Прошение из позапрошлого века
Сие прошение, как установила недружественная нам "Свобода", датировано месяцем январём 1841 года. Конкретное число почему-то не сообщают эти иноагенты.
Его высокопревосходительству господину Киевскому, Волынскому и Подольскому военному генерал-губернатору генерал-лейтенанту и кавалеру Бибикову,
жительствующего в городе Житомире староконстантиновского мещанина еврея Мошка Ицкова сына Бланка
Прошение.
Житомирская жителька еврейка Финкельштейн, имея со мною в Волынской гражданской палате исковое дело, в присутствии оной, между прочими изворотными словами, упрекала мне по-еврейски принятием детьми моими Господствующей Православной Греко-российской веры, называя оную поганою, и что они сдохнут, и я сдохну в той вере. При каковом ругательстве находился кто-то из Петербурга и сказал ей, можешь ли ты ругать его, когда он имеет в Петербурге сына Александра Дмитриевича Бланк, который в той вере есть медиком хирургии и пожалован чином коллежского асессора, а также женат на сестре Карла Ивановича Грошопфа. Почему я, стоя около дверей камеры, не могши перенесть хладнокровно сего упрека, плюнул, но не в глаза Финкельнштейновой, а около ее на землю, оказывая на таковые слова надо плевать. Каковой мой поступок Гражданская палата признав дерзким, без истребования объяснения о причине, побудившей меня к тому, сообщила тогда же в Губернское правление о сделании постановления своего в сем предмете, которое также без истребования объяснения предало меня суждению Житомирского городового магистрата в октябре месяце 1839 года, между тем во время производившегося в Волынской гражданской палате 15 июня сего дела, схватив меня, квартальный надзиратель Фотынский в полицию и в оной содержали меня за решеткою чрез десять недель, и тогда уже освобожден 2-го сентября, когда представлены о мне поруки.
Но после того Губернское правление дало указ Житомирскому городовому магистрату о придании меня суждению, в котором я на передопросе хотя показал, что быв предан аресту и содержим чрез десять недель, о чем оный магистрат посылал в оную полицию выправку. Но Житомирская градская полиция на требование о сем магистрата не только умолчала, но еще на изъясненное мною оправдание отзываясь, пояснила, что я вовсе в полиции под арестом не содержался. О чем осведомясь, я обращался с просьбою в Житомирскую градскую полицию о выдаче мне урядовой копии о том, по какому делу содержевам был я чрез десять недель под арестом. Однако оная полиция и по сие время таковой не выдает. Житомирской городовой магистрат решением своим в 15 день июля 1840 года состоявшимся вместо оштрафования Финкельштейновой за произношение неприличных слов и поругание с Господствующей Греко-российской веры, оштрафовал меня, во-первых, за неприличное обращение в присутствии Гражданской палаты 25 рублями ассигнациями, во-вторых, выдержанием уже не под арестом полиции, но под стражею в тюремном замке чрез две недели, и в-третьих, взысканием в пользу Финкельштейновой 10 рублями ассигнациями, тогда как она сама за причиненную будто бы ей обиду нигде и никогда не просила. На каковое решение объявил я апелляцию в Волынскую уголовную палату, то исправляющий должность письмоводителя оной полиции канцелярист Попов, не дозволяя мне на оном записать таковой, велел тотчас взять меня в тюремный замок, где содержано меня чрез 5 дней, а после сего увольнив, дозволили мне записать на том же решении апелляцию, но однако не престают делать мне беспрестанно означенную обиду и притеснения.
Чем я при дряхлости лет моих, старец, имеющий более 80 лет, будучи крайне обиженным и приведен в расстройство как здоровья, так и имущества. Осмеливаюсь прибегнуть под защиту, под покровительство вашего высокопревосходительства, всепокорнейше просить, приняв в уважение вышеприведенные обстоятельства, истребовать от кого следует объяснения. Во-первых, с какого поводу житомирская градская полиция, не имея ниоткуда предписания, содержала меня под решеткою чрез 10 недель, во-вторых, почему Губернское правление предало суждению магистрата, тогда когда за сделанный мною будто бы поступок следовало меня оштрафовать только 10 руб. ассигн [ациями], но магистрат вопреки узаконению оштрафовал 25 р. ассигн., выдержан был под стражею в тюремном замке чрез две недели и 10 рублями ассигнациями в пользу еврейки Финкельштейновой. И в третьих, исребовав объяснения от кого следует, почему не приводятся решения Житомирского городового магистрата и указы Губернского правления в исполнение по делам моим с евреями Генчмахером и Финкельштейном, присуждающие мне с них различные суммы и в других обстоятельствах. А также при дряхлости лет моих имеющему старцу более 80 лет, повелеть кому следует в таковых делаемых мне незаконных притеснениях и обидах дать законную защиту и с причиняющими мне таковые поступить по силе законов, на сей предмет установленных. О чем и удостойте Ваше Высокопревосходительство милостивейшею резолюциею. Мошко Бланк.
П.с. Это я вчерашнему посту С.Э.Цветкова пытаюсь подражать.
Только он разместил Представление министра внутренних дел, датированное 1846 г. 12 октября (рассмотрено Государем 26 октября), и, как учёный историк, С.Э. Цветков источник привёл тоже более солидный: https://gorod-812.ru/lenin-deich/
Но мне-то интереснее другое, - стиль письменной речи самого Мойшки Бланк, ведь по нему можно уже представить, какова же была сама устная речь того времени.
