Продолжение истории про детей Вержбицких
Как ни странно, в журнале МВД РФ "Полиция России", в номере за март-2014, - сравнительно человечная публикация на некую "историческую" тему. К тому же, она снова касается вопроса о детях Вержбицких.
Почему сравнительно человечная?ну, пассаж сей можно списать конечно и на мой субъективизм, - однако мне порой довольно явственно видно равнодушие современных писателей на тему, или их деланный "энтузиазм", при недостаточном знании (или поверхностном знании) предмета... И заявляемый апломб зачастую не вполне соответствует внушаемому ожиданию (или "содержанию")... И порой так и хочется написать пушкинское "Суди, дружок, не выше сапога", и ещё от себя прибавить кой-чего... Но сдерживаю свои порывы, - как-никак, осень на дворе.
ВМЕСТО ОТЦА - МИНИСТР
В 1871 году журнал «Русская старина» опубликовал сообщение некоего К. Н. Тихонравова* под названием «Повеление императора Николая I о подвиге Вержбицкого, 1838 года». Речь в публикации шла о событии чрезвычайном, если не сказать исключительном.
В скупом, лишённом эмоций изложении автора событие выглядело так: «Волынской губернии, Островского (здесь, видимо, опечатка, следует читать «Острогского» - Прим. авт.) уезда, деревни Хотня **, дети однодворца Вержбицкого: 6-тилетний сын Николай и полугодовая сестра его Анна, по случаю смерти матери и внезапной отлучки отца их, неизвестно куда сбежавшего в 1837 году, остались в крайней бедности и без всяких средств к пропитанию. Мальчик поддерживал существование своё милостынею и, заботясь о сестре, кормил её молоком ощенившейся суки, клал её между щенят для предохранения от холода, и тем спас жизнь ребёнка».
В публикации ни слова не говорится о том, на какое именно время года выпали первые, самые тяжкие недели и месяцы этого драматического события, как случилось, что никто из родственников, соседей и односельчан не проявил к несчастным детям милосердия, не предоставил им хотя бы элементарный кров, а оставил один на один с бедой, по сути на холодную и голодную погибель. Ответов на эти и другие невольно возникающие вопросы автор и редакция журнала читателям не оставили, и нам ничего не остаётся, как эту часть истории просто вынести за скобки.
Из дальнейшего следует, что «главное местное начальство через посредство министра внутренних дел» начало ходатайствовать «об испрошении у государя от монарших щедрот вознаграждения <…> Николаю Вержбицкому, который, несмотря на круглое сиротство и беспомощное состояние, спас столь необычным образом жизнь своей сестры».
Трудно сказать, какой круг должностных лиц имел в виду автор, говоря о «главном местном начальстве».
Вряд ли в этом кругу мог значиться кто-то из деревенских десятских или сотский (при условии, что размеры деревни Хотня превышали сотню дворов и позволяли иметь эту выборную должность). Маловероятно также присутствие в списке станового пристава и даже главы уездной полиции - исправника. Слишком малозначительными были такого рода должности для обращения непосредственно к министру внутренних дел с целью решения столь важного вопроса, как «испрошение» у монарха вознаграждения. Скорее всего, список лиц «главного местного начальства» начинался с полицмейстера и других чиновников губернского уровня.
Не вызывает, однако, сомнения, что вся перечисленная цепочка так или иначе оказалась причастной к спасению детей и устройству их судьбы. С самого низу, с деревенской избы, и до высоких властных кабинетов города Луцка, не исключая, видимо, и кабинет губернатора. И ни одно (!) звено, как можно судить по результатам, не дало сбоя! Без телефонов и факсов, без радио и телеграфов вся эта по нынешним понятиям примитивнейшая система управления сработала надёжно и чётко, как и положено отлаженному механизму.
Уже через некоторое время, сообщается в публикации, «министр внутренних дел, признавая необходимость дать средства к обеспечению участи сих детей, поручил мальчика отправить на счёт сумм Волынского приказа общественного призрения в город Калугу для помещения в тамошнем сиротском доме, а сестру его отдать на попечение того же приказа».
