим - и следовательно приводит к поступку или нет - неизвестно. Более того, сама эта неопределенность является залогом если не свободы человека, то по крайней мере его уникальной способности не быть себе тождественным. Ведь в действительности человека от биомашины отличает в том числе и то, что он может сам себя удивить своим решением и поступком, может сам себе противоречить. Поломка или сбой не отменяют человека (делая его, например, животным), а напротив, создают его.
Кроме того, сложность выбора заключается и в том, что он часто рекурсивен. Говоря простым языком, человек может не только принимать решение о чем-либо, но и одновременно с этим принимать решение по поводу этого решения. Классический пример: задача разделить множество одинаковых предметов на две группы по какому-либо признаку (оценивая каждый). Обычно люди, обладающие сознанием, не просто тупо сортируют эти предметы, но также сомневаются в том, куда стоит положить тот или иной предмет. Кстати, вопреки интуитивному ожиданию, задача с сортировкой предметов не тяготеет к равномерному распределению. А один автор даже доказывает, что эксперимент на практике дает результат, близкий к Золотой пропорции (1,618…). Подробнее об этом можно прочесть здесь: http://oleg.314159.ru/oleg1.htm (правда автор искренне уверен, что с помощью рекурсии описывает психический процесс, что неверно).
Собственно эта способность к самосознанию делает практически любой выбор потенциально бесконечным (поскольку рекурсия может бесконечно надстраивать новые уровни осмысления). Конечный выбор - это прерывание рекурсии, которое происходит за счет иных факторов (воля, внешнее воздействие и т.п.). Философски это часто описывается так: выбор - это не только реализация одной возможности, но и обращение в небытие бесконечного количества иных возможностей. Не могу не отметить, что такое восприятие свойственно невротику. Невротик часто склонен зависать на одном из выборов, в силу чего, застряв в прошлом, он продолжает терять жизненные возможности, ничего не выбирая (ведь жизнь идет дальше и предлагает новые выборы). Действительно серьезно относиться к выбору - это скорее доверять своим первым побуждениям, а не просчитывать все последствия. Последующая рационализация вполне может оказаться самоцензурой. Однако я предпочитаю видеть в выборе сложное сочетание иллюзий (часто конструктивных) и скрытых причин. Это не делает жизнь легче и проще, но это позволяет как отождествляться со своим выбором, так и иметь возможность растождествиться с ним. Последнее ничуть не менее важно, поскольку верность выбору - это не всегда верность избранному Пути.
От себя позволю лишь добавить напоминание о свободе воли, которая неизвестно как и почему возникла.
Это забавное, на первый взгляд, напоминание - возможно, окажется полезным при "выборе этики".