Мнение эксперта
...Но, в общем, хотел бы вернуться к следующему: в самых пафосных эпизодах развития той или иной нации, на первое место выступает хор «а капелла». Была ли Олимпиада в Монреале или Солт-Лейк-Сити, где идет какой-то общий накал души, объединение людей в каком-то действительно благородном порыве, и в кульминации этого всегда - пение «а капелла».
Спланирую сразу на нашу реальность. Посмотрите в театрах - любой спектакль, любой режиссер, такой метод, другой метод - кульминация спектакля - актеры собираются группкой и поют. И вот тут-то катарсис, тут благодарные слезы публики... В общем, хоровое пение заслуживает внимание хотя бы по длительности своей традиции. Потому что скрипка - Амати, Гварнери, Страдивари, в общем, это все исчисляется столетиями. Пели очень давно - ещё этого ничего не было.
Эпоха Возрождения дала выдающиеся памятники пения «а капелла». Выдающиеся. И не только духовные - Палестрина, но и светская музыка великолепная, например, французского композитора Жанекена. И не случайно сейчас нынешние ансамбли современной музыки часто корреспондируют именно со старинной музыкой, именно с Возрождением, перекидывая мостик туда, и взаимодействуя с этими величайшими достижениями XV-XVI-XVII веков.
Чванство порой пытается отсутствие певческой, подлинно высокой хоровой культуры подменять подтанцовками под противоестественное усиление, и того хуже, «потемкинскими фонограммами». Это ужасно. Думаю, параллельно с открывания ртов под фонограмму развиваются немалые проблемы, в том числе и государственно-исторического масштаба.
Хочу Вам задать вопрос относительно пения классики. Почему пение именно классики, что в этом позитивного.
Классика для нас, видимо, ценна тем, что она просуществовала долго, а раз просуществовала долго, то это предмет, на который действительно стоит направить своё внимание. Потому что есть вещи однодневные, и мы по жизни так к ним и относимся - пролетело и все. Если говорить о музыке, то все-таки люди, которых мы привыкли называть классиками, они дают какие-то высокие гуманистические образцы. Можно говорить, что многие из них были в достаточной степени религиозно сориентированы, можно об этом и не говорить, потому что для многих людей собственно музыка - проводник к небу.
Поэтому ощущение того, что есть что-то замечательное, кроме рутины и низких истин и потребностей, оно дает человеку ощущение большего удовлетворения жизнью, примиряет с жизнью. Это дает ощущение вечности бытия, гармоничного мировосприятия. У людей, которых мы в широком смысле называем классиками, а это и Возрождение, и классицизм, и барокко, романтизм, импрессионизм - вплоть до наших дней, они сориентированы на какие-то значительные темы, глубокие образы. Мне кажется, что дети, открывая для себя такие явления, могут быть счастливее.
Я не Господь Бог, я не могу этого гарантировать, но я просто по количеству и по феномену самого явления могу делать попытки прогноза этого, потому что я вижу этих счастливых детей, например, в Дании. Вот они 2 часа едут - 2 часа поют. Это дети 4-5 лет. Ехать в такой машине - одно удовольствие! Я не знаю датский язык, не знаю о чём они поют, какие-то свои песенки. Дети мои копошатся на заднем сидении и что-то напевают свое. Это естественная форма существования.
Это альтернатива не самым хорошим образцам, которые выдают СМИ. Здесь ведь вопрос очень простой. Притча очень известная античная, она, по-моему, даже описана у Ботвинника и Стратановского. Или где-то ещё. В общем, сидит то ли Платон, то ли Сенека с учениками, сидят, идет мимо гетера. Скосила глаза на эту группу и говорит: «Знаешь, стоит мне только пальцем пошевелить, и все твои ученики пойдут за мной». И философ ей говорит: «Ты абсолютно права. Но ты поведешь их вниз». Тут нет ничего ханжеского. Никакого презрения к этой девушке, или девушке в кавычках. Каждый делает свое дело. Но суть явления в общем схвачена.
Когда мы говорим о классике, это люди в такие экстатические моменты своего существования открывают для себя какие-то высокие радости. И их учителя научили их записать это нотами, стихами. И в общем, мне кажется, это здорово. Человечество в каком-то смысле идет по кругу. Колесо Фортуны не случайно вызвало многократные художественные обращения - сегодня это, потом это, потом опять это. Прагматики выходят на первый план, потом их сменяет просвещение, потом просвещение сменяют романтические восприятия действительности.
