Суд ЕАЭС о трудовых правах сотрудников ЕЭК
Случилось то, что рано или поздно должно было случиться в правопорядке Евразийского Союза. Проблема защиты трудовых прав сотрудников Евразийской экономической комиссии (далее - ЕЭК) из разряда умозрительных перетекла в число настолько практических, что даже потребовала разъяснений Суда ЕАЭС.
Еще два года назад в одном из своих постов про новый Статут Суда ЕАЭС я писал, что одним из слабых мест правопорядка Евразийского Союза является абсолютная судебная незащищённость трудовых отношений сотрудников ЕЭК и других институтов Союза. Все они обладают статусом международных служащих. В Европейском союзе трудовыми спорами служащих ЕС занимается специальный Трибунал по гражданской службе, рассматривающий порядка 120-130 дел в год. Статут нового Суда не предусматривает юрисдикции Суда по трудовым спорам служащих институтов Союза. Положение о социальных гарантиях, привилегиях и иммунитетах в Евразийском экономическом союзе (Приложение 32 к Договору) содержит странную фразу о том, что трудовые отношения служащих институтов Союза регулируются законодательством государства пребывания с учетом норм этого Положения, что может означать, что на служащих ЕЭК, которая располагается в Москве, распространяются нормы российского права с учетом особенностей, установленных правом Союза.
Право Союза (в данном случае это п. 25 Положения о социальных гарантиях, привилегиях и иммунитетах в Евразийском Экономическом Союзе) предельно категорично. Сотрудники не подлежат юрисдикции судебных или административных органов государства пребывания в отношении действий, совершаемых при непосредственном выполнении ими служебных обязанностей. Исключением из этого правила являются предъявляемые к сотрудникам иски о возмещении ущерба в результате ДТП или причинения телесных повреждений. В соответствии с пунктом 46 Статута Суда ЕАЭС ему отведена скромная роль органа, который может лишь выдавать необязательные консультативные заключения по заявлениям сотрудников и должностных лиц органов Союза по вопросам трудовых отношений (в любом случае это не тянет на преюдициальную юрисдикцию). Можно предположить, что все трудовые споры служащих ЕЭК выведены из-под юрисдикции каких-либо судов.
В ЕЭК в начале года поменялось руководство: сначала на уровне Комиссии, а затем волна перемен пошла вниз. Поэтому не стало сюрпризом появление на свет Решения Совета ЕЭК от 17 марта 2016 года № 10 о проведении внеочередной аттестации сотрудников Комиссии в 2016 году. Очевидно, предчувствуя недоброе, группа сотрудников ЕЭК еще до начала аттестации обратилась в Суд ЕАЭС с просьбой разъяснить принятое Положение о проведении аттестации сотрудников ЕЭК. Их интересовало мнение Суда по вопросам формирования состава аттестационной комиссии, чтобы был исключен какой-либо конфликт интересов. А именно - как должно обеспечиваться объективное обсуждение профессиональных и личностных качеств аттестуемого сотрудника применительно к его служебной деятельности и на какой основе должны оцениваться личные качества аттестуемого, а также критерии их учета при принятии аттестационной комиссией решений.
Суд в своем консультативном Заключении от 3 июня 2016 г. начал рассуждения с констатации того, что «внутреннее право международной организации в части регулирования отношений по вопросам международной гражданской службы направлено на исключение влияния на служащего национального права, вследствие чего обеспечивается независимость соответствующего служащего», молчаливо презюмируя, что разрешение трудовых споров служащих ЕЭК происходит только на основе внутренних процедур и регулируется внутренним правом ЕАЭС.
Исходя из этой посылки, Суд отметил, что рассматриваемое Положение соотносится с рамочными принципами международной гражданской службы, закрепленными в Докладе Комиссии по международной гражданской службе ООН. Отвечая на вопрос о возможном конфликте интересов при проведении аттестации, Суд не нашел ничего предосудительного в документах ЕЭК, заявив порядок формирования аттестационной комиссии, определенный Положением, исключает конфликт интересов. Кроме того, Решением Совета ЕЭК от 9 октября 2014 года № 90 утверждено Положение о Комиссии по этике, к функциям которой отнесены мониторинг отбора кандидатов по результатам конкурсов на замещение вакантных должностей и проведения аттестации, контроль за соблюдением сотрудниками Комиссии профессиональной этики, рассмотрение кадровых вопросов в случае возникновения конфликтных ситуаций.
