Глава 12 - Лорд Вовантрэ и винный погребок
Желтая Калина нетерпеливо постукивала передними копытами, затарахтел Заводной Апельсин, прекрасное воинство приготовилось двинуться к своей непосредственной цели. Однако кораль, оставшийся за старшего, похоже, не был готов проститься с Избранной и ее свитой насовсем. И вот, в не лишенной приятности манере он несколько торопливо обратился к Марине:
- Любезная госпожа, прежде чем расставаться нам надлежит уладить кое-какие формальности. Касаемо компенсации расходов…
Избранная едва не хлопнула себя прилюдно по лбу, сетуя на собственную недогадливость. Хороша бы она была, в самом деле, если бы сейчас отправилась восвояси, не уладив подобных формальностей.
- Выходит за услуги проводников и предоставленное траснпортное средство, а также за управление им… - принялся считать кораль, имевший особый талант во всем, что касалось цифр.
Леди Топорыжка оказалась совершенно неготова к мысли о том, что кому-то что-то должна. В конце концов, быть в ее присутствии уже привилегия. И потом, не отдавать долгов - это же и есть настоящая власть над мужчинами, хотя бы они и были лишь подземными коралями крошечного роста!
- Что? - переспросила Марина. - Какие еще услуги? Моя фрейлина Лаура была поглощена Стиракой, и вы говорите о каких-то счетах за услуги?
- Ваша фрейлина - Лаура, Вы сказали? - пострадала исключительно по причине своей собственной тупости! - строго заметил оставшийся за старшего кораль. - Это такой коллатеральный ущерб, знаете ли. Гарантий Вам никто и не давал!
- А моя одежда? Моя прекрасная шуба, в которой я похожа на пушистый рыжий шарик? - сорвалась на крик Марина. - Вы хоть понимаете, сколько вы мне должны на химчистку? Вы меня чуть не утопили, это еще и моральный ущерб!
- Но чья вина, что Вы столько весите, больше, чем каики способны выдерживать? - нетерпеливо крикнул самый юный кораль.
- Чтоооо? - не поняла Марина. - Я стройна как кипарис! Кости мои тонки и изящны, мне все говорят, какая я худая. Нет, это поистине неслыханно! Это же надо так нагло выманивать деньги и теперь выкручиваться, как какие-то маг-риналы, когда ткнут носом в собственные проколы!
От избытка эмоций Избранная нечаянно пришпорила самку круисера, которой давно нетерпелось пуститься вскачь, что она и сделала. Свита в Апельсине сочла правильным последовать за ней. Местность была пересеченной во всех отношениях, всего логичнее было бы двигаться так, чтобы МКАДные горы оставались позади, ибо не весь же век торчать на периферии.
Подземные корали забыли даже о законах гостеприимства и о своих прямых обязанностях. Марина была чертовски голодна, а эти черствые карлики, начисто лишенные эмпатии, совершенно ничего не догадались предложить. Горизонт, очевидно, тоже был лишен эмпатии: ничего подходящего и сулящего вкусный ужин, похоже, не намечалось. Избранная уже начала думать, кого бы отправить добывать ужин с кустов этого сомнительного города, который мог бы встретить и порадушнее, когда вдали показался сарай-форпост, причем из трубы его призывно струился дым. Курс был без колебаний взят на это крошечное, гордо возвышавшееся посреди пустынных огородов строение.
Приблизившись к сараю, путники смогли, кто с трудом, а кто и почти без запинки прочесть кривую темно-красную надпись на рассохшейся вывеске: “Таверна и винный погребок 'У Испанца'”.
“Мммм, у Испанца! - в предвкушении подумала Избранная. - У такого знойного мужчины не может не быть соблазнительной и просторной кладовки!”
- Мы останавливаемся здесь передохнуть! - вслух заявила она тоном, не допускающим возражений.
- Но у нас как-то с бюджетом не очень, - робко заметила герцогиня Фекалобок.
Марина презрительно закатила глаза.
- Я буду ужинать у Испанца! В мои обязанности не входит следить за тем, что будете есть вы. Это, наконец, смешно. Согласитесь, это было бы как-то маг-ринально с вашей стороны ждать, что ваши счета кто-то будет оплачивать за вас.
