Три вопроса к оловянному солдатику
Булат Окуджава
Оловянный солдатик моего сына
Земля гудит под соловьями,
под майским нежится дождем,
а вот солдатик оловянный
на вечный подвиг осужден.
Его, наверно, грустный мастер
пустил по свету невзлюбя.
Спроси солдатика: «Ты счастлив?»
И он прицелится в тебя.
И в смене праздников и буден,
в нестройном шествии веков
смеются люди, плачут люди,
а он все ждет своих врагов.
Он ждет упрямо и пристрастно,
когда накинутся трубя…
Спроси его: «Тебе не страшно?»
И он прицелится в тебя.
Живет солдатик оловянный
предвестником больших разлук
и автоматик окаянный
боится выпустить из рук.
Живет защитник мой, невольно
сигнал к сраженью торопя.
Спроси его: «Тебе не больно?»
И он прицелится в тебя.
Использован источник https://www.culture.ru/poems/14325/olovyannyi-soldatik-moego-syna
Картинка взята из Дзена: https://dzen.ru/a/X-MVn_fN_i6JlhdD
----------------------------------------------------
И немного филологической науки.
Из научной работы Стихотворение Булата Окуджавы «Оловянный солдатик моего сына» в культурно-историческом контексте 1960-х годов, М. А. Александрова
- Стихотворение Булата Окуджавы «Оловянный солдатик моего сына» написано в 1964 г., в 1967-м автор прочёл его на фестивале «Стружские вечера поэзии» в Югославии и получил высшую награду - «Золотой венец». На родине первая публикация состоялась только весной 1985-го, за что главный редактор газеты «Московский комсомолец» получил выговор по партийной линии. Между тем «Оловянный солдатик ...» - отнюдь не публицистический текст и не пример «эзоповой речи». Его действенность, которую по-разному засвидетельствовали награждавшие и запрещавшие, объясняется точностью попадания в болевые зоны современности. Характерная для Окуджавы «детская» образность «практически всегда контрастно сочетается с "недетской" проблематикой».
В 1960-е гг. стала очевидной возможность новой мировой войны. И на тот же период пришлись два созвучных друг другу исторических юбилея: в 1962-м Советский Союз широко отмечал 150-летие Отечественной войны, в 1969-м - столетие завершения романа «Война и мир». Начало государственных празднований символически совпало с Карибским кризисом. Культура 1960-х, весьма неоднородная, по-разному отозвалась на эту ситуацию.
Государство декларировало идею непрерывного шествия от победы к победе. Реконструировались памятные места, уничтоженные или повреждённые в послереволюционные годы; расширялся Бородинский военно-исторический музей-заповедник; панорама Бородинского сражения кисти Франца Рубо, которая потребовала серьёзной реставрации после полувекового хранения в неподобающих условиях, была размещена в специально построенном здании на Кутузовском проспекте. Исторические имена получили две станции Московского метрополитена, десять улиц столицы, пять улиц Смоленска, площади, скверы и проспекты других городов. Для визуализации образа героического прошлого по всей стране устанавливались памятники, в музеях и выставочных залах открывались временные и постоянные экспозиции; экскурсии и публичные лекции охватывали граждан всех возрастов. Власть стремилась выработать единый язык «триумфального военного нарратива», в котором «русский народ, героически сражаясь, уничтожал французскую армию, как и любого другого иноземного захватчика»; «после войны 1941-1945 гг. о жертвах и потерях старались не напоминать, даже в контексте описания войны 1812 г.», поэтому мемориальный сценарий 1962 г. переносил внимание с трагических эпизодов (битвы за Смоленск, Бородинского сражения, пожара Москвы) на «переломные моменты» - «"начало изгнания агрессора" под Тарутино».