Обратим внимание: устройство детей в сиротские учреждения взял на себя лично министр внутренних дел, хотя такого рода вопрос был явно не его уровня. И это, пожалуй, не менее удивительный факт, чем и случившаяся история. В самом деле: где на просторах громадной империи глава одного из крупнейших её ведомств и где двое крестьянских детишек из какой-то деревушки?! Ведь мог же министр, получив ходатайство, спокойно передать его для исполнения кому-то из чиновников Четвёртой экспедиции, которая, наряду с содержанием больниц и тюрем, непосредственно ведала службой призрения. И результат, нужно полагать, оказался бы ничуть не хуже. Но вот решил по каким-то высшим нравственным критериям, очень важным для себя, лично вмешаться в дело, кое в его каждодневных государственных масштабов обязанностях могло занимать малую крупицу. Более того: учёл просьбу «главного местного начальства» и нашёл возможность - через Комитет министров - довести до сведения государя всю эту историю.
И вскоре выпискою из журналов за 12 июля и 16 августа 1838 года Комитет сообщил, «что по статье о подвиге мальчика Вержбицкого последовало собственноручное Его императорского величества повеление: «Вержбицкого за примерный поступок - в Александровский кадетский корпус, а сестре его - пенсион до замужества в 400 руб. и, когда будет в состоянии по летам, перевесть в Москву, в Александровский сиротский институт».
Напомним: пост министра внутренних дел в то время занимал Дмитрий Николаевич Блудов - один из наиболее ярких чиновников в правительстве императора Николая Павловича. Прекрасно образованный, начитанный, обладавший острым умом и громадной памятью, изумительный рассказчик («говорил, как книга») и тонкий ценитель литературы, он, по мнению современников, имел все задатки стать блестящим писателем. И уже было сделал на этом поприще первые шаги: заявил себя как активный член известного литературного общества «Арзамас», сотрудничал с Николаем Карамзиным, Василием Жуковским, Петром Вяземским…
Но судьбе было угодно, чтобы, поступив в совсем юном возрасте на государственную службу, он остался ей предан более 60 лет - до конца дней своих. Занимался архивами и дипломатической деятельностью, народным просвещением и законодательством, стоял во главе двух министерств, руководил Государственным Советом и Комитетом министров, был членом Российской академии и президентом Петербургской академии наук. И везде след его деятельности оставался весьма существенным. А заслуги в деле освобождения крестьян признаны были высочайшим рескриптом от 23 апреля 1861 года. При всём том он активно участвовал в общественно-литературной жизни страны, не оставляя без внимания ни одной книжной новинки. Не случайно именно ему завещал завершить и издать последний том своего главного труда - «История Государства Российского» - Карамзин, что и было исполнено. В доме Блудова регулярно собирались писатели, журналисты, художники, кипели литературные споры. Порой и сам Дмитрий Николаевич брался за перо, из-под которого выходили оригинальные, преимущественно исторического плана, статьи. Сотни публикаций Блудова разбросаны по разным журналам, но издал он всего одну брошюру - «Последние часы жизни имп. Николая I», сразу же после выхода в свет переведённую на польский, немецкий, английский и французский языки.
Ёмкую поэтическую характеристику облику Дмитрия Николаевича дал наблюдательный Пётр Вяземский:
Тебя не поглотил поток,
Текущих дел поток чернильный:
В себе отвёл ты уголок
Для жизни, чувствами обильной.
И вся проникнута она
Святым огнём духовной силы.
Ты друг и брат певцу Людмилы,
Ты другом был Карамзина.
Но вернёмся к нашей истории.
Читатель вправе задать вопрос: что же дальше, как сложилась жизненная судьба Николая и Анны Вержбицких? К сожалению, ответа на этот вопрос всё еще нет. Несмотря на предпринимаемые попытки, разыскать следы не удаётся.*** Неудачи, возможно, связаны с тем, что публикация в «Русской старине» появилась только спустя 33 года после случившегося события ****, когда большинства очевидцев и участников его уже не было в живых. В их числе и графа Блудова, который скончался 2 марта 1864 года.