Общий вывод Суда заключается в следующем. В соответствии с актами права Союза, регулирующими трудовые правоотношения, у сотрудников Комиссии «имеется практическая возможность для урегулирования вероятных трудовых споров, иных конфликтных ситуаций посредством тех правовых инструментов, которые созданы в Комиссии по аналогии с практикой иных международных организаций». Суд ссылается на п. 21 Положения о проведении аттестации, которым сотрудникам ЕЭК предоставлено право на обжалование результатов аттестации в соответствии с законодательством государства пребывания Комиссии, а также право на обращение в комиссию по этике при Совете Комиссии. Опять-таки понимая, что слова «обжаловать в соответствии с законодательством страны пребывания» отнюдь не тождественны словам «обжаловать в уполномоченный суд страны пребывания», Суд концентрирует свое внимание на оценке Комиссии по этике. Исходя из этого, можно предположить, что, по мнению Суда, это единственно доступный для сотрудников ЕЭК механизм разрешения разногласий с работодателем. Суд считает Комиссию по этике «неформальным способом разрешения конфликтов», опуская, правда, то, что решения Комиссии носят рекомендательный характер. Вывод Суда говорит также в пользу ЕЭК: «с учетом правового статуса сотрудников как международных служащих и Комиссии как органа международной организации такие обращения имеют правовую перспективу», а у самой Комиссии по этике Суд находит «существенный правовой потенциал для разрешения конфликтных ситуаций».
Не признавая напрямую, что служащие ЕЭК фактически лишены права на доступ в какие-либо суды, и полагая, что наличия Комиссии по этике более чем достаточно, Суд делает очень интересное замечание, призванное, по видимому, подсластить пилюлю и как-то объяснить лишение сотрудников ЕЭК права на доступ к правосудию. Суд специально обращает внимание на то, что «сформировалась устойчивая практика исключения государственных служащих из-под регулирования трудового права соответствующего государства (кроме вопросов имущественного характера)». При этом Суд ЕАЭС ссылается на опыт ЕСПЧ и Суда ЕС, «признающие особый статус государственных служащих (дипломатический корпус, судебная власть и прочее), направленные на охрану общих интересов государств и исключающие распространение на них норм частного (в том числе национального трудового) права». По мнению Суда, такой же особый статус придается и международным служащим.
Этот абзац Заключения интересен тем, что никак не учитывает современную практику международных организаций, а также международных и национальных судов в отношении трудовых споров с участием госслужащих в целом и сотрудников международных организаций в частности.
Еще в 1954 г. Международный Суд ООН в своем консультативном заключении по делу Effect of Awards признал, что судебные иммунитеты ООН не должны препятствовать эффективному разрешению трудовых споров сотрудников ООН. Заявив это, МС ООН признал правомерным создание Административного трибунала при ООН как разумной альтернативы рассмотрению таких споров в национальных судах. По мнению МС ООН, непредставление судебных или арбитражных средств разрешения трудовых споров служащим ООН было бы несовместимым с целями Устава ООН. Другие международные организации последовали этой логике и признали общий принцип, согласно которому персоналу должно быть обеспечено право на разрешение трудовых споров с международной организацией.
Следует указать на принципиально разные подходы в практике универсальных и региональных классических международных организаций и региональных интеграционных объединений. Различие состоит в том, что первые лишены собственных судов с доступом частных лиц, включая сотрудников этой организации, и поэтому вынуждены искать собственные пути решения трудовых конфликтов. В сегодняшней практике универсальные международные организации при разрешении трудовых споров с сотрудниками организации идут двумя путями: либо признают для этих целей юрисдикцию административных трибуналов ООН или МОТ (своего рода аутсорсинг этой категории дел), либо создают собственные квази-судебные органы. В настоящее время таких административных трибуналов в мире уже более 40. Собственные административные трибуналы были созданы при НАТО, в МВФ, Всемирном Банке, в Совете Европы, в Межамериканском банке развития. В то же время региональные интеграционные объединения, в составе которых присутствует суд с обязательной юрисдикцией и доступом частных лиц, предпочли пойти по пути наделения этих судов компетенцией по рассмотрению жалоб служащих органов интеграционных объединений (Суд ЕС и другие созданные по его подобию региональные суды). К сожалению, Суд ЕАЭС в их число не входит.