Однако в литературном творчестве главным знаком преемственности оставалась апелляция к творчеству Лермонтова и Льва Толстого, поэтому стихотворная публицистика, наполнявшая газеты и журналы, воспевала прежде всего Бородино; при этом смоленская топонимика соединялась с толстовской метафорой «дубина народной войны». Воспроизводились немногочисленные программные мотивы, сочетание которых отражало характер связи с прошлым, окончательно сложившийся после Великой Отечественной войны: это сегодняшнее переживание торжества над прежним врагом и неизбежность новых побед на «дорогах русской славы».
.....
Окуджавский «Оловянный солдатик.» не оставляет читателю возможности утвердиться в созерцательном положении, поскольку сегодняшний день ознаменован не только памятью о былых войнах, но и ожиданием войн предстоящих: «Он ждёт упрямо и пристрастно, // когда накинутся трубя.»; война, в сущности, не кончается, развязка как момент истины не наступает.
Адресованные солдатику вопросы взывают к человечности: ты счастлив?.. тебе не страшно?.. тебе не больно?.. Ответный молчаливый жест, повторяющийся раз за разом, бесчеловечен. Сказка Андерсена, оживляемая в памяти читателя повторением и варьированием формулы оловянный солдатик, служит здесь контрастным фоном: он позволяет ощутить, как добродетель стойкости, постоянства переходит в свою противоположность - автоматизм, механистичность. Двукратная инверсия определения оловянный делает его метафорическим эпитетом, а рифма оловянный - окаянный в пятой строфе окончательно расставляет акценты.
Оловянный герой создан грустным мастером для войны, а потому неизбежно её приближает:
Живёт солдатик оловянный предвестником больших разлук и автоматик окаянный боится выпустить из рук.
Живёт защитник мой, невольно сигнал к сраженью торопя. Спроси его: «Тебе не больно?» И он прицелится в тебя.
.....
Окуджава никогда не исповедовал пацифизм как универсальную доктрину, не рассматривал всеобщий отказ от насилия как осуществимый в реальности тип коллективного поведения. Но рефлексия художника о прошлом ставила его перед фактом исторической цикличности: жестокость военного конфликта с каждым новым витком усугублялась, а мировое ядерное противостояние достигло пределов абсурда. Поэтому он не способен был философически оправдать тот «объективный трагизм истории», на который обычно указывают критики пацифизма.
В понимании главной задачи, которую призван решать пишущий о войне, Булат Окуджава сближается с Давидом Самойловым: «Принцип "не убий" неминуемо должен быть нарушен в войне, даже справедливой <.>. Осуществление естественного права самозащиты <.> относится к сфере преднравственности. <.> Преднравственность достойна, если ведёт к нравственности. Преднравственность деградирующая не имеет оправданий. Основная беда нашего военного поколения литературы в том, что большинство её представителей в поэзии и прозе преднравственное состояние ретроспективно оценивают как своё высшее нравственное достижение». Окуджава осмысливает в свете нравственного абсолюта любые исторические события, в том числе ставшие для его современников предметом гордости и ностальгической идеализации. Стихотворение «Оловянный солдатик моего сына» предвещает такие произведения 1970-1980-х гг., как «Батальное полотно», «Старая солдатская песня», «Нужны ли гусару сомненья.», «Дерзость, или Разговор перед боем», «Солнышко сияет, музыка играет.», «Свидание с Бонапартом».
------------------------------------
Образец для цитирования:
Александрова М. А. Стихотворение Булата Окуджавы «Оловянный солдатик моего сына» в культурно-историческом контексте 1960-х годов // Изв. Сарат. ун-та. Нов. сер. Сер. Филология. Журналистика. 2019. Т. 19, вып. 4. С. 455-459. DOI: https://doi.org/10.18500/1817-7115-2019-19-4-455-459
Cite this article as:
Aleksandrova M. А. The Poem by Bulat OkudzhavaMy Sons Tin Soldier in the Cultural and Historic Context of the 1960s. Izv. Saratov Univ. (N. S.), Ser. Philology. Journalism, 2019, vol. 19, iss. 4, рр. 455-459 (in Russian). DOI: https://doi.org/10.18500/1817-7115-2019-19-4-455-459
-------------------------------------------------------------------------
Нет особого смысла смешивать личность художника и его произведения, тем более что про художника могут писать, в своих своеобразных манерах и стилях, очень и очень разные "биографы", и каждый по-своему доносит до своей аудитории частичку "своей правды" (И тут я снова вспоминаю житейский наказ Патриарха, а точнее, его отца, жившего в непростые времена...).