Примечательный штрих. На похоронах родные и близкие Дмитрия Николаевича были удивлены толпами бедняков, сопровождавших траурную процессию. Только здесь выяснилось, что всем этим людям граф многие годы регулярно оказывал помощь, никогда и ни перед кем не оглашая своей благотворительности. Качество, достойное искреннего уважения и доброй памяти…
Николай КАЛМЫКОВ
---------------------------------------------------------------
* Некий К.Н.Тихонравов - это, скорее всего, "Константин Никитич Тихонравов (1822-1879) - русский археолог, этнограф и статистик, редактор «Владимирских губернских ведомостей», секретарь Владимирского губернского статистического комитета, исследователь Владимирской губернии." (из Википедии)
Кстати, в "Русской старине" за 1871 год, в томе третьем, на страницах 792 - 793, можно прочесть полностью публикацию К.Н.Тихонравова. К ней прилагается и поясняющая сноска - от редакции, - которая гласит, что "О подвиге Вержбицкаго было тогда же объявлено в киевских губернских ведомостях 1838 № 38".
** Острожский уезд: https://ukrfamily.com.ua/volynskaya-guberniya/ostrozhskij-uezd, далее - Плужанская волость, и в ней деревня Хотень: https://ukrfamily.com.ua/index.php/volynskaya-guberniya/ostrozhskij-uezd/pluzhanskaya-volost
*** Учитывая, что издание губернских ведомостей находилось в ведении МВД, можно было бы проверить наличие соответствующих извещений / сообщений "по ведомству".
Например, за неимением "Киевских губернских ведомостей" мне удалось найти другие ведомости, Воронежские, - № 43 за 1838 год, суббота Октября 29-го дня: https://viewer.rusneb.ru/ru/000200_000018_RU_NLR_BIBL_A_012158029?page=1&rotate=0&theme=white
И на 8-ой странице можно прочесть сообщение об этом случае, - и скорее всего, оно повторяет сообщение, опубликованное примерно в то же время в "Киевских губернских ведомостях".
Вот эта страница: https://viewer.rusneb.ru/ru/000200_000018_RU_NLR_BIBL_A_012158029?page=8&rotate=0&theme=white
Аналогичным образом, как мне кажется, можно было бы заняться более тщательным поиском и сведений о дальнейшей судьбе детей Вержбицких. Ведь все учреждения указаны, и если дети на самом деле проходили воспитание и обучение в этих заведениях, то документы можно найти, поднимая документацию соответствующих министерств, особенно учитывая возможности такого ведомства, как МВД.
**** Но тут возможно влияние следующих обстоятельств:
- на самом деле, никому не интересно заниматься подобными "неблагодарными делами"... (И кто платит, тот и музыку заказывает); а по тиражируемым "публикациям" такого рода довольно хорошо видно, что занимаются этим делом чаще всего люди или равнодушные, или преследующие некие "свои цели", - что в общем-то почти что одно и то же....
- поскольку все публикации того давнего времени, в том числе и по ведомству МВД, проверялись особыми "ценсорами", то для каждого издания могли быть свои "варианты"; а потому встаёт вопрос о подлинности изложения событий, или "соответствия печатнаго слова и реальности".
К тому же неплохо было бы учитывать, что МВД преследовало, в том числе, "идеологическое выполнение генеральной линии", намеченной Государем Императором задолго до претворения в жизнь любого и каждого издания в Российской империи.
И если, как иногда говорится, концов не найти, то это может означать... Ну, я не веду к тому, будто бы я сомневаюсь, а был ли мальчик, - но можно придумать множество правдоподобных трактовок. А какова была реальная история - сей вопрос может быть покрыт мраком неизвестности... И для того, чтобы этот "мрак" хоть чуточку рассеять, нужно глубокое погружение в тогдашние реалии, а это вряд ли осуществимо, - особенно в наше непростое время.
----------------------------------------------------
На одном из форумов встретилось и такое мнение:
- Удивительная история, в которой драматические события в жизни малолетних детей сочетаются с неимоверным везением при участии Его Императорского Величества.
Справедливости ради, уточню некоторые моменты.
Родители детей Шимон и Эльжбета (девичья фамилия Жигадло) Вержбицкие.
Эльжбета умерла в возрасте 40 лет 28 октября 1835 года, оставив не только сына Николая и дочь Анну, но и двух старших дочерей Катаржину и Терезу.