- Так я о том же, - подобострастно подхватила герцогиня, - мы вас потом как-нибудь найдем. Вон там, кажется, растет капуста, мы ей и поужинаем. И моим детям кроме капусты тоже ничего не нужно, требуют ее на завтрак, обед и ужин. Как родились на свет, так, собственно, ничем их больше и кормить не приходилось…
Эту, несомненно, полезную для любого родителя тираду Марина так и не дослушала. Решительно повернувшись спиной ко все еще распространявшейся на капустную тематику Фекалобок, она направилась к изрядно покосившимся дверям изысканного и утонченного постоялого двора.
Марина не особенно следила, кто вошел вслед за ней, а кто пошел искать капустного или другого какого-нибудь счастья. Доктор Чичкатило между тем уже нежно пожимал руку молодого человека ельфийской наружности и томным полушепотом говорил ему: “Вы можете называть меня сэром Генри”. Мамулька и ее потомство расположились где-то в уголке и чирикали о чем-то, понятном им одним. Оззи Шапито (он казался немного выше ростом из-за волос, взъерошенных ветром в лихой начес), с порога оглядев заведение, видимо, решил, что оно ему не по карману.
“Прежде мы всегда ужинали в Пущкине, а здесь точно очень любят экономить и наверняка обольют мой новый белый кильт горячим шоколадом или чем-нибудь столь же трудновыводимым… Кхм, я пойду-ка лучше поищу ужина еще где-нибудь”, - весело извинился он, зажав зачем-то нос. Избранная не стала его удерживать.
За барной стойкой распоряжался смуглый джентльмен в шляпе из змеиной кожи и темных очках, несмотря на царивший в таверне мрак: окна были проделаны крошечные и покрылись с обеих сторон многолетней пылью. Джентльмен меланхолично напевал себе под нос следующее:
Мусорный ветер, дым из трубы,
Плач природы, смех сатаны,
а всё от того, что я любил блины и бобра и потом, я же грузчик...
Едва завидев Избранную, он мгновенно умолк и вышел из-за стойки приветствовать ее - правда, не снимая шляпы.
- Я сеньор Грегорио, получил в наследство эту таверну и рад вас видеть. У нас сегодня хамон, чорисо, картофельная тортилья, пата негра, суп а-ля гаспачо, паэлья без морепродуктов… - в несколько восточной манере презентовал он во всех отношениях элегантное меню. Для Марининых ушей слова эти были как музыка, она уже воображала себя на улицах Барселоны в объятиях какого-нибудь милого повара по имени, допустим, Педро или Хуан. Если сэру Икею можно блудить с кем попало, то ей тоже, ха-ха!
Марина заказала по две порции каждого пункта меню. Оказалось, сеньор Грегорио держал сплошь расторопный персонал, и вскоре весь стол перед леди Топорыжкой ломился от еды, за которую она моментально принялась, не будучи склонной медлить в таких вопросах. Белобрысый официант, одетый во все черное, по-видимому, отвечал также за культурную программу: едва освободившись, он извлек из подсобного помещения скрипочку и задорно на ней запиликал, причудливо покачиваясь и пританцовывая. Настроение у Марины поднялось, она чувствовала, как сияет ее лицо в пыльном полумраке, как желудок все наполняется и наполняется едой, становится сладостно-неподъемным. Не хватало лишь какого-нибудь веселящего напитка, чтобы радость была абсолютной.
- Эй, - громко крикнула она на всю таверну, - а в вашей конторе не наливают? Там где-то было написано про винный погребок!
- Где-то была банка чистого спирта, Вас не устроит? - отозвался сеньор Грегорио.
- За кого вы меня принимаете? - презрительно скривилась Топорыжка. - Не знаю, как там принято в вашей провинции, а меня воспитывали по всем канонам элегантности. И представьте себе, никакого чистого спирта я никогда в жизни не пробовала.
- Вообще-то провинция за МКАДными горами, не буду спрашивать, не из-за них ли Вы прибыли, обычно здесь останавливаются либо по пути туда, либо по пути оттуда, ну да клиент всегда прав, - философски заметил сеньор Грегорио и, куда-то обернувшись, громко крикнул: - Лорд!
