А это текст к картинкам.
Надо, видимо, для памяти хотя бы все зафиксировать.
Итак. Ровно четыре недели назад, погрузившись с Кордесом в поезд Москва-Котлас, достигли на следующее утро Вельска, откуда такси нас домчало до Верховажья. Там, несколько прождав хозяина, мы закупились всем необходимым для на первое время - колуном, ложками (оказывается, их мы забыли дома), новыми симками и прочей мелочью. Но пришед, гостеприимный Серей Николаевич не восхотел нас отпустить в этот же день, в результате чего на место мы отправились завтра на машине нашего доброго товарища, закупив по дороге припасов. Прибыв на место и выгрузившись, мы осмотрелись. Оказалось, что в избе печь весьма пригодна для топки, а в горнице у голанки пошли трещины, которые впоследствие я замазал. Не было ведер и бака для воды, зато я обнаружил несколько древних ушатов, лагунов и огромный щан для варки пивы с долбленым черпаком. Два ушата, наиболее подходящие, на первый взгляд, были подбиты и замочены в колодце. В подполье нашел хлуд, хомут которого, однако, был изрядно изъеден ржавчиной. Несмотря на сей факт, на следующее утро мы, предварительно купив в Верховье ведра и бак, возложили хлуд на рамена и отправились на родник. Десятиведерный ушат, равно как и его шестиведерный собрат показали себя хорошо. Ни единой капли воды из них не просочилось! Проблема водоснабжения была решена. (А она имелась, так как оба ближайших колодца пришли в полную негодность.) Единственно - далеко ходить на родник. Ну да это ничего.
В подполье нашел разбитый и изуродованный, но все же ничють не гнилой старинный шкап, крашенный еще не масляной краской, а пигментами. Все оставшееся время восстанавливал, как мог его. Эх, не люблю я столярку, но все же пришлось запиливать шипы и долбить пазы. Надо сказать, весьма захватывающее дело! В общем, через 2 недели шкап был вполне готов к выполнению своих прямых обязанностей. Осталось лишь навесить дверцы и втавить выдвижной ящичек.
Поначалу трудно было с дополнительным освещением. Шаря в подполье, на вышке или в многочисленных темных кандейках и чюланах, сложно тв темноте было что-то путное отыскать. Однажды, копаясь на вышке, лицом к лицу, так сказать, столкнулся с обглоданным чьим-то черепом. Неприятно, однако… Да и в баню ходить, коли она выстоится к темноте неудобно - то на Кордеса наступишь, то банна обдериха кипяточком окатит… Сначала я решил сладить из старого фарфорового чайника масляную лампу, однако путнего светильна не оказалось, а та тряпка, которую я подобрал, решительно ни на что не годилась. Погорит, повоняет и замирится. Так же не увенчалась успехом попытка заправить рафинированным постным маслом отысканную керосинку. Пришлось закупать керосин уже в Москве. Зато была проведена полная электрификация всей избы. Теперя везде, кроме вышки у меня есть свет.
В то время мимо дома взад и вперед рыскали трактора с дровами. Купил 2 тележки дров ольховых и березовых. Кордес с упоением принялся колоть остронаточенным колуном привезенные чюрбаки. Кроме того, в дровнике лежало изрядное количество старых наколотых сухих дров, кои были немедленно пущены в дело. Таким образом два основных вопроса - водоснабжения и тепла в избе были решены. В пещи Кордес варил всякую снедь, изначально так же в ней мы кипятили и воду. Однако ж скоро было замечено, что таким водохлебам, как мы, этого чайничка маловато, посему и пришлось в следующий раз привезти из Москвы ведерный самовар.