(Источник: Гос. архив Ровенской области, ф.171, оп.1, д.8).
Ещё два сына в этой семье умерли ранее во младенчестве.
Почему сравнительно человечная?ну, пассаж сей можно списать конечно и на мой субъективизм, - однако мне порой довольно явственно видно равнодушие современных писателей на тему, или их деланный "энтузиазм", при недостаточном знании (или поверхностном знании) предмета... И заявляемый апломб зачастую не вполне соответствует внушаемому ожиданию (или "содержанию")... И порой так и хочется написать пушкинское "Суди, дружок, не выше сапога", и ещё от себя прибавить кой-чего... Но сдерживаю свои порывы, - как-никак, осень на дворе.
ВМЕСТО ОТЦА - МИНИСТР
В 1871 году журнал «Русская старина» опубликовал сообщение некоего К. Н. Тихонравова* под названием «Повеление императора Николая I о подвиге Вержбицкого, 1838 года». Речь в публикации шла о событии чрезвычайном, если не сказать исключительном.
В скупом, лишённом эмоций изложении автора событие выглядело так: «Волынской губернии, Островского (здесь, видимо, опечатка, следует читать «Острогского» - Прим. авт.) уезда, деревни Хотня **, дети однодворца Вержбицкого: 6-тилетний сын Николай и полугодовая сестра его Анна, по случаю смерти матери и внезапной отлучки отца их, неизвестно куда сбежавшего в 1837 году, остались в крайней бедности и без всяких средств к пропитанию. Мальчик поддерживал существование своё милостынею и, заботясь о сестре, кормил её молоком ощенившейся суки, клал её между щенят для предохранения от холода, и тем спас жизнь ребёнка».
В публикации ни слова не говорится о том, на какое именно время года выпали первые, самые тяжкие недели и месяцы этого драматического события, как случилось, что никто из родственников, соседей и односельчан не проявил к несчастным детям милосердия, не предоставил им хотя бы элементарный кров, а оставил один на один с бедой, по сути на холодную и голодную погибель. Ответов на эти и другие невольно возникающие вопросы автор и редакция журнала читателям не оставили, и нам ничего не остаётся, как эту часть истории просто вынести за скобки.
Из дальнейшего следует, что «главное местное начальство через посредство министра внутренних дел» начало ходатайствовать «об испрошении у государя от монарших щедрот вознаграждения <…> Николаю Вержбицкому, который, несмотря на круглое сиротство и беспомощное состояние, спас столь необычным образом жизнь своей сестры».
Трудно сказать, какой круг должностных лиц имел в виду автор, говоря о «главном местном начальстве».
Вряд ли в этом кругу мог значиться кто-то из деревенских десятских или сотский (при условии, что размеры деревни Хотня превышали сотню дворов и позволяли иметь эту выборную должность). Маловероятно также присутствие в списке станового пристава и даже главы уездной полиции - исправника. Слишком малозначительными были такого рода должности для обращения непосредственно к министру внутренних дел с целью решения столь важного вопроса, как «испрошение» у монарха вознаграждения. Скорее всего, список лиц «главного местного начальства» начинался с полицмейстера и других чиновников губернского уровня.
Не вызывает, однако, сомнения, что вся перечисленная цепочка так или иначе оказалась причастной к спасению детей и устройству их судьбы. С самого низу, с деревенской избы, и до высоких властных кабинетов города Луцка, не исключая, видимо, и кабинет губернатора. И ни одно (!) звено, как можно судить по результатам, не дало сбоя! Без телефонов и факсов, без радио и телеграфов вся эта по нынешним понятиям примитивнейшая система управления сработала надёжно и чётко, как и положено отлаженному механизму.
Уже через некоторое время, сообщается в публикации, «министр внутренних дел, признавая необходимость дать средства к обеспечению участи сих детей, поручил мальчика отправить на счёт сумм Волынского приказа общественного призрения в город Калугу для помещения в тамошнем сиротском доме, а сестру его отдать на попечение того же приказа».