Еще более интересным оказывается сегодняшняя практика ЕСПЧ, который право частных лиц на доступ к правосудию, гарантированное Конвенцией, ставит выше любых ограничений, вытекающих из национального права или других международных обязательств государств. Суд ЕАЭС ссылается на решение ЕСПЧ по делу Pellegrin v France, в котором ЕСПЧ исключил из сферы применения Статьи 6 Конвенции трудовые споры между властями и государственными служащими (с 2007 г. заменено решением). Здесь ЕСПЧ признал свою юрисдикцию по таким спорам, заявив, что госслужащие тоже люди и также находятся под защитой Конвенции. Равно как не являются для ЕСПЧ препятствием дипломатические иммунитеты государств при рассмотрении трудовых споров работников посольств (на эти иммунитеты тоже ссылается Суд ЕАЭС). В решении по делу Sabeh El Leil v. France Большая Палата ЕСПЧ признала, что французские суды нарушили ст. 6 Конвенции, отказавшись рассматривать иск бывшего бухгалтера посольства Кувейта в Париже по поводу незаконности его увольнения.
Однако для ЕАЭС самое прямое отношение имеет уже устоявшаяся (и незамеченная судом ЕАЭС) практика ЕСПЧ применительно к трудовым спорам служащих международных организаций. Первым знаковым делом стало решение 1999 г. по делу Waite and Kennedy. В этом деле ЕСПСЧ рассматривал жалобу двух англичан, нанятых британской компанией для работы по договору аренды персонала в Европейском Космическом Агентстве. После прекращения этого договора Заявители безуспешно пытались признать в немецких судах свою работу в Агентстве как работу по прямому найму с ним. ЕСПЧ в своем решении впервые признал иммунитет международных организаций от юрисдикции национальных судов относительным и зависящим от нескольких условий, в том числе и от наличия у заявителей доступной и эквивалентной альтернативы. В итоге ЕСПЧ заявителям отказал, указав, что у них было даже два альтернативных пути решения своих проблем: обращение в британские суды по месту нахождения своего работодателя или в Орган по рассмотрению жалоб сотрудников Агентства (Appeаls Board), который имеет право отменять любые кадровые решения и принимать решения о возмещении сотрудникам понесенного ущерба.
В недавнем решении по делу Marta Andersen vs the United Kingdom ЕСПЧ обобщил свою практику по этому вопросу, еще раз указав, что при передаче своих суверенных полномочий международным организациям государства-участники Конвенции обязаны обеспечить правам, гарантированным по Конвенции, «эквивалентную защиту», и чтобы эти права не оказались очевидным образом ущемлены (решение по делу Bosphorus v. Ireland [GC], no. 45036/98, ECHR 2005-VI (§§ 152-156), а также решение по делу Gasparini v. Italy and Belgium (dec.), no. 10750/03, 12 May 2009, в котором ЕСПЧ рассматривал жалобу на решение административного трибунала при НАТО).
В недавнем решении по делу of Perez v. Germany (dec.) no. 15521/08, 29 January 2015, ЕСПЧ рассматривал жалобу уволенной сотрудницы офиса ООН, расположенного в Германии. Исходя из обязательств государств осуществлять мониторинг на уровне международной организации для того, чтобы защита прав человека на уровне этой организации была эквивалентной системе защиты, существующей в рамках Конвенции, ЕСПЧ признал наличие структурных проблем внутри системы ООН в отношении трудовых споров сотрудников. Заявленную эквивалентность ЕСПЧ однозначно признает за системой разрешения трудовых споров на уровне ЕС, где есть Трибунал по гражданской службе, решения которого можно в порядке апелляции обжаловать в Суд общей юрисдикции.