Негалантными своими предположениями Испанец молниеносно разонравился леди Топоржыке. В конце концов, что он себе позволяет! Какой мелкий скверный шовинизм! И мало ли нестильности и неэлегантности в пределах МКАДных гор? Уж наверное, она, Марина, много кого заткнет за пояс. Однако при слове “Лорд” она резко оживилась: уверенность, что обращаются не к собаке породы лабрадор, а к благородному господину с интересным уровнем дохода, была стопроцентной. На всякий случай Марина извлекла из сине-желтой сумки флакончик чижикового масла и щедро смазала волосы.
Из винного погребка показался некто невысокий, но очень изящный. Все выдавало в нем благородное происхождение и, может быть, даже примесь французской крови. Особенно Марине понравились грустные печальные глаза, словно просящие о чем-то, и пышные черные кудри, немного испачканные, как ей показалось, в муке.
- Собственно, Лорд Вовантрэ у нас очень хороший эскперт по красным и розовым эликсирам, он Вас проконсультирует, - представил Испанец предполагаемого француза.
Лорд Вовантрэ вытаращил глаза и раза четыре торопливо кивнул головой. Избранная почувствовала на себе его алчный всепожирающий взгляд. Разумеется, она ни капли не была удивлена, поэтому своевременно изогнулась как можно эротичнее.
- Какого вина вы желали бы, мадемуазель? - заикаясь и глотая слоги, с огромным трудом спросил очарованный Вовантрэ.
- Я желала бы вина, достойного меня, по-моему, это довольно очевидно, - снисходительно процедила леди Топорыжка.
- Сию минуту, мадемуазель, - робко поклонился кудрявый Лорд.
Вернулся он с двумя бутылками рубиново-красного и очень сладкого напитка, пришедщегося Избранной по вкусу. Чтобы выразить свое одобрение, Марина игриво и с треском повела плечиком. Треск производила кофта сорок шестого размера, в которую плечико отказывалось отныне помещаться. Лорд Вовантрэ не отрываясь следил за каждым ее движением, ослепленный и покоренный.
- Мадемуазель любит блины? - спросил он, поборов очередную волну нерешительности.
- Мадемуазель любит, когда ей первыми предлагают блины, ха-ха!
Избранной все больше нравился этот изящный мальчик, который легко поместился бы в один из ее карманов. В нем было все, и надлежащая почтительность, и привлекательная странность, и культура общения с женщинами высшего эшелона, и, наконец, рост и телосложение, с головой выдававшие сладострастный темперамент и полный порядок в области гениталий. Чувство, испытанное Мариной, трудно было назвать влюбленностью, это было скорее предвкушение обладания милой и полезной в хозяйстве штучкой-дрючкой. Как можно обворожительнее Избранная протянула Вовантрэ для поцелуя свою маленькую белую ручку. Кудрявый счастливец не выдержал потрясения и еле приподнял ее обеими руками, чтобы подобострастно чмокнуть, - и, покраснев до корней волос, полетел, окрыленный, печь блинчики.
Блинчики были пожарены через пятнадцать минут и уплетены Мариной за две. В течение этих ста двадцати секунд чернокудрый красавец ни на секунду не отводил от нее преданных восхищенных глаз, словно хотел воскликнуть “остановись, мгновенье, ты прекрасно”, но словарный запас его был как назло не так богат. Марина как никто до нее знала, что в подобных делах прямота ценится превыше всего и сразу перешла к сути дела. Кокетливо встряхнув грудью, она с головой бросилась в переговоры:
- А вы знаете, лорд Вовантрэ, что я немного слукавила, когда сказала, что люблю блины?
- Нет, - с придыханием промычал лорд, приподняв бровь.
- А Вы хотите знать, что я имела в виду?
- О да! ДА! - жаркое любовное томление сводило французского юношу с ума, он тяжело дышал, будто пробежал много тысяч километров, чтобы только побеседовать с Мариной о блинах.
- Я котирую куниблингус… - лениво протянула чаровница из рода бобров-оборотней. - Это когда блинчики, а к ним прилагается…
Все худенькое слабенькое тело Вовантрэ тряслось от волнения, кровь у висков бурлила, призывный взгляд красавицы жег его страшным пламенем.