В ожидании нужной погоды, я решил заняться обустройством зимовки. Добрейший С.Н.Истомин даровал нам мешок пакли, из сухого березового полена были слажены две конопатки и в течение 2 вечеров изба была полностью утеплнена по углам. Но на стенах оставались обои жуткого цвета! Я начал здирать их, под одним слоем были другие, третьи… В горнице я насчитал их 15 слоев, под которыми находились газеты. Они разсказывали о трудностях индустриализации, о середняках и колхозах, о каких-то героях и красных профессорах… В другой кандейке обоев было слоев 8, а газеты разсказывали уже о положении дел в Корее, о американской агресси и о прочих интересных вещах. Как было замечено, ежели бы бревенчатыя стены чюдесным образом абие изчезли, то мы остались бы в каком-то странном папье-машевом домике-коробке. Под обоями имелись многочисленные гнезда мух и каких-то пренеприятнейших инсектов, а так же ходы и говно мышей. В общем, стал я срывать эти обои и пожигать их в пещи. Через некоторое время я заметил, что находясь на лежанке, время от времени руки тянутся к каким-то кускам обоев, глаза ищют все новых и новых несодранных кусков отвратительной бумаги. То же самое происходило и с Кордесом. И вот однажды с каким-то нехорошим блеском в глазах мы оба накинулись разом на обои и ободрали наконец их. Что на нас нашло, -- до сих пор не понимаю. В общем, гадостные разсадники инфекции были уничтожены в пещи. Причем, пожигая их, мы оба почювствовали какую-то странную эйфорию, ровно выпили разом по стакану вотки. Но эйфория от ядовитых обоев была недолгой, скоро у обоих нас страшно заломило в голове, а ночью Барбаросса и вовсе выбежал к соседям просить таблетку. Вот так картина: на полусогнутых ногах, покачиваясь, лопоча что-то в 3 часа ночи к вам в избу ломится лохматый долговязый незнакомец и просит анальгинчика. Картина та еще… Потом нам объяснили, что раньше обои пересыпались дустом, отчего, видимо и был такой эффект…
Обследовав хорошенько все уголки необъятного дома, я нашел много интересного для себя: 2 медведка, двое старинных весов, медные створы Егория Змееборца поповского литья, на вышке кучю старого тряпья, какие-то польта, большой сундук, двое санок, запасы лыка. В подполье зимовки был обретен вересовый лагунок с вырезанными на донышке цифрами - «1864». Лагунок твк же совершенно не пропускал воды. Кстати, большие ушата слегка отдавали какой-то гнилью, но после того, как были пропарены кипятком на вересе, запах удалился. На краю деревни стоял брошенный дом. Хозяин его разрешил нам взять оттуда все, что мы захочем. Мы захотели взять сундук, лавки, опечье, какие-то доски. Кордес еще захватил висящюю там собачью шкуру. Понравилась она ему. Когда мы несли рамы, то старушка тетя Нина, увидав нас, вопросила: «Рам нет там?». Прям ка горку спела - «Ут ре ми?». Нам обоим сразу захотелось подпрыгнуть, притопнуть, прихлопнуть и ответить «Рам пам пам!» И тут-то я , наконец, понял, что такое архаичное мелодическое ударение! Вообще с соседями сложились интересные отношения. Мало того, что однажды в наше отсутствие одна старуха вкатилась к нам в избу и зачала шарить на шестке кочергой, дак еще кто-то пустил слух, что мы все приехали почему-то из Чебоксар. Видимо, там только такие и ходят… Результатом чего стал допрос меня соседом по фамилии Лютиков, кто я такой, и не из Чебоксар я, не дай Бог, случаем. После этого информация была распространена среди местного населения. Мы решили, пойдя в Верховье, поддержать чебоксарскую версию. Стоя в магазине, я негромко спрашивал у Барбароссы: «Сюль кэбэрля ундергэ?» на что он мне отвечал примерно так: «Узлары каберды башка мэлэрда!» Думаю, после всего вышереченного, никто не поверит в наши враки, что мы якобы из Москвы.
В соседнем доме я купил не за дорого старый но вполне работающий верстак, дюжину калевок, дорожники, медведок, 3 полфуганка и один фуганок, горбач, мушель из березового капа, железную конопатку, долота, стамески, гвоздильни, зубила и... А так же столы, сундуки, сундучки и табуретки. И еще кучу всего.
За время пребывания горница в зимовке была полностью очищена и отмыта от обоев, оттуда были вынесены вон железные панцер-кровати, внесены лавки, сундуки, верстак и инструменты. Все. Там сейчас мастерская. И гостям придется храпеть не на мягких кроватках, а на верстаке и на сундуках. Впрочем, это и к лучшему.
Еще надо было вставить стекло в раму передней избы. Но найденное автомобильное стекло нужного размера никак не желало резаться. Пришлось расковыривать старую раму. В общем, в той избе уже не гуляет ветер. Еще надо было втавить стекло в кандейку на мосту и раму в косяк на вышке. Но лестницы не было вообще никакой. Пришлось идти в лес за нужным деревом. Пока две лесины стоят и ждут своего часа.