Следуя этой логике, национальные суды европейских стран стали отказываться принимать во внимание нормы о судебном иммунитете международных организаций при рассмотрении трудовых споров сотрудников этих организаций, если суды не уверены, что на уровне организации есть адекватная защита прав сотрудников. Именно так поступил французский суд, принимая к рассмотрению иск сотрудника ЮНЕСКО, и суд Брюсселя, который в решении по иску сотрудника Западноевропейского Союза отказался признать внутренние процедуры по обеспечению прав сотрудников в этой организации как обеспечивающие справедливое разбирательство в части открытых слушаний и публикации решений.
Если применять эту практику ЕСПЧ к рассматриваемой Судом ЕАЭС проблеме защиты прав сотрудников ЕЭК, то лично у меня не возникает сомнений, что московские суды весьма скоро окажутся перед непростым выбором, получив первый иск от сотрудников ЕЭК. С одной стороны, отказать в иске будет равнозначно отказу следовать уже устоявшейся практике ЕСПЧ. Причем отказывать будут с пониманием того, что при попадании затем жалобы в ЕСПЧ на отказ в доступе к правосудию, ЕСПЧ откажется признать защиту прав сотрудников ЕЭК эквивалентной своему уровню защиты и признает Россию виновной в невыполнении своих обязательств по Конвенции. При этом Россия будет нести ответственность и выплачивать компенсации за нарушения прав не только россиян, работающих в ЕЭК, но и всех сотрудников Комиссии просто исходя из того, что ЕНЭК находится в Москве. С другой стороны, принять такой иск к рассмотрению будет означать отказ признавать судебный иммунитет ЕАЭС в этом вопросе, что для судьи любого уровня будет очень смелым шагом.
Судя по всему, Суд ЕАЭС воспринял запрос сотрудников ЕЭК как некую головную боль - изменить порядок разрешения трудовых споров в ЕЭК он не может (это дело государств-членов Союза), а влезать глубоко в то, что кажется сугубо внутренним делом ЕЭК, и давать этому оценки, судя по всему, не хотелось.
Однако к подготовке этого Заключения можно было подойди и по-другому, если представить что настоящими его адресатами являются именно государства-члены, которые при разработке учредительных договоров Союза посчитали вопрос трудовых отношений сотрудников явно второстепенным. В том, что существующая система защиты прав сотрудников ЕЭК по меньшей степени проблематична и уж точно не соответствует международным стандартам, нет вины самой Комиссии. Таково было решение государств-членов Союза. Тогда задачей Суда стало бы продемонстрировать государствам-членам те риски, которые связаны с существующей системой разрешения трудовых конфликтов на уровне Союза, и сделать это спокойно и убедительно, не обвиняя, а показывая, что сегодняшние международно-правовые реалии в этих вопросах изменились настолько, что принесут государствам членам Союза больше проблем, если все оставить без изменений.
Кроме того, у проблемы прудовых прав сотрудников институтов ЕАЭС есть и другая сторона. Любой проект делают люди, и чем профессиональнее они будут, тем выше шансы на успех проекта. Масштабы и новизна евразийского интеграционного проекта способны привлечь профессионалов высокой пробы, но вот удержать их будет непросто. А делать это надо, чтобы нарастить интеллектуальный капитал евразийской интеграции, без которого проект ожидают серьезные проблемы. В этом отношении предложение сотрудникам ЕЭС социальных и трудовых гарантий на уровне самых высоких мировых стандартов стало бы очень серьёзным стимулом.
Вот обо всем этом, на мой взгляд, и должен был сказать Суд ЕАЭС. Но это было бы совсем другое Заключение.
Еще два года назад в одном из своих постов про новый Статут Суда ЕАЭС я писал, что одним из слабых мест правопорядка Евразийского Союза является абсолютная судебная незащищённость трудовых отношений сотрудников ЕЭК и других институтов Союза. Все они обладают статусом международных служащих. В Европейском союзе трудовыми спорами служащих ЕС занимается специальный Трибунал по гражданской службе, рассматривающий порядка 120-130 дел в год. Статут нового Суда не предусматривает юрисдикции Суда по трудовым спорам служащих институтов Союза. Положение о социальных гарантиях, привилегиях и иммунитетах в Евразийском экономическом союзе (Приложение 32 к Договору) содержит странную фразу о том, что трудовые отношения служащих институтов Союза регулируются законодательством государства пребывания с учетом норм этого Положения, что может означать, что на служащих ЕЭК, которая располагается в Москве, распространяются нормы российского права с учетом особенностей, установленных правом Союза.