- Да-да-да! Для меня будет счастьем доставить вам это удовольствие, я ждал столько лет той, кого смогу боготворить, и вот вы вошли в эту дверь, и я понял, что вы мой идеал красоты…
- Не только ваш, ха-ха! - перебила его Избранная на самой пронзительной ноте. - Ну да ладно, можете сопровождать меня, и как только возможность подвернется, сможете боготворить меня сколько влезет.
Решительным движением она встала из-за стола, возвышаясь над Лордом Вовантрэ на добрые полторы головы. Последний цапнул из угла нечто в черном кофре и семенящей походкой последовал за Мариной к выходу.
- Доктор Чичкатило, мы сейчас уйдем без вас, - сквозь зубы бросила на ходу Избранная мнимому сэру Генри, который уже трогательно обнимал своего субтильного юного визави за талию (не одной же Марине было устраивать свою личную жизнь!).
- Стойте, любезнейшая, Вы не оплатили счет! - поднялся со своего места сеньор Грегорио.
Марина только гордо распрямила плечи (она знала, что баловать простых смертных столь прекрасным зрелищем надо лишь в особых случаях и придерживалась обычно стильной сутулости) и своим красивым презрительным ртом отчеканила так, что сеньор Грегорио остолбенел от страха и неожиданности:
- Разве Вы не знаете, что звезды никогда не платят? Ха-ха! - и, увлекая за собой Вовантрэ, стремительно прошествовала прочь из таверны.
- А он лорд чего? - вывел сеньора Грегорио из оцепенения преклонных лет посетитель.
- Да какой он лорд! - махнув рукой, ответил Испанец. - Так, жалованье небольшое ему можно было платить, мы его и держали. Такие лорды идут по 5 копеек за пучок. Прозвище у него такое было, Лорд. Может, потому что черный и пушистый, кто его знает.
Глядя куда-то вдаль, он вполголоса задумчиво и как будто зловеще запел:
Песочный город, построенный мной,
давным-давно стал глыбой шкафной,
мой взгляд похож на твой
в нём нет ничего, кроме "жрать"
и "икея" да забытое счастье
Но ни Избранная, ни кудрявый Вовантрэ не слышали больше его пения. Их мысли занимала нереализованная часть куниблингуса. Свита леди Топорыжки едва успела понять, что путешествие продолжается и привал окончен.
- Любезная госпожа, прежде чем расставаться нам надлежит уладить кое-какие формальности. Касаемо компенсации расходов…
Избранная едва не хлопнула себя прилюдно по лбу, сетуя на собственную недогадливость. Хороша бы она была, в самом деле, если бы сейчас отправилась восвояси, не уладив подобных формальностей.
- Выходит за услуги проводников и предоставленное траснпортное средство, а также за управление им… - принялся считать кораль, имевший особый талант во всем, что касалось цифр.
Леди Топорыжка оказалась совершенно неготова к мысли о том, что кому-то что-то должна. В конце концов, быть в ее присутствии уже привилегия. И потом, не отдавать долгов - это же и есть настоящая власть над мужчинами, хотя бы они и были лишь подземными коралями крошечного роста!
- Что? - переспросила Марина. - Какие еще услуги? Моя фрейлина Лаура была поглощена Стиракой, и вы говорите о каких-то счетах за услуги?
- Ваша фрейлина - Лаура, Вы сказали? - пострадала исключительно по причине своей собственной тупости! - строго заметил оставшийся за старшего кораль. - Это такой коллатеральный ущерб, знаете ли. Гарантий Вам никто и не давал!
- А моя одежда? Моя прекрасная шуба, в которой я похожа на пушистый рыжий шарик? - сорвалась на крик Марина. - Вы хоть понимаете, сколько вы мне должны на химчистку? Вы меня чуть не утопили, это еще и моральный ущерб!
- Но чья вина, что Вы столько весите, больше, чем каики способны выдерживать? - нетерпеливо крикнул самый юный кораль.
- Чтоооо? - не поняла Марина. - Я стройна как кипарис! Кости мои тонки и изящны, мне все говорят, какая я худая. Нет, это поистине неслыханно! Это же надо так нагло выманивать деньги и теперь выкручиваться, как какие-то маг-риналы, когда ткнут носом в собственные проколы!