Обратим внимание: устройство детей в сиротские учреждения взял на себя лично министр внутренних дел, хотя такого рода вопрос был явно не его уровня. И это, пожалуй, не менее удивительный факт, чем и случившаяся история. В самом деле: где на просторах громадной империи глава одного из крупнейших её ведомств и где двое крестьянских детишек из какой-то деревушки?! Ведь мог же министр, получив ходатайство, спокойно передать его для исполнения кому-то из чиновников Четвёртой экспедиции, которая, наряду с содержанием больниц и тюрем, непосредственно ведала службой призрения. И результат, нужно полагать, оказался бы ничуть не хуже. Но вот решил по каким-то высшим нравственным критериям, очень важным для себя, лично вмешаться в дело, кое в его каждодневных государственных масштабов обязанностях могло занимать малую крупицу. Более того: учёл просьбу «главного местного начальства» и нашёл возможность - через Комитет министров - довести до сведения государя всю эту историю.
И вскоре выпискою из журналов за 12 июля и 16 августа 1838 года Комитет сообщил, «что по статье о подвиге мальчика Вержбицкого последовало собственноручное Его императорского величества повеление: «Вержбицкого за примерный поступок - в Александровский кадетский корпус, а сестре его - пенсион до замужества в 400 руб. и, когда будет в состоянии по летам, перевесть в Москву, в Александровский сиротский институт».
Напомним: пост министра внутренних дел в то время занимал Дмитрий Николаевич Блудов - один из наиболее ярких чиновников в правительстве императора Николая Павловича. Прекрасно образованный, начитанный, обладавший острым умом и громадной памятью, изумительный рассказчик («говорил, как книга») и тонкий ценитель литературы, он, по мнению современников, имел все задатки стать блестящим писателем. И уже было сделал на этом поприще первые шаги: заявил себя как активный член известного литературного общества «Арзамас», сотрудничал с Николаем Карамзиным, Василием Жуковским, Петром Вяземским…
Но судьбе было угодно, чтобы, поступив в совсем юном возрасте на государственную службу, он остался ей предан более 60 лет - до конца дней своих. Занимался архивами и дипломатической деятельностью, народным просвещением и законодательством, стоял во главе двух министерств, руководил Государственным Советом и Комитетом министров, был членом Российской академии и президентом Петербургской академии наук. И везде след его деятельности оставался весьма существенным. А заслуги в деле освобождения крестьян признаны были высочайшим рескриптом от 23 апреля 1861 года. При всём том он активно участвовал в общественно-литературной жизни страны, не оставляя без внимания ни одной книжной новинки. Не случайно именно ему завещал завершить и издать последний том своего главного труда - «История Государства Российского» - Карамзин, что и было исполнено. В доме Блудова регулярно собирались писатели, журналисты, художники, кипели литературные споры. Порой и сам Дмитрий Николаевич брался за перо, из-под которого выходили оригинальные, преимущественно исторического плана, статьи. Сотни публикаций Блудова разбросаны по разным журналам, но издал он всего одну брошюру - «Последние часы жизни имп. Николая I», сразу же после выхода в свет переведённую на польский, немецкий, английский и французский языки.
Ёмкую поэтическую характеристику облику Дмитрия Николаевича дал наблюдательный Пётр Вяземский:
Тебя не поглотил поток,
Текущих дел поток чернильный:
В себе отвёл ты уголок
Для жизни, чувствами обильной.
И вся проникнута она
Святым огнём духовной силы.
Ты друг и брат певцу Людмилы,
Ты другом был Карамзина.
Но вернёмся к нашей истории.
Читатель вправе задать вопрос: что же дальше, как сложилась жизненная судьба Николая и Анны Вержбицких? К сожалению, ответа на этот вопрос всё еще нет. Несмотря на предпринимаемые попытки, разыскать следы не удаётся.*** Неудачи, возможно, связаны с тем, что публикация в «Русской старине» появилась только спустя 33 года после случившегося события ****, когда большинства очевидцев и участников его уже не было в живых. В их числе и графа Блудова, который скончался 2 марта 1864 года.