Просто заодно прицеплю несколько ссылок на некоторые источники, самые разные:
https://azbyka.ru/way/bulat-okudzhava-pochemu-my-ischezaem/ и https://www.pravmir.ru/bulat-ioann-okudzhava/
https://ru.wikipedia.org/wiki/Окуджава,_Булат_Шалвович
https://cyberleninka.ru/article/n/stihotvorenie-bulata-okudzhavy-olovyannyy-soldatik-moego-syna-v-kulturno-istoricheskom-kontekste-1960-h-godov и https://bonjour.sgu.ru/sites/bonjour.sgu.ru/files/2019/12/15._aleksandrova.pdf
---------------------------
"Валерий Розанов доктор психологии, фатуролог" - - так подписана статья на ресурсе "Завтра":
https://zavtra.ru/blogs/bulat_okudzhava-_predatel_medlenno_dushivshij_rossiyu_
https://nizza-nvr.ru/chastnaya-zhizn/igor-bulatovich-okudzhava-2.html
http://blagovolenie.narod.ru/news/81/2017-01-23-81 - и отсюда выход на плодовитого, всюду бывавшего и много видевшего:
https://ru.wikipedia.org/wiki/Сарнов,_Бенедикт_Михайлович - его труд "Красные бокалы" (в pdf) и промоушн оного на Дзене https://dzen.ru/media/morebo/krasnye-bokaly-bulat-okudjava-i-drugie-5f990804baf78e79e7e391f3
https://dzen.ru/a/X-MVn_fN_i6JlhdD
Оловянный солдатик моего сына
Земля гудит под соловьями,
под майским нежится дождем,
а вот солдатик оловянный
на вечный подвиг осужден.
Его, наверно, грустный мастер
пустил по свету невзлюбя.
Спроси солдатика: «Ты счастлив?»
И он прицелится в тебя.
И в смене праздников и буден,
в нестройном шествии веков
смеются люди, плачут люди,
а он все ждет своих врагов.
Он ждет упрямо и пристрастно,
когда накинутся трубя…
Спроси его: «Тебе не страшно?»
И он прицелится в тебя.
Живет солдатик оловянный
предвестником больших разлук
и автоматик окаянный
боится выпустить из рук.
Живет защитник мой, невольно
сигнал к сраженью торопя.
Спроси его: «Тебе не больно?»
И он прицелится в тебя.
Использован источник https://www.culture.ru/poems/14325/olovyannyi-soldatik-moego-syna
Картинка взята из Дзена: https://dzen.ru/a/X-MVn_fN_i6JlhdD
----------------------------------------------------
И немного филологической науки.
Из научной работы Стихотворение Булата Окуджавы «Оловянный солдатик моего сына» в культурно-историческом контексте 1960-х годов, М. А. Александрова
- Стихотворение Булата Окуджавы «Оловянный солдатик моего сына» написано в 1964 г., в 1967-м автор прочёл его на фестивале «Стружские вечера поэзии» в Югославии и получил высшую награду - «Золотой венец». На родине первая публикация состоялась только весной 1985-го, за что главный редактор газеты «Московский комсомолец» получил выговор по партийной линии. Между тем «Оловянный солдатик ...» - отнюдь не публицистический текст и не пример «эзоповой речи». Его действенность, которую по-разному засвидетельствовали награждавшие и запрещавшие, объясняется точностью попадания в болевые зоны современности. Характерная для Окуджавы «детская» образность «практически всегда контрастно сочетается с "недетской" проблематикой».