От избытка эмоций Избранная нечаянно пришпорила самку круисера, которой давно нетерпелось пуститься вскачь, что она и сделала. Свита в Апельсине сочла правильным последовать за ней. Местность была пересеченной во всех отношениях, всего логичнее было бы двигаться так, чтобы МКАДные горы оставались позади, ибо не весь же век торчать на периферии.
Подземные корали забыли даже о законах гостеприимства и о своих прямых обязанностях. Марина была чертовски голодна, а эти черствые карлики, начисто лишенные эмпатии, совершенно ничего не догадались предложить. Горизонт, очевидно, тоже был лишен эмпатии: ничего подходящего и сулящего вкусный ужин, похоже, не намечалось. Избранная уже начала думать, кого бы отправить добывать ужин с кустов этого сомнительного города, который мог бы встретить и порадушнее, когда вдали показался сарай-форпост, причем из трубы его призывно струился дым. Курс был без колебаний взят на это крошечное, гордо возвышавшееся посреди пустынных огородов строение.
Приблизившись к сараю, путники смогли, кто с трудом, а кто и почти без запинки прочесть кривую темно-красную надпись на рассохшейся вывеске: “Таверна и винный погребок 'У Испанца'”.
“Мммм, у Испанца! - в предвкушении подумала Избранная. - У такого знойного мужчины не может не быть соблазнительной и просторной кладовки!”
- Мы останавливаемся здесь передохнуть! - вслух заявила она тоном, не допускающим возражений.
- Но у нас как-то с бюджетом не очень, - робко заметила герцогиня Фекалобок.
Марина презрительно закатила глаза.
- Я буду ужинать у Испанца! В мои обязанности не входит следить за тем, что будете есть вы. Это, наконец, смешно. Согласитесь, это было бы как-то маг-ринально с вашей стороны ждать, что ваши счета кто-то будет оплачивать за вас.
- Так я о том же, - подобострастно подхватила герцогиня, - мы вас потом как-нибудь найдем. Вон там, кажется, растет капуста, мы ей и поужинаем. И моим детям кроме капусты тоже ничего не нужно, требуют ее на завтрак, обед и ужин. Как родились на свет, так, собственно, ничем их больше и кормить не приходилось…
Эту, несомненно, полезную для любого родителя тираду Марина так и не дослушала. Решительно повернувшись спиной ко все еще распространявшейся на капустную тематику Фекалобок, она направилась к изрядно покосившимся дверям изысканного и утонченного постоялого двора.
Марина не особенно следила, кто вошел вслед за ней, а кто пошел искать капустного или другого какого-нибудь счастья. Доктор Чичкатило между тем уже нежно пожимал руку молодого человека ельфийской наружности и томным полушепотом говорил ему: “Вы можете называть меня сэром Генри”. Мамулька и ее потомство расположились где-то в уголке и чирикали о чем-то, понятном им одним. Оззи Шапито (он казался немного выше ростом из-за волос, взъерошенных ветром в лихой начес), с порога оглядев заведение, видимо, решил, что оно ему не по карману.
“Прежде мы всегда ужинали в Пущкине, а здесь точно очень любят экономить и наверняка обольют мой новый белый кильт горячим шоколадом или чем-нибудь столь же трудновыводимым… Кхм, я пойду-ка лучше поищу ужина еще где-нибудь”, - весело извинился он, зажав зачем-то нос. Избранная не стала его удерживать.
За барной стойкой распоряжался смуглый джентльмен в шляпе из змеиной кожи и темных очках, несмотря на царивший в таверне мрак: окна были проделаны крошечные и покрылись с обеих сторон многолетней пылью. Джентльмен меланхолично напевал себе под нос следующее:
Мусорный ветер, дым из трубы,
Плач природы, смех сатаны,
а всё от того, что я любил блины и бобра и потом, я же грузчик...
Едва завидев Избранную, он мгновенно умолк и вышел из-за стойки приветствовать ее - правда, не снимая шляпы.