Спасибо, Юрий Анатольевич. Хотела задать Вам последний вопрос об объединяющей силе пения в какие-то моменты , воспитание духа коллективизма.
Знаете, мне несколько раз приходилось оказываться внутри хоров, внутри гигантских хоров, до двухсот тридцати тысяч. Как это реально было: в Таллинне есть певческое поле. Там более 30 000 человек поют, и они этим гордятся. Эстонцы всегда гордились тем, что их певческая эстрада больше, чем в Вильнюсе или в Риге. На самом деле их больше 30 000, но будем скромны, скажем 30 000. И ещё 100 000 помещается на скамейках, которые занимает публика. А за этими скамейками - гигантский газон амфитеатром, отдыхающая публика с газетками, с клеенками, некоторые приходят, привозят детей в колясках и так далее. Всего это 230 000 человек в финале этого гигантского концерта… Последнее, где мне привелось там быть, это фестиваль 93 года «Певческие мосты».
И вот все эти 230 000 поют 2-3 песни, которые они все с детства знают. И, конечно, это ощущение совершенно невероятного космического корабля. То же самое происходит у них в концертных залах, да и у нас в Большом зале консерватории. Вот еще пример, относительно недавний визит Щедрина в Академию хорового искусства, когда Попов в один из последних разов дирижировал его «К вам, павшие» на стихи Твардовского. Он это произведение всегда пел со словами, а в этот раз вокализом, с закрытым ртом. Это невероятно! Я стоял как раз среди этого хора. Это совершенно ни с чем не сравнимое ощущение гигантского органа, или какого-то летательного аппарата.
Вот в хоре это так. Действительно, люди как-то сплачиваются, и это ощущение на каком-то бессознательном уровне происходит. Специалисты, наверное, могут проанализировать это, но те, кто поет в хоре, они психологически отличаются от тех, кто не поет. Те, кто пропел в школе какое-то количество песен «а капелла». Кажется, что это безумно трудно, но это не так.
У меня было несколько мастер-классов, я приезжал к незнакомым детям, в частности, вспоминаю Рязань. Ставили детишек из разных школ, чтобы я с ними что-нибудь разучил. И знаете, что я с ними учил? Французский канон 12 века «Сколько зла ещё вокруг, если друга предал друг». И маленькие дети, 7-8-9 лет, они через 15-20 минут пели на 3-4 голоса. Или вот еще в Сыктывкаре. «Радостно солнце славят птицы», другой канон. Канон - это такая музыкальная форма, в которой один голос повторяет другой, вступая позже него. Наш самый популярный - «Во поле береза стояла», попробуйте дома.
Если мы хотим, чтобы дети пели на несколько голосов, то это сделать легче всего через канон, потому что это такая мелодия, которую с определенным временным интервалом можно повторять, и музыка от этого не меняется. Учат-то одну мелодию, а потом её повторяют группами через какое-то время. И в общем получается ощущение полифонической полнозвучности.
Но раз мы с вами так глубоко забрались, то я хотел бы подчеркнуть, что самое главное в хоровом пении - это унисон. То есть умение чисто аккуратно петь в один голос. С этого все начинается. Я думаю, что с маленькими детьми это как раз очень хороший способ их как-то приобщить. Не обязательно сразу «а капелла», но чередуя песни с роялем или какие-то классические детские песни с роялем и пение «а капелла». После канона - подголоски, втора, и вот готовый маленький певец перед вами.
И я верю, что никаких бездарных детей и отвернутых от музыки нет, это все чепуха. Знаю это на собственном опыте. Я был студентом консерватории, в тогдашнем Советском районе Москвы мы тогда открыли хоровую студию, «Рассвет» она называлась. Дети приходили самые разные. Были и такого плана: «Витя, ты почему не был в прошлый раз?» - «Папка мамку бил, меня не пускал». То есть брали всех, потому что от этого зависела зарплата. Через год они у меня пели и Бетховена, и Аренского, и Калинникова, и русские народные песни. И ни один человек не был отчислен из этого хора. Потом писали мне в армию. Вот так. Так что все дело в организации.
Я вижу по детям, они получают удовольствие от пения. Детские коллективы сейчас - Пономарев, Славкин, какие-то другие, ещё есть энтузиасты, вокальная студия «Соловушка» Дворца на Воробьевых горах под руководством Ждановой - это дети, умные, развитые, чем бы они не занимались, воспитанные… Это форма их существования, это очень важно. Мы должны двигать это в направлении того, чтобы это стало формой существования.