Остеклив переднюю избу, я решил посмотреть, что со стенами, зашитыми листами гипсокартона. Явно было видно, что закругленных углов в той избе не было. По своей простоте я подумал было, что изба могла бы быть рубленной в крюк, тем редким способом, который встретить сейчас - истинная удача! «А вдруг», -- думал я с замиранием сердца… Наивный вьюнош, меня ждало жуткое разочарование. Мудила, которого мало за яйца подвесить, вселившись в недостроенный, но подведенный под крышу дом, вся незавершенность которого заключалась лишь в отсутствие протески в лас и в отсутствие полов, потолков и косяков в светелках, решил вопрос по-амебному просто. Надпилив бензопилой стены, он варварски, как может лишь зделать самый лихой таджикский или хохляцкий плотник, товарищь N стесал, если можно так сказать, стены. Дэбил… Зато будет чем занять себя на ближайштй год… Что касаемо времени, то встаем мы в разное время, обычно будильник противно верещит в 8 часов, но можно всать по желанию раньше или позже. После обеда обязательно спать, и никаких разговоров! А однажды лег я в 4 часа то ли ночи, то ли утра. Так что насчет свободного времени… гм…
В суботу топим соседскую баню, предоставленнную любезно нашим патроном. Чюдная она, две топки - под котлом и под каменкой. Так что надо следить за тем, чтоб баня из русской не превратилась в паровую котельную с прорванной трубой. Проблема же света была решена починенной керосинкой и фонарем под свечю. Последний, впрочем, а точнее не он, а парафиновая свеча, не выдерживают высокой температуры. Так что надо постоянно следить за тем, чтоб свечка не погнулась и не стала палить стекло - оно от этого может треснуть. Веники вересовые режу каждую суботу, а колья тоже сберегаю - на огороду. Здесь огороды из досок да из штакетника, а мне охота смастерить из кольев и косо положенных елочек. Как кое-где еще осталось в заброшенных деревнях.
Найденным ломом Кордес начал разносить горелую старую баню, а я, привезя пилу, перетер все на дрова. Получилась большая тележка. Несколько бревен я схоронил на вереи для задуманной огороды, а на других полешках отрывается Барбаросса. Учится, так сказать, рубить в лапу. Еще надо колодец починить, старый сруб вовсе сгнил, думал поначалу срубить из сохранившихся бревен бани, но потом все же передумал, -- баня-то место поганое, а из колодца как-никак пить…
А еще на пилораму завезли заказанный лес, так что по моему приезду работа на заказе наконец-то сдвинется с мертвой точки!
Итак. Ровно четыре недели назад, погрузившись с Кордесом в поезд Москва-Котлас, достигли на следующее утро Вельска, откуда такси нас домчало до Верховажья. Там, несколько прождав хозяина, мы закупились всем необходимым для на первое время - колуном, ложками (оказывается, их мы забыли дома), новыми симками и прочей мелочью. Но пришед, гостеприимный Серей Николаевич не восхотел нас отпустить в этот же день, в результате чего на место мы отправились завтра на машине нашего доброго товарища, закупив по дороге припасов. Прибыв на место и выгрузившись, мы осмотрелись. Оказалось, что в избе печь весьма пригодна для топки, а в горнице у голанки пошли трещины, которые впоследствие я замазал. Не было ведер и бака для воды, зато я обнаружил несколько древних ушатов, лагунов и огромный щан для варки пивы с долбленым черпаком. Два ушата, наиболее подходящие, на первый взгляд, были подбиты и замочены в колодце. В подполье нашел хлуд, хомут которого, однако, был изрядно изъеден ржавчиной. Несмотря на сей факт, на следующее утро мы, предварительно купив в Верховье ведра и бак, возложили хлуд на рамена и отправились на родник. Десятиведерный ушат, равно как и его шестиведерный собрат показали себя хорошо. Ни единой капли воды из них не просочилось! Проблема водоснабжения была решена. (А она имелась, так как оба ближайших колодца пришли в полную негодность.) Единственно - далеко ходить на родник. Ну да это ничего.
В подполье нашел разбитый и изуродованный, но все же ничють не гнилой старинный шкап, крашенный еще не масляной краской, а пигментами. Все оставшееся время восстанавливал, как мог его. Эх, не люблю я столярку, но все же пришлось запиливать шипы и долбить пазы. Надо сказать, весьма захватывающее дело! В общем, через 2 недели шкап был вполне готов к выполнению своих прямых обязанностей. Осталось лишь навесить дверцы и втавить выдвижной ящичек.