- Я сеньор Грегорио, получил в наследство эту таверну и рад вас видеть. У нас сегодня хамон, чорисо, картофельная тортилья, пата негра, суп а-ля гаспачо, паэлья без морепродуктов… - в несколько восточной манере презентовал он во всех отношениях элегантное меню. Для Марининых ушей слова эти были как музыка, она уже воображала себя на улицах Барселоны в объятиях какого-нибудь милого повара по имени, допустим, Педро или Хуан. Если сэру Икею можно блудить с кем попало, то ей тоже, ха-ха!
Марина заказала по две порции каждого пункта меню. Оказалось, сеньор Грегорио держал сплошь расторопный персонал, и вскоре весь стол перед леди Топорыжкой ломился от еды, за которую она моментально принялась, не будучи склонной медлить в таких вопросах. Белобрысый официант, одетый во все черное, по-видимому, отвечал также за культурную программу: едва освободившись, он извлек из подсобного помещения скрипочку и задорно на ней запиликал, причудливо покачиваясь и пританцовывая. Настроение у Марины поднялось, она чувствовала, как сияет ее лицо в пыльном полумраке, как желудок все наполняется и наполняется едой, становится сладостно-неподъемным. Не хватало лишь какого-нибудь веселящего напитка, чтобы радость была абсолютной.
- Эй, - громко крикнула она на всю таверну, - а в вашей конторе не наливают? Там где-то было написано про винный погребок!
- Где-то была банка чистого спирта, Вас не устроит? - отозвался сеньор Грегорио.
- За кого вы меня принимаете? - презрительно скривилась Топорыжка. - Не знаю, как там принято в вашей провинции, а меня воспитывали по всем канонам элегантности. И представьте себе, никакого чистого спирта я никогда в жизни не пробовала.
- Вообще-то провинция за МКАДными горами, не буду спрашивать, не из-за них ли Вы прибыли, обычно здесь останавливаются либо по пути туда, либо по пути оттуда, ну да клиент всегда прав, - философски заметил сеньор Грегорио и, куда-то обернувшись, громко крикнул: - Лорд!
Негалантными своими предположениями Испанец молниеносно разонравился леди Топоржыке. В конце концов, что он себе позволяет! Какой мелкий скверный шовинизм! И мало ли нестильности и неэлегантности в пределах МКАДных гор? Уж наверное, она, Марина, много кого заткнет за пояс. Однако при слове “Лорд” она резко оживилась: уверенность, что обращаются не к собаке породы лабрадор, а к благородному господину с интересным уровнем дохода, была стопроцентной. На всякий случай Марина извлекла из сине-желтой сумки флакончик чижикового масла и щедро смазала волосы.
Из винного погребка показался некто невысокий, но очень изящный. Все выдавало в нем благородное происхождение и, может быть, даже примесь французской крови. Особенно Марине понравились грустные печальные глаза, словно просящие о чем-то, и пышные черные кудри, немного испачканные, как ей показалось, в муке.
- Собственно, Лорд Вовантрэ у нас очень хороший эскперт по красным и розовым эликсирам, он Вас проконсультирует, - представил Испанец предполагаемого француза.
Лорд Вовантрэ вытаращил глаза и раза четыре торопливо кивнул головой. Избранная почувствовала на себе его алчный всепожирающий взгляд. Разумеется, она ни капли не была удивлена, поэтому своевременно изогнулась как можно эротичнее.
- Какого вина вы желали бы, мадемуазель? - заикаясь и глотая слоги, с огромным трудом спросил очарованный Вовантрэ.
- Я желала бы вина, достойного меня, по-моему, это довольно очевидно, - снисходительно процедила леди Топорыжка.
- Сию минуту, мадемуазель, - робко поклонился кудрявый Лорд.
Вернулся он с двумя бутылками рубиново-красного и очень сладкого напитка, пришедщегося Избранной по вкусу. Чтобы выразить свое одобрение, Марина игриво и с треском повела плечиком. Треск производила кофта сорок шестого размера, в которую плечико отказывалось отныне помещаться. Лорд Вовантрэ не отрываясь следил за каждым ее движением, ослепленный и покоренный.
- Мадемуазель любит блины? - спросил он, поборов очередную волну нерешительности.
- Мадемуазель любит, когда ей первыми предлагают блины, ха-ха!