Интервью полностью на сайте "Поющий голос".
Спланирую сразу на нашу реальность. Посмотрите в театрах - любой спектакль, любой режиссер, такой метод, другой метод - кульминация спектакля - актеры собираются группкой и поют. И вот тут-то катарсис, тут благодарные слезы публики... В общем, хоровое пение заслуживает внимание хотя бы по длительности своей традиции. Потому что скрипка - Амати, Гварнери, Страдивари, в общем, это все исчисляется столетиями. Пели очень давно - ещё этого ничего не было.
Эпоха Возрождения дала выдающиеся памятники пения «а капелла». Выдающиеся. И не только духовные - Палестрина, но и светская музыка великолепная, например, французского композитора Жанекена. И не случайно сейчас нынешние ансамбли современной музыки часто корреспондируют именно со старинной музыкой, именно с Возрождением, перекидывая мостик туда, и взаимодействуя с этими величайшими достижениями XV-XVI-XVII веков.
Чванство порой пытается отсутствие певческой, подлинно высокой хоровой культуры подменять подтанцовками под противоестественное усиление, и того хуже, «потемкинскими фонограммами». Это ужасно. Думаю, параллельно с открывания ртов под фонограмму развиваются немалые проблемы, в том числе и государственно-исторического масштаба.
Хочу Вам задать вопрос относительно пения классики. Почему пение именно классики, что в этом позитивного.
Классика для нас, видимо, ценна тем, что она просуществовала долго, а раз просуществовала долго, то это предмет, на который действительно стоит направить своё внимание. Потому что есть вещи однодневные, и мы по жизни так к ним и относимся - пролетело и все. Если говорить о музыке, то все-таки люди, которых мы привыкли называть классиками, они дают какие-то высокие гуманистические образцы. Можно говорить, что многие из них были в достаточной степени религиозно сориентированы, можно об этом и не говорить, потому что для многих людей собственно музыка - проводник к небу.
Поэтому ощущение того, что есть что-то замечательное, кроме рутины и низких истин и потребностей, оно дает человеку ощущение большего удовлетворения жизнью, примиряет с жизнью. Это дает ощущение вечности бытия, гармоничного мировосприятия. У людей, которых мы в широком смысле называем классиками, а это и Возрождение, и классицизм, и барокко, романтизм, импрессионизм - вплоть до наших дней, они сориентированы на какие-то значительные темы, глубокие образы. Мне кажется, что дети, открывая для себя такие явления, могут быть счастливее.
Я не Господь Бог, я не могу этого гарантировать, но я просто по количеству и по феномену самого явления могу делать попытки прогноза этого, потому что я вижу этих счастливых детей, например, в Дании. Вот они 2 часа едут - 2 часа поют. Это дети 4-5 лет. Ехать в такой машине - одно удовольствие! Я не знаю датский язык, не знаю о чём они поют, какие-то свои песенки. Дети мои копошатся на заднем сидении и что-то напевают свое. Это естественная форма существования.
Это альтернатива не самым хорошим образцам, которые выдают СМИ. Здесь ведь вопрос очень простой. Притча очень известная античная, она, по-моему, даже описана у Ботвинника и Стратановского. Или где-то ещё. В общем, сидит то ли Платон, то ли Сенека с учениками, сидят, идет мимо гетера. Скосила глаза на эту группу и говорит: «Знаешь, стоит мне только пальцем пошевелить, и все твои ученики пойдут за мной». И философ ей говорит: «Ты абсолютно права. Но ты поведешь их вниз». Тут нет ничего ханжеского. Никакого презрения к этой девушке, или девушке в кавычках. Каждый делает свое дело. Но суть явления в общем схвачена.
Когда мы говорим о классике, это люди в такие экстатические моменты своего существования открывают для себя какие-то высокие радости. И их учителя научили их записать это нотами, стихами. И в общем, мне кажется, это здорово. Человечество в каком-то смысле идет по кругу. Колесо Фортуны не случайно вызвало многократные художественные обращения - сегодня это, потом это, потом опять это. Прагматики выходят на первый план, потом их сменяет просвещение, потом просвещение сменяют романтические восприятия действительности.
Спасибо, Юрий Анатольевич. Хотела задать Вам последний вопрос об объединяющей силе пения в какие-то моменты , воспитание духа коллективизма.