Поначалу трудно было с дополнительным освещением. Шаря в подполье, на вышке или в многочисленных темных кандейках и чюланах, сложно тв темноте было что-то путное отыскать. Однажды, копаясь на вышке, лицом к лицу, так сказать, столкнулся с обглоданным чьим-то черепом. Неприятно, однако… Да и в баню ходить, коли она выстоится к темноте неудобно - то на Кордеса наступишь, то банна обдериха кипяточком окатит… Сначала я решил сладить из старого фарфорового чайника масляную лампу, однако путнего светильна не оказалось, а та тряпка, которую я подобрал, решительно ни на что не годилась. Погорит, повоняет и замирится. Так же не увенчалась успехом попытка заправить рафинированным постным маслом отысканную керосинку. Пришлось закупать керосин уже в Москве. Зато была проведена полная электрификация всей избы. Теперя везде, кроме вышки у меня есть свет.
В то время мимо дома взад и вперед рыскали трактора с дровами. Купил 2 тележки дров ольховых и березовых. Кордес с упоением принялся колоть остронаточенным колуном привезенные чюрбаки. Кроме того, в дровнике лежало изрядное количество старых наколотых сухих дров, кои были немедленно пущены в дело. Таким образом два основных вопроса - водоснабжения и тепла в избе были решены. В пещи Кордес варил всякую снедь, изначально так же в ней мы кипятили и воду. Однако ж скоро было замечено, что таким водохлебам, как мы, этого чайничка маловато, посему и пришлось в следующий раз привезти из Москвы ведерный самовар.
В ожидании нужной погоды, я решил заняться обустройством зимовки. Добрейший С.Н.Истомин даровал нам мешок пакли, из сухого березового полена были слажены две конопатки и в течение 2 вечеров изба была полностью утеплнена по углам. Но на стенах оставались обои жуткого цвета! Я начал здирать их, под одним слоем были другие, третьи… В горнице я насчитал их 15 слоев, под которыми находились газеты. Они разсказывали о трудностях индустриализации, о середняках и колхозах, о каких-то героях и красных профессорах… В другой кандейке обоев было слоев 8, а газеты разсказывали уже о положении дел в Корее, о американской агресси и о прочих интересных вещах. Как было замечено, ежели бы бревенчатыя стены чюдесным образом абие изчезли, то мы остались бы в каком-то странном папье-машевом домике-коробке. Под обоями имелись многочисленные гнезда мух и каких-то пренеприятнейших инсектов, а так же ходы и говно мышей. В общем, стал я срывать эти обои и пожигать их в пещи. Через некоторое время я заметил, что находясь на лежанке, время от времени руки тянутся к каким-то кускам обоев, глаза ищют все новых и новых несодранных кусков отвратительной бумаги. То же самое происходило и с Кордесом. И вот однажды с каким-то нехорошим блеском в глазах мы оба накинулись разом на обои и ободрали наконец их. Что на нас нашло, -- до сих пор не понимаю. В общем, гадостные разсадники инфекции были уничтожены в пещи. Причем, пожигая их, мы оба почювствовали какую-то странную эйфорию, ровно выпили разом по стакану вотки. Но эйфория от ядовитых обоев была недолгой, скоро у обоих нас страшно заломило в голове, а ночью Барбаросса и вовсе выбежал к соседям просить таблетку. Вот так картина: на полусогнутых ногах, покачиваясь, лопоча что-то в 3 часа ночи к вам в избу ломится лохматый долговязый незнакомец и просит анальгинчика. Картина та еще… Потом нам объяснили, что раньше обои пересыпались дустом, отчего, видимо и был такой эффект…
Обследовав хорошенько все уголки необъятного дома, я нашел много интересного для себя: 2 медведка, двое старинных весов, медные створы Егория Змееборца поповского литья, на вышке кучю старого тряпья, какие-то польта, большой сундук, двое санок, запасы лыка. В подполье зимовки был обретен вересовый лагунок с вырезанными на донышке цифрами - «1864». Лагунок твк же совершенно не пропускал воды. Кстати, большие ушата слегка отдавали какой-то гнилью, но после того, как были пропарены кипятком на вересе, запах удалился. На краю деревни стоял брошенный дом. Хозяин его разрешил нам взять оттуда все, что мы захочем. Мы захотели взять сундук, лавки, опечье, какие-то доски. Кордес еще захватил висящюю там собачью шкуру. Понравилась она ему. Когда мы несли рамы, то старушка тетя Нина, увидав нас, вопросила: «Рам нет там?». Прям ка горку спела - «Ут ре ми?». Нам обоим сразу захотелось подпрыгнуть, притопнуть, прихлопнуть и ответить «Рам пам пам!» И тут-то я , наконец, понял, что такое архаичное мелодическое ударение! Вообще с соседями сложились интересные отношения. Мало того, что однажды в наше отсутствие одна старуха вкатилась к нам в избу и зачала шарить на шестке кочергой, дак еще кто-то пустил слух, что мы все приехали почему-то из Чебоксар. Видимо, там только такие и ходят… Результатом чего стал допрос меня соседом по фамилии Лютиков, кто я такой, и не из Чебоксар я, не дай Бог, случаем. После этого информация была распространена среди местного населения. Мы решили, пойдя в Верховье, поддержать чебоксарскую версию. Стоя в магазине, я негромко спрашивал у Барбароссы: «Сюль кэбэрля ундергэ?» на что он мне отвечал примерно так: «Узлары каберды башка мэлэрда!» Думаю, после всего вышереченного, никто не поверит в наши враки, что мы якобы из Москвы.