Его высокопревосходительству господину Киевскому, Волынскому и Подольскому военному генерал-губернатору генерал-лейтенанту и кавалеру Бибикову,
жительствующего в городе Житомире староконстантиновского мещанина еврея Мошка Ицкова сына Бланка
Прошение.
Житомирская жителька еврейка Финкельштейн, имея со мною в Волынской гражданской палате исковое дело, в присутствии оной, между прочими изворотными словами, упрекала мне по-еврейски принятием детьми моими Господствующей Православной Греко-российской веры, называя оную поганою, и что они сдохнут, и я сдохну в той вере. При каковом ругательстве находился кто-то из Петербурга и сказал ей, можешь ли ты ругать его, когда он имеет в Петербурге сына Александра Дмитриевича Бланк, который в той вере есть медиком хирургии и пожалован чином коллежского асессора, а также женат на сестре Карла Ивановича Грошопфа. Почему я, стоя около дверей камеры, не могши перенесть хладнокровно сего упрека, плюнул, но не в глаза Финкельнштейновой, а около ее на землю, оказывая на таковые слова надо плевать. Каковой мой поступок Гражданская палата признав дерзким, без истребования объяснения о причине, побудившей меня к тому, сообщила тогда же в Губернское правление о сделании постановления своего в сем предмете, которое также без истребования объяснения предало меня суждению Житомирского городового магистрата в октябре месяце 1839 года, между тем во время производившегося в Волынской гражданской палате 15 июня сего дела, схватив меня, квартальный надзиратель Фотынский в полицию и в оной содержали меня за решеткою чрез десять недель, и тогда уже освобожден 2-го сентября, когда представлены о мне поруки.
Но после того Губернское правление дало указ Житомирскому городовому магистрату о придании меня суждению, в котором я на передопросе хотя показал, что быв предан аресту и содержим чрез десять недель, о чем оный магистрат посылал в оную полицию выправку. Но Житомирская градская полиция на требование о сем магистрата не только умолчала, но еще на изъясненное мною оправдание отзываясь, пояснила, что я вовсе в полиции под арестом не содержался. О чем осведомясь, я обращался с просьбою в Житомирскую градскую полицию о выдаче мне урядовой копии о том, по какому делу содержевам был я чрез десять недель под арестом. Однако оная полиция и по сие время таковой не выдает. Житомирской городовой магистрат решением своим в 15 день июля 1840 года состоявшимся вместо оштрафования Финкельштейновой за произношение неприличных слов и поругание с Господствующей Греко-российской веры, оштрафовал меня, во-первых, за неприличное обращение в присутствии Гражданской палаты 25 рублями ассигнациями, во-вторых, выдержанием уже не под арестом полиции, но под стражею в тюремном замке чрез две недели, и в-третьих, взысканием в пользу Финкельштейновой 10 рублями ассигнациями, тогда как она сама за причиненную будто бы ей обиду нигде и никогда не просила. На каковое решение объявил я апелляцию в Волынскую уголовную палату, то исправляющий должность письмоводителя оной полиции канцелярист Попов, не дозволяя мне на оном записать таковой, велел тотчас взять меня в тюремный замок, где содержано меня чрез 5 дней, а после сего увольнив, дозволили мне записать на том же решении апелляцию, но однако не престают делать мне беспрестанно означенную обиду и притеснения.
Чем я при дряхлости лет моих, старец, имеющий более 80 лет, будучи крайне обиженным и приведен в расстройство как здоровья, так и имущества. Осмеливаюсь прибегнуть под защиту, под покровительство вашего высокопревосходительства, всепокорнейше просить, приняв в уважение вышеприведенные обстоятельства, истребовать от кого следует объяснения. Во-первых, с какого поводу житомирская градская полиция, не имея ниоткуда предписания, содержала меня под решеткою чрез 10 недель, во-вторых, почему Губернское правление предало суждению магистрата, тогда когда за сделанный мною будто бы поступок следовало меня оштрафовать только 10 руб. ассигн [ациями], но магистрат вопреки узаконению оштрафовал 25 р. ассигн., выдержан был под стражею в тюремном замке чрез две недели и 10 рублями ассигнациями в пользу еврейки Финкельштейновой. И в третьих, исребовав объяснения от кого следует, почему не приводятся решения Житомирского городового магистрата и указы Губернского правления в исполнение по делам моим с евреями Генчмахером и Финкельштейном, присуждающие мне с них различные суммы и в других обстоятельствах. А также при дряхлости лет моих имеющему старцу более 80 лет, повелеть кому следует в таковых делаемых мне незаконных притеснениях и обидах дать законную защиту и с причиняющими мне таковые поступить по силе законов, на сей предмет установленных. О чем и удостойте Ваше Высокопревосходительство милостивейшею резолюциею. Мошко Бланк.
П.с. Это я вчерашнему посту С.Э.Цветкова пытаюсь подражать.
Только он разместил Представление министра внутренних дел, датированное 1846 г. 12 октября (рассмотрено Государем 26 октября), и, как учёный историк, С.Э. Цветков источник привёл тоже более солидный: https://gorod-812.ru/lenin-deich/
Но мне-то интереснее другое, - стиль письменной речи самого Мойшки Бланк, ведь по нему можно уже представить, какова же была сама устная речь того времени.