Право Союза (в данном случае это п. 25 Положения о социальных гарантиях, привилегиях и иммунитетах в Евразийском Экономическом Союзе) предельно категорично. Сотрудники не подлежат юрисдикции судебных или административных органов государства пребывания в отношении действий, совершаемых при непосредственном выполнении ими служебных обязанностей. Исключением из этого правила являются предъявляемые к сотрудникам иски о возмещении ущерба в результате ДТП или причинения телесных повреждений. В соответствии с пунктом 46 Статута Суда ЕАЭС ему отведена скромная роль органа, который может лишь выдавать необязательные консультативные заключения по заявлениям сотрудников и должностных лиц органов Союза по вопросам трудовых отношений (в любом случае это не тянет на преюдициальную юрисдикцию). Можно предположить, что все трудовые споры служащих ЕЭК выведены из-под юрисдикции каких-либо судов.
В ЕЭК в начале года поменялось руководство: сначала на уровне Комиссии, а затем волна перемен пошла вниз. Поэтому не стало сюрпризом появление на свет Решения Совета ЕЭК от 17 марта 2016 года № 10 о проведении внеочередной аттестации сотрудников Комиссии в 2016 году. Очевидно, предчувствуя недоброе, группа сотрудников ЕЭК еще до начала аттестации обратилась в Суд ЕАЭС с просьбой разъяснить принятое Положение о проведении аттестации сотрудников ЕЭК. Их интересовало мнение Суда по вопросам формирования состава аттестационной комиссии, чтобы был исключен какой-либо конфликт интересов. А именно - как должно обеспечиваться объективное обсуждение профессиональных и личностных качеств аттестуемого сотрудника применительно к его служебной деятельности и на какой основе должны оцениваться личные качества аттестуемого, а также критерии их учета при принятии аттестационной комиссией решений.
Суд в своем консультативном Заключении от 3 июня 2016 г. начал рассуждения с констатации того, что «внутреннее право международной организации в части регулирования отношений по вопросам международной гражданской службы направлено на исключение влияния на служащего национального права, вследствие чего обеспечивается независимость соответствующего служащего», молчаливо презюмируя, что разрешение трудовых споров служащих ЕЭК происходит только на основе внутренних процедур и регулируется внутренним правом ЕАЭС.
Исходя из этой посылки, Суд отметил, что рассматриваемое Положение соотносится с рамочными принципами международной гражданской службы, закрепленными в Докладе Комиссии по международной гражданской службе ООН. Отвечая на вопрос о возможном конфликте интересов при проведении аттестации, Суд не нашел ничего предосудительного в документах ЕЭК, заявив порядок формирования аттестационной комиссии, определенный Положением, исключает конфликт интересов. Кроме того, Решением Совета ЕЭК от 9 октября 2014 года № 90 утверждено Положение о Комиссии по этике, к функциям которой отнесены мониторинг отбора кандидатов по результатам конкурсов на замещение вакантных должностей и проведения аттестации, контроль за соблюдением сотрудниками Комиссии профессиональной этики, рассмотрение кадровых вопросов в случае возникновения конфликтных ситуаций.