Знаете, мне несколько раз приходилось оказываться внутри хоров, внутри гигантских хоров, до двухсот тридцати тысяч. Как это реально было: в Таллинне есть певческое поле. Там более 30 000 человек поют, и они этим гордятся. Эстонцы всегда гордились тем, что их певческая эстрада больше, чем в Вильнюсе или в Риге. На самом деле их больше 30 000, но будем скромны, скажем 30 000. И ещё 100 000 помещается на скамейках, которые занимает публика. А за этими скамейками - гигантский газон амфитеатром, отдыхающая публика с газетками, с клеенками, некоторые приходят, привозят детей в колясках и так далее. Всего это 230 000 человек в финале этого гигантского концерта… Последнее, где мне привелось там быть, это фестиваль 93 года «Певческие мосты».
И вот все эти 230 000 поют 2-3 песни, которые они все с детства знают. И, конечно, это ощущение совершенно невероятного космического корабля. То же самое происходит у них в концертных залах, да и у нас в Большом зале консерватории. Вот еще пример, относительно недавний визит Щедрина в Академию хорового искусства, когда Попов в один из последних разов дирижировал его «К вам, павшие» на стихи Твардовского. Он это произведение всегда пел со словами, а в этот раз вокализом, с закрытым ртом. Это невероятно! Я стоял как раз среди этого хора. Это совершенно ни с чем не сравнимое ощущение гигантского органа, или какого-то летательного аппарата.
Вот в хоре это так. Действительно, люди как-то сплачиваются, и это ощущение на каком-то бессознательном уровне происходит. Специалисты, наверное, могут проанализировать это, но те, кто поет в хоре, они психологически отличаются от тех, кто не поет. Те, кто пропел в школе какое-то количество песен «а капелла». Кажется, что это безумно трудно, но это не так.
У меня было несколько мастер-классов, я приезжал к незнакомым детям, в частности, вспоминаю Рязань. Ставили детишек из разных школ, чтобы я с ними что-нибудь разучил. И знаете, что я с ними учил? Французский канон 12 века «Сколько зла ещё вокруг, если друга предал друг». И маленькие дети, 7-8-9 лет, они через 15-20 минут пели на 3-4 голоса. Или вот еще в Сыктывкаре. «Радостно солнце славят птицы», другой канон. Канон - это такая музыкальная форма, в которой один голос повторяет другой, вступая позже него. Наш самый популярный - «Во поле береза стояла», попробуйте дома.
Если мы хотим, чтобы дети пели на несколько голосов, то это сделать легче всего через канон, потому что это такая мелодия, которую с определенным временным интервалом можно повторять, и музыка от этого не меняется. Учат-то одну мелодию, а потом её повторяют группами через какое-то время. И в общем получается ощущение полифонической полнозвучности.
Но раз мы с вами так глубоко забрались, то я хотел бы подчеркнуть, что самое главное в хоровом пении - это унисон. То есть умение чисто аккуратно петь в один голос. С этого все начинается. Я думаю, что с маленькими детьми это как раз очень хороший способ их как-то приобщить. Не обязательно сразу «а капелла», но чередуя песни с роялем или какие-то классические детские песни с роялем и пение «а капелла». После канона - подголоски, втора, и вот готовый маленький певец перед вами.
И я верю, что никаких бездарных детей и отвернутых от музыки нет, это все чепуха. Знаю это на собственном опыте. Я был студентом консерватории, в тогдашнем Советском районе Москвы мы тогда открыли хоровую студию, «Рассвет» она называлась. Дети приходили самые разные. Были и такого плана: «Витя, ты почему не был в прошлый раз?» - «Папка мамку бил, меня не пускал». То есть брали всех, потому что от этого зависела зарплата. Через год они у меня пели и Бетховена, и Аренского, и Калинникова, и русские народные песни. И ни один человек не был отчислен из этого хора. Потом писали мне в армию. Вот так. Так что все дело в организации.
Я вижу по детям, они получают удовольствие от пения. Детские коллективы сейчас - Пономарев, Славкин, какие-то другие, ещё есть энтузиасты, вокальная студия «Соловушка» Дворца на Воробьевых горах под руководством Ждановой - это дети, умные, развитые, чем бы они не занимались, воспитанные… Это форма их существования, это очень важно. Мы должны двигать это в направлении того, чтобы это стало формой существования.
Интервью полностью на сайте "Поющий голос".