Примечательный штрих. На похоронах родные и близкие Дмитрия Николаевича были удивлены толпами бедняков, сопровождавших траурную процессию. Только здесь выяснилось, что всем этим людям граф многие годы регулярно оказывал помощь, никогда и ни перед кем не оглашая своей благотворительности. Качество, достойное искреннего уважения и доброй памяти…
Николай КАЛМЫКОВ
---------------------------------------------------------------
* Некий К.Н.Тихонравов - это, скорее всего, "Константин Никитич Тихонравов (1822-1879) - русский археолог, этнограф и статистик, редактор «Владимирских губернских ведомостей», секретарь Владимирского губернского статистического комитета, исследователь Владимирской губернии." (из Википедии)
Кстати, в "Русской старине" за 1871 год, в томе третьем, на страницах 792 - 793, можно прочесть полностью публикацию К.Н.Тихонравова. К ней прилагается и поясняющая сноска - от редакции, - которая гласит, что "О подвиге Вержбицкаго было тогда же объявлено в киевских губернских ведомостях 1838 № 38".
** Острожский уезд: https://ukrfamily.com.ua/volynskaya-guberniya/ostrozhskij-uezd, далее - Плужанская волость, и в ней деревня Хотень: https://ukrfamily.com.ua/index.php/volynskaya-guberniya/ostrozhskij-uezd/pluzhanskaya-volost
*** Учитывая, что издание губернских ведомостей находилось в ведении МВД, можно было бы проверить наличие соответствующих извещений / сообщений "по ведомству".
Например, за неимением "Киевских губернских ведомостей" мне удалось найти другие ведомости, Воронежские, - № 43 за 1838 год, суббота Октября 29-го дня: https://viewer.rusneb.ru/ru/000200_000018_RU_NLR_BIBL_A_012158029?page=1&rotate=0&theme=white
И на 8-ой странице можно прочесть сообщение об этом случае, - и скорее всего, оно повторяет сообщение, опубликованное примерно в то же время в "Киевских губернских ведомостях".
Вот эта страница: https://viewer.rusneb.ru/ru/000200_000018_RU_NLR_BIBL_A_012158029?page=8&rotate=0&theme=white
Аналогичным образом, как мне кажется, можно было бы заняться более тщательным поиском и сведений о дальнейшей судьбе детей Вержбицких. Ведь все учреждения указаны, и если дети на самом деле проходили воспитание и обучение в этих заведениях, то документы можно найти, поднимая документацию соответствующих министерств, особенно учитывая возможности такого ведомства, как МВД.
**** Но тут возможно влияние следующих обстоятельств:
- на самом деле, никому не интересно заниматься подобными "неблагодарными делами"... (И кто платит, тот и музыку заказывает); а по тиражируемым "публикациям" такого рода довольно хорошо видно, что занимаются этим делом чаще всего люди или равнодушные, или преследующие некие "свои цели", - что в общем-то почти что одно и то же....
- поскольку все публикации того давнего времени, в том числе и по ведомству МВД, проверялись особыми "ценсорами", то для каждого издания могли быть свои "варианты"; а потому встаёт вопрос о подлинности изложения событий, или "соответствия печатнаго слова и реальности".
К тому же неплохо было бы учитывать, что МВД преследовало, в том числе, "идеологическое выполнение генеральной линии", намеченной Государем Императором задолго до претворения в жизнь любого и каждого издания в Российской империи.
И если, как иногда говорится, концов не найти, то это может означать... Ну, я не веду к тому, будто бы я сомневаюсь, а был ли мальчик, - но можно придумать множество правдоподобных трактовок. А какова была реальная история - сей вопрос может быть покрыт мраком неизвестности... И для того, чтобы этот "мрак" хоть чуточку рассеять, нужно глубокое погружение в тогдашние реалии, а это вряд ли осуществимо, - особенно в наше непростое время.
----------------------------------------------------
На одном из форумов встретилось и такое мнение:
- Удивительная история, в которой драматические события в жизни малолетних детей сочетаются с неимоверным везением при участии Его Императорского Величества.
Справедливости ради, уточню некоторые моменты.
Родители детей Шимон и Эльжбета (девичья фамилия Жигадло) Вержбицкие.
Эльжбета умерла в возрасте 40 лет 28 октября 1835 года, оставив не только сына Николая и дочь Анну, но и двух старших дочерей Катаржину и Терезу.
(Источник: Гос. архив Ровенской области, ф.171, оп.1, д.8).
Ещё два сына в этой семье умерли ранее во младенчестве.