Общий вывод Суда заключается в следующем. В соответствии с актами права Союза, регулирующими трудовые правоотношения, у сотрудников Комиссии «имеется практическая возможность для урегулирования вероятных трудовых споров, иных конфликтных ситуаций посредством тех правовых инструментов, которые созданы в Комиссии по аналогии с практикой иных международных организаций». Суд ссылается на п. 21 Положения о проведении аттестации, которым сотрудникам ЕЭК предоставлено право на обжалование результатов аттестации в соответствии с законодательством государства пребывания Комиссии, а также право на обращение в комиссию по этике при Совете Комиссии. Опять-таки понимая, что слова «обжаловать в соответствии с законодательством страны пребывания» отнюдь не тождественны словам «обжаловать в уполномоченный суд страны пребывания», Суд концентрирует свое внимание на оценке Комиссии по этике. Исходя из этого, можно предположить, что, по мнению Суда, это единственно доступный для сотрудников ЕЭК механизм разрешения разногласий с работодателем. Суд считает Комиссию по этике «неформальным способом разрешения конфликтов», опуская, правда, то, что решения Комиссии носят рекомендательный характер. Вывод Суда говорит также в пользу ЕЭК: «с учетом правового статуса сотрудников как международных служащих и Комиссии как органа международной организации такие обращения имеют правовую перспективу», а у самой Комиссии по этике Суд находит «существенный правовой потенциал для разрешения конфликтных ситуаций».
Не признавая напрямую, что служащие ЕЭК фактически лишены права на доступ в какие-либо суды, и полагая, что наличия Комиссии по этике более чем достаточно, Суд делает очень интересное замечание, призванное, по видимому, подсластить пилюлю и как-то объяснить лишение сотрудников ЕЭК права на доступ к правосудию. Суд специально обращает внимание на то, что «сформировалась устойчивая практика исключения государственных служащих из-под регулирования трудового права соответствующего государства (кроме вопросов имущественного характера)». При этом Суд ЕАЭС ссылается на опыт ЕСПЧ и Суда ЕС, «признающие особый статус государственных служащих (дипломатический корпус, судебная власть и прочее), направленные на охрану общих интересов государств и исключающие распространение на них норм частного (в том числе национального трудового) права». По мнению Суда, такой же особый статус придается и международным служащим.
Этот абзац Заключения интересен тем, что никак не учитывает современную практику международных организаций, а также международных и национальных судов в отношении трудовых споров с участием госслужащих в целом и сотрудников международных организаций в частности.
Еще в 1954 г. Международный Суд ООН в своем консультативном заключении по делу Effect of Awards признал, что судебные иммунитеты ООН не должны препятствовать эффективному разрешению трудовых споров сотрудников ООН. Заявив это, МС ООН признал правомерным создание Административного трибунала при ООН как разумной альтернативы рассмотрению таких споров в национальных судах. По мнению МС ООН, непредставление судебных или арбитражных средств разрешения трудовых споров служащим ООН было бы несовместимым с целями Устава ООН. Другие международные организации последовали этой логике и признали общий принцип, согласно которому персоналу должно быть обеспечено право на разрешение трудовых споров с международной организацией.
Следует указать на принципиально разные подходы в практике универсальных и региональных классических международных организаций и региональных интеграционных объединений. Различие состоит в том, что первые лишены собственных судов с доступом частных лиц, включая сотрудников этой организации, и поэтому вынуждены искать собственные пути решения трудовых конфликтов. В сегодняшней практике универсальные международные организации при разрешении трудовых споров с сотрудниками организации идут двумя путями: либо признают для этих целей юрисдикцию административных трибуналов ООН или МОТ (своего рода аутсорсинг этой категории дел), либо создают собственные квази-судебные органы. В настоящее время таких административных трибуналов в мире уже более 40. Собственные административные трибуналы были созданы при НАТО, в МВФ, Всемирном Банке, в Совете Европы, в Межамериканском банке развития. В то же время региональные интеграционные объединения, в составе которых присутствует суд с обязательной юрисдикцией и доступом частных лиц, предпочли пойти по пути наделения этих судов компетенцией по рассмотрению жалоб служащих органов интеграционных объединений (Суд ЕС и другие созданные по его подобию региональные суды). К сожалению, Суд ЕАЭС в их число не входит.
Еще более интересным оказывается сегодняшняя практика ЕСПЧ, который право частных лиц на доступ к правосудию, гарантированное Конвенцией, ставит выше любых ограничений, вытекающих из национального права или других международных обязательств государств. Суд ЕАЭС ссылается на решение ЕСПЧ по делу Pellegrin v France, в котором ЕСПЧ исключил из сферы применения Статьи 6 Конвенции трудовые споