Рачительный помещик Суворов
Отрывок из книги "Суворов", автор Сергей Эдуардович Цветков.
(По материалам его поста https://sergeytsvetkov.livejournal.com/2358822.html)
Суворов в Кончанском
Суворов был помещик рачительный, в отца. Имения его были оброчные и приносили в полтора раза меньше дохода, чем при барщине, но зато при оброчной системе Суворову не нужно было постоянно жить в деревне. Оброк суворовских крестьян был необременительный - от 3 до 6 рублей (у многих других помещиков он доходил до 10-20 рублей), натуральные же повинности большие.
Суворов любил вникать во все подробности быта крестьян, подобно тому как в армии не упускал ни одну мелочь солдатской жизни. Конечно, Суворов был барин и заботу о крестьянах осуществлял по-барски: его беспокоило прежде всего благосостояние поместья, а не нужды мужика. Но та доля человечности, которую допускали тогдашние представления о взаимоотношениях помещиков и «рабов», была неизменно присуща всем его распоряжениям.
Суворов строго регламентировал порядок рекрутчины. Он постановил своих людей не отдавать, а покупать рекрутов со стороны, поскольку «тогда семьи не безлюдствуют, дома не разоряются и рекрутства не боятся». Цена рекрута (150-200 рублей) разверстывалась по дворам. Суворов вносил из этой суммы 75 рублей.
Продолжая придерживаться холостяцких привычек, он, однако, не любил, чтобы его крестьяне медлили с женитьбой: «Крестьянин богатеет не деньгами, а детьми, от детей ему и деньги». Суворов приказывал покупать девок («лица не разбирать, лишь бы здоровы были») и женил на них молодых парней. За многоплодие награждал - выдавал продовольствие и по одному рублю на младенца в течение 5 лет.
Инвалиды и старики получали от него пенсию - 6-10 рублей в год. Даже своих отслуживших лошадей Александр Васильевич содержал «за верную службу в отставке на пенсии», или дешево продавал крестьянам, «но Боже избавь, не с тем, чтобы заездить».
Провинившихся крестьян Суворов наказывал по тем временам весьма умеренно. Наказания были такие: «словесно усовещевать»; сажать на хлеб и воду; сечь по рассмотрении вины розгами. «Профилактических» порок Суворов не практиковал. Сек вообще редко: только за кражи, раскольничество и небрежное отношение родителей к детям. «Небрежных отцов должно сечь нещадно в мирском кругу; а мужья - те с их женами управятся сами».
Суворовское имение Ундол под Владимиром. Сохранилась лишь церковь Казанской Богоматери
Дворовых людей у Суворова было немного - например, в Ундоле (Владимирская губерния) 22 человека, не считая их семей (100-150 человек дворни было тогда явлением заурядным). Это были повара, кучеры, лакеи, одновременно являвшиеся музыкантами, актерами, певцами, фельдшерами. Подобно другим просвещенным помещикам, Александр Васильевич завел у себя хор на манер голицынского. Он очень любил музыку, хотя музыкальным, как и вообще художественным, чутьем не обладал. В Ундоле исполнялись симфонии Плейеля, квинтеты, квартеты, серенады Вангали, трио Крамера и церковные концерты, особенно любимые Суворовым.
Ундол в XIX веке
Обучал он дворовых и драматическому искусству: «Сии науки у них за плечами виснуть не будут»; считал, что «театральное нужно для упражнения и невинного веселия». Он дает такие советы управляющим по поводу актеров: «Васька комиком хорош, а трагиком лучше будет Никита; только должно ему поучиться выражению…».
Вообще, он был чрезвычайно озабочен тем, чтобы дворня не бездельничала. Парикмахера Алексашку он приказал обучать французской грамматике, нескольких других - «словесному» и распорядился «дворовых людей на вольный промысел отпустить… остающимся вокальным инструментам невозбранно пахать и садить: земли излишество мне не служит, служи себе и меньше праздного на пороки».