В 1960-е гг. стала очевидной возможность новой мировой войны. И на тот же период пришлись два созвучных друг другу исторических юбилея: в 1962-м Советский Союз широко отмечал 150-летие Отечественной войны, в 1969-м - столетие завершения романа «Война и мир». Начало государственных празднований символически совпало с Карибским кризисом. Культура 1960-х, весьма неоднородная, по-разному отозвалась на эту ситуацию.
Государство декларировало идею непрерывного шествия от победы к победе. Реконструировались памятные места, уничтоженные или повреждённые в послереволюционные годы; расширялся Бородинский военно-исторический музей-заповедник; панорама Бородинского сражения кисти Франца Рубо, которая потребовала серьёзной реставрации после полувекового хранения в неподобающих условиях, была размещена в специально построенном здании на Кутузовском проспекте. Исторические имена получили две станции Московского метрополитена, десять улиц столицы, пять улиц Смоленска, площади, скверы и проспекты других городов. Для визуализации образа героического прошлого по всей стране устанавливались памятники, в музеях и выставочных залах открывались временные и постоянные экспозиции; экскурсии и публичные лекции охватывали граждан всех возрастов. Власть стремилась выработать единый язык «триумфального военного нарратива», в котором «русский народ, героически сражаясь, уничтожал французскую армию, как и любого другого иноземного захватчика»; «после войны 1941-1945 гг. о жертвах и потерях старались не напоминать, даже в контексте описания войны 1812 г.», поэтому мемориальный сценарий 1962 г. переносил внимание с трагических эпизодов (битвы за Смоленск, Бородинского сражения, пожара Москвы) на «переломные моменты» - «"начало изгнания агрессора" под Тарутино».
Однако в литературном творчестве главным знаком преемственности оставалась апелляция к творчеству Лермонтова и Льва Толстого, поэтому стихотворная публицистика, наполнявшая газеты и журналы, воспевала прежде всего Бородино; при этом смоленская топонимика соединялась с толстовской метафорой «дубина народной войны». Воспроизводились немногочисленные программные мотивы, сочетание которых отражало характер связи с прошлым, окончательно сложившийся после Великой Отечественной войны: это сегодняшнее переживание торжества над прежним врагом и неизбежность новых побед на «дорогах русской славы».
.....
Окуджавский «Оловянный солдатик.» не оставляет читателю возможности утвердиться в созерцательном положении, поскольку сегодняшний день ознаменован не только памятью о былых войнах, но и ожиданием войн предстоящих: «Он ждёт упрямо и пристрастно, // когда накинутся трубя.»; война, в сущности, не кончается, развязка как момент истины не наступает.
Адресованные солдатику вопросы взывают к человечности: ты счастлив?.. тебе не страшно?.. тебе не больно?.. Ответный молчаливый жест, повторяющийся раз за разом, бесчеловечен. Сказка Андерсена, оживляемая в памяти читателя повторением и варьированием формулы оловянный солдатик, служит здесь контрастным фоном: он позволяет ощутить, как добродетель стойкости, постоянства переходит в свою противоположность - автоматизм, механистичность. Двукратная инверсия определения оловянный делает его метафорическим эпитетом, а рифма оловянный - окаянный в пятой строфе окончательно расставляет акценты.
Оловянный герой создан грустным мастером для войны, а потому неизбежно её приближает:
Живёт солдатик оловянный предвестником больших разлук и автоматик окаянный боится выпустить из рук.
Живёт защитник мой, невольно сигнал к сраженью торопя. Спроси его: «Тебе не больно?» И он прицелится в тебя.
.....
Окуджава никогда не исповедовал пацифизм как универсальную доктрину, не рассматривал всеобщий отказ от насилия как осуществимый в реальности тип коллективного поведения. Но рефлексия художника о прошлом ставила его перед фактом исторической цикличности: жестокость военного конфликта с каждым новым витком усугублялась, а мировое ядерное противостояние достигло пределов абсурда. Поэтому он не способен был философически оправдать тот «объективный трагизм истории», на который обычно указывают критики пацифизма.