В соседнем доме я купил не за дорого старый но вполне работающий верстак, дюжину калевок, дорожники, медведок, 3 полфуганка и один фуганок, горбач, мушель из березового капа, железную конопатку, долота, стамески, гвоздильни, зубила и... А так же столы, сундуки, сундучки и табуретки. И еще кучу всего.
За время пребывания горница в зимовке была полностью очищена и отмыта от обоев, оттуда были вынесены вон железные панцер-кровати, внесены лавки, сундуки, верстак и инструменты. Все. Там сейчас мастерская. И гостям придется храпеть не на мягких кроватках, а на верстаке и на сундуках. Впрочем, это и к лучшему.
Еще надо было вставить стекло в раму передней избы. Но найденное автомобильное стекло нужного размера никак не желало резаться. Пришлось расковыривать старую раму. В общем, в той избе уже не гуляет ветер. Еще надо было втавить стекло в кандейку на мосту и раму в косяк на вышке. Но лестницы не было вообще никакой. Пришлось идти в лес за нужным деревом. Пока две лесины стоят и ждут своего часа.
Остеклив переднюю избу, я решил посмотреть, что со стенами, зашитыми листами гипсокартона. Явно было видно, что закругленных углов в той избе не было. По своей простоте я подумал было, что изба могла бы быть рубленной в крюк, тем редким способом, который встретить сейчас - истинная удача! «А вдруг», -- думал я с замиранием сердца… Наивный вьюнош, меня ждало жуткое разочарование. Мудила, которого мало за яйца подвесить, вселившись в недостроенный, но подведенный под крышу дом, вся незавершенность которого заключалась лишь в отсутствие протески в лас и в отсутствие полов, потолков и косяков в светелках, решил вопрос по-амебному просто. Надпилив бензопилой стены, он варварски, как может лишь зделать самый лихой таджикский или хохляцкий плотник, товарищь N стесал, если можно так сказать, стены. Дэбил… Зато будет чем занять себя на ближайштй год… Что касаемо времени, то встаем мы в разное время, обычно будильник противно верещит в 8 часов, но можно всать по желанию раньше или позже. После обеда обязательно спать, и никаких разговоров! А однажды лег я в 4 часа то ли ночи, то ли утра. Так что насчет свободного времени… гм…
В суботу топим соседскую баню, предоставленнную любезно нашим патроном. Чюдная она, две топки - под котлом и под каменкой. Так что надо следить за тем, чтоб баня из русской не превратилась в паровую котельную с прорванной трубой. Проблема же света была решена починенной керосинкой и фонарем под свечю. Последний, впрочем, а точнее не он, а парафиновая свеча, не выдерживают высокой температуры. Так что надо постоянно следить за тем, чтоб свечка не погнулась и не стала палить стекло - оно от этого может треснуть. Веники вересовые режу каждую суботу, а колья тоже сберегаю - на огороду. Здесь огороды из досок да из штакетника, а мне охота смастерить из кольев и косо положенных елочек. Как кое-где еще осталось в заброшенных деревнях.
Найденным ломом Кордес начал разносить горелую старую баню, а я, привезя пилу, перетер все на дрова. Получилась большая тележка. Несколько бревен я схоронил на вереи для задуманной огороды, а на других полешках отрывается Барбаросса. Учится, так сказать, рубить в лапу. Еще надо колодец починить, старый сруб вовсе сгнил, думал поначалу срубить из сохранившихся бревен бани, но потом все же передумал, -- баня-то место поганое, а из колодца как-никак пить…
А еще на пилораму завезли заказанный лес, так что по моему приезду работа на заказе наконец-то сдвинется с мертвой точки!