Собственную праздность в деревне Суворов разгонял различными способами. Много читал и даже одно время содержал на жаловании чтеца. Книг у Суворова было много (с собой возил 14 сундуков и 1 коробку), в основном военного и религиозного содержания, на русском, французском и немецком языках. Выписывал также газеты: «Московские ведомости», «Экономический Магазин», «Петербургские немецкие ведомости» (на немецком языке). Остальное время делил между камерой-обскура, картами, канареечным органом, марками, шашками, домино, нотами, гадательными картами. Изредка охотился на птиц, но записным охотником не был и охотничий штат не держал.
Вставал он со светом и обычно сам поднимал крестьян на работу. Ходил много, особенно по утрам, и очень скоро. Усердно посещал церковь, расположенную за рекой. Любил принимать гостей, но если те приезжали не в пору, то на послеобеденной прогулке Суворов незаметно ложился спать и оставлял компанию в недоумении. Зимой катался на коньках, ледяных горках, на масляной устраивал нечто вроде «зимнего сада», или, как он говорил, «птичью горницу»: в самую большую комнату с осени ставили в кадках ели, сосны, березки, ловили синиц, снегирей, щеглов, а весной выпускали их.
-------------------------------------------------------------------------------
При чтении сего ознакомительного фрагмента поймал себя на одном предположении, которое по нынешним временам артикулировать всё же не дерзну, - просто "на всякий случай".
Но впечатление общее, - при этом от одного лишь предложения! - таково:
- автор сего исторического портрета помещика Суворова как бы ненавязчиво предлагает мысленно составить некую "пропорцию", и пропорционально сегодняшним представлениям о взаимоотношениях... перенести суворовские принципы в наше время, - чтобы эту нашу сегодняшнюю действительность снабдить, в должной пропорции, неким подобием той доли человечности, каковая проявлялась, дескать, у того давнего Суворова который былъ... отецъ солдатамъ ...*
Ну или хотя бы "примерить" эту "суворовскую долю человечности".
Вот это авторское предложение:
- ...та доля человечности, которую допускали тогдашние представления о взаимоотношениях помещиков и «рабов», была неизменно присуща всем его распоряжениям.
-------------------------------
* Из лермонтовского "Бородино": "Полковникъ нашъ рожденъ былъ хватомъ: слуга царю, отецъ солдатамъ..."
(По материалам его поста https://sergeytsvetkov.livejournal.com/2358822.html)
Суворов в Кончанском
Суворов был помещик рачительный, в отца. Имения его были оброчные и приносили в полтора раза меньше дохода, чем при барщине, но зато при оброчной системе Суворову не нужно было постоянно жить в деревне. Оброк суворовских крестьян был необременительный - от 3 до 6 рублей (у многих других помещиков он доходил до 10-20 рублей), натуральные же повинности большие.
Суворов любил вникать во все подробности быта крестьян, подобно тому как в армии не упускал ни одну мелочь солдатской жизни. Конечно, Суворов был барин и заботу о крестьянах осуществлял по-барски: его беспокоило прежде всего благосостояние поместья, а не нужды мужика. Но та доля человечности, которую допускали тогдашние представления о взаимоотношениях помещиков и «рабов», была неизменно присуща всем его распоряжениям.
Суворов строго регламентировал порядок рекрутчины. Он постановил своих людей не отдавать, а покупать рекрутов со стороны, поскольку «тогда семьи не безлюдствуют, дома не разоряются и рекрутства не боятся». Цена рекрута (150-200 рублей) разверстывалась по дворам. Суворов вносил из этой суммы 75 рублей.
Продолжая придерживаться холостяцких привычек, он, однако, не любил, чтобы его крестьяне медлили с женитьбой: «Крестьянин богатеет не деньгами, а детьми, от детей ему и деньги». Суворов приказывал покупать девок («лица не разбирать, лишь бы здоровы были») и женил на них молодых парней. За многоплодие награждал - выдавал продовольствие и по одному рублю на младенца в течение 5 лет.
Инвалиды и старики получали от него пенсию - 6-10 рублей в год. Даже своих отслуживших лошадей Александр Васильевич содержал «за верную службу в отставке на пенсии», или дешево продавал крестьянам, «но Боже избавь, не с тем, чтобы заездить».
Провинившихся крестьян Суворов наказывал по тем временам весьма умеренно. Наказания были такие: «словесно усовещевать»; сажать на хлеб и воду; сечь по рассмотрении вины розгами. «Профилактических» порок Суворов не практиковал. Сек вообще редко: только за кражи, раскольничество и небрежное отношение родителей к детям. «Небрежных отцов должно сечь нещадно в мирском кругу; а мужья - те с их женами управятся сами».
Суворовское имение Ундол под Владимиром. Сохранилась лишь церковь Казанской Богоматери
Дворовых людей у Суворова было немного - например, в Ундоле (Владимирская губерния) 22 человека, не считая их семей (100-150 человек дворни было тогда явлением заурядным). Это были повара, кучеры, лакеи, одновременно являвшиеся музыкантами, актерами, певцами, фельдшерами. Подобно другим просвещенным помещикам, Александр Васильевич завел у себя хор на манер голицынского. Он очень любил музыку, хотя музыкальным, как и вообще художественным, чутьем не обладал. В Ундоле исполнялись симфонии Плейеля, квинтеты, квартеты, серенады Вангали, трио Крамера и церковные концерты, особенно любимые Суворовым.
Ундол в XIX веке
Обучал он дворовых и драматическому искусству: «Сии науки у них за плечами виснуть не будут»; считал, что «театральное нужно для упражнения и невинного веселия». Он дает такие советы управляющим по поводу актеров: «Васька комиком хорош, а трагиком лучше будет Никита; только должно ему поучиться выражению…».
Вообще, он был чрезвычайно озабочен тем, чтобы дворня не бездельничала. Парикмахера Алексашку он приказал обучать французской грамматике, нескольких других - «словесному» и распорядился «дворовых людей на вольный промысел отпустить… остающимся вокальным инструментам невозбранно пахать и садить: земли излишество мне не служит, служи себе и меньше праздного на пороки».
Собственную праздность в деревне Суворов разгонял различными способами. Много читал и даже одно время содержал на жаловании чтеца. Книг у Суворова было много (с собой возил 14 сундуков и 1 коробку), в основном военного и религиозного содержания, на русском, французском и немецком языках. Выписывал также газеты: «Московские ведомости», «Экономический Магазин», «Петербургские немецкие ведомости» (на немецком языке). Остальное время делил между камерой-обскура, картами, канареечным органом, марками, шашками, домино, нотами, гадательными картами. Изредка охотился на птиц, но записным охотником не был и охотничий штат не держал.
Вставал он со светом и обычно сам поднимал крестьян на работу. Ходил много, особенно по утрам, и очень скоро. Усердно посещал церковь, расположенную за рекой. Любил принимать гостей, но если те приезжали не в пору, то на послеобеденной прогулке Суворов незаметно ложился спать и оставлял компанию в недоумении. Зимой катался на коньках, ледяных горках, на масляной устраивал нечто вроде «зимнего сада», или, как он говорил, «птичью горницу»: в самую большую комнату с осени ставили в кадках ели, сосны, березки, ловили синиц, снегирей, щеглов, а весной выпускали их.
-------------------------------------------------------------------------------
При чтении сего ознакомительного фрагмента поймал себя на одном предположении, которое по нынешним временам артикулировать всё же не дерзну, - просто "на всякий случай".
Но впечатление общее, - при этом от одного лишь предложения! - таково:
- автор сего исторического портрета помещика Суворова как бы ненавязчиво предлагает мысленно составить некую "пропорцию", и пропорционально сегодняшним представлениям о взаимоотношениях... перенести суворовские принципы в наше время, - чтобы эту нашу сегодняшнюю действительность снабдить, в должной пропорции, неким подобием той доли человечности, каковая проявлялась, дескать, у того давнего Суворова который былъ... отецъ солдатамъ ...*
Ну или хотя бы "примерить" эту "суворовскую долю человечности".
Вот это авторское предложение:
- ...та доля человечности, которую допускали тогдашние представления о взаимоотношениях помещиков и «рабов», была неизменно присуща всем его распоряжениям.
-------------------------------
* Из лермонтовского "Бородино": "Полковникъ нашъ рожденъ былъ хватомъ: слуга царю, отецъ солдатамъ..."