В понимании главной задачи, которую призван решать пишущий о войне, Булат Окуджава сближается с Давидом Самойловым: «Принцип "не убий" неминуемо должен быть нарушен в войне, даже справедливой <.>. Осуществление естественного права самозащиты <.> относится к сфере преднравственности. <.> Преднравственность достойна, если ведёт к нравственности. Преднравственность деградирующая не имеет оправданий. Основная беда нашего военного поколения литературы в том, что большинство её представителей в поэзии и прозе преднравственное состояние ретроспективно оценивают как своё высшее нравственное достижение». Окуджава осмысливает в свете нравственного абсолюта любые исторические события, в том числе ставшие для его современников предметом гордости и ностальгической идеализации. Стихотворение «Оловянный солдатик моего сына» предвещает такие произведения 1970-1980-х гг., как «Батальное полотно», «Старая солдатская песня», «Нужны ли гусару сомненья.», «Дерзость, или Разговор перед боем», «Солнышко сияет, музыка играет.», «Свидание с Бонапартом».
------------------------------------
Образец для цитирования:
Александрова М. А. Стихотворение Булата Окуджавы «Оловянный солдатик моего сына» в культурно-историческом контексте 1960-х годов // Изв. Сарат. ун-та. Нов. сер. Сер. Филология. Журналистика. 2019. Т. 19, вып. 4. С. 455-459. DOI: https://doi.org/10.18500/1817-7115-2019-19-4-455-459
Cite this article as:
Aleksandrova M. А. The Poem by Bulat OkudzhavaMy Sons Tin Soldier in the Cultural and Historic Context of the 1960s. Izv. Saratov Univ. (N. S.), Ser. Philology. Journalism, 2019, vol. 19, iss. 4, рр. 455-459 (in Russian). DOI: https://doi.org/10.18500/1817-7115-2019-19-4-455-459
-------------------------------------------------------------------------
Нет особого смысла смешивать личность художника и его произведения, тем более что про художника могут писать, в своих своеобразных манерах и стилях, очень и очень разные "биографы", и каждый по-своему доносит до своей аудитории частичку "своей правды" (И тут я снова вспоминаю житейский наказ Патриарха, а точнее, его отца, жившего в непростые времена...).
Просто заодно прицеплю несколько ссылок на некоторые источники, самые разные:
https://azbyka.ru/way/bulat-okudzhava-pochemu-my-ischezaem/ и https://www.pravmir.ru/bulat-ioann-okudzhava/
https://ru.wikipedia.org/wiki/Окуджава,_Булат_Шалвович
https://cyberleninka.ru/article/n/stihotvorenie-bulata-okudzhavy-olovyannyy-soldatik-moego-syna-v-kulturno-istoricheskom-kontekste-1960-h-godov и https://bonjour.sgu.ru/sites/bonjour.sgu.ru/files/2019/12/15._aleksandrova.pdf
---------------------------
"Валерий Розанов доктор психологии, фатуролог" - - так подписана статья на ресурсе "Завтра":
https://zavtra.ru/blogs/bulat_okudzhava-_predatel_medlenno_dushivshij_rossiyu_
https://nizza-nvr.ru/chastnaya-zhizn/igor-bulatovich-okudzhava-2.html
http://blagovolenie.narod.ru/news/81/2017-01-23-81 - и отсюда выход на плодовитого, всюду бывавшего и много видевшего:
https://ru.wikipedia.org/wiki/Сарнов,_Бенедикт_Михайлович - его труд "Красные бокалы" (в pdf) и промоушн оного на Дзене https://dzen.ru/media/morebo/krasnye-bokaly-bulat-okudjava-i-drugie-5f990804baf78e79e7e391f3
https://dzen.ru/a/X-MVn_fN_i6JlhdD