Избранной все больше нравился этот изящный мальчик, который легко поместился бы в один из ее карманов. В нем было все, и надлежащая почтительность, и привлекательная странность, и культура общения с женщинами высшего эшелона, и, наконец, рост и телосложение, с головой выдававшие сладострастный темперамент и полный порядок в области гениталий. Чувство, испытанное Мариной, трудно было назвать влюбленностью, это было скорее предвкушение обладания милой и полезной в хозяйстве штучкой-дрючкой. Как можно обворожительнее Избранная протянула Вовантрэ для поцелуя свою маленькую белую ручку. Кудрявый счастливец не выдержал потрясения и еле приподнял ее обеими руками, чтобы подобострастно чмокнуть, - и, покраснев до корней волос, полетел, окрыленный, печь блинчики.
Блинчики были пожарены через пятнадцать минут и уплетены Мариной за две. В течение этих ста двадцати секунд чернокудрый красавец ни на секунду не отводил от нее преданных восхищенных глаз, словно хотел воскликнуть “остановись, мгновенье, ты прекрасно”, но словарный запас его был как назло не так богат. Марина как никто до нее знала, что в подобных делах прямота ценится превыше всего и сразу перешла к сути дела. Кокетливо встряхнув грудью, она с головой бросилась в переговоры:
- А вы знаете, лорд Вовантрэ, что я немного слукавила, когда сказала, что люблю блины?
- Нет, - с придыханием промычал лорд, приподняв бровь.
- А Вы хотите знать, что я имела в виду?
- О да! ДА! - жаркое любовное томление сводило французского юношу с ума, он тяжело дышал, будто пробежал много тысяч километров, чтобы только побеседовать с Мариной о блинах.
- Я котирую куниблингус… - лениво протянула чаровница из рода бобров-оборотней. - Это когда блинчики, а к ним прилагается…
Все худенькое слабенькое тело Вовантрэ тряслось от волнения, кровь у висков бурлила, призывный взгляд красавицы жег его страшным пламенем.
- Да-да-да! Для меня будет счастьем доставить вам это удовольствие, я ждал столько лет той, кого смогу боготворить, и вот вы вошли в эту дверь, и я понял, что вы мой идеал красоты…
- Не только ваш, ха-ха! - перебила его Избранная на самой пронзительной ноте. - Ну да ладно, можете сопровождать меня, и как только возможность подвернется, сможете боготворить меня сколько влезет.
Решительным движением она встала из-за стола, возвышаясь над Лордом Вовантрэ на добрые полторы головы. Последний цапнул из угла нечто в черном кофре и семенящей походкой последовал за Мариной к выходу.
- Доктор Чичкатило, мы сейчас уйдем без вас, - сквозь зубы бросила на ходу Избранная мнимому сэру Генри, который уже трогательно обнимал своего субтильного юного визави за талию (не одной же Марине было устраивать свою личную жизнь!).
- Стойте, любезнейшая, Вы не оплатили счет! - поднялся со своего места сеньор Грегорио.
Марина только гордо распрямила плечи (она знала, что баловать простых смертных столь прекрасным зрелищем надо лишь в особых случаях и придерживалась обычно стильной сутулости) и своим красивым презрительным ртом отчеканила так, что сеньор Грегорио остолбенел от страха и неожиданности:
- Разве Вы не знаете, что звезды никогда не платят? Ха-ха! - и, увлекая за собой Вовантрэ, стремительно прошествовала прочь из таверны.
- А он лорд чего? - вывел сеньора Грегорио из оцепенения преклонных лет посетитель.
- Да какой он лорд! - махнув рукой, ответил Испанец. - Так, жалованье небольшое ему можно было платить, мы его и держали. Такие лорды идут по 5 копеек за пучок. Прозвище у него такое было, Лорд. Может, потому что черный и пушистый, кто его знает.
Глядя куда-то вдаль, он вполголоса задумчиво и как будто зловеще запел:
Песочный город, построенный мной,
давным-давно стал глыбой шкафной,
мой взгляд похож на твой
в нём нет ничего, кроме "жрать"
и "икея" да забытое счастье
Но ни Избранная, ни кудрявый Вовантрэ не слышали больше его пения. Их мысли занимала нереализованная часть куниблингуса. Свита леди Топорыжки едва успела понять, что путешествие продолжается и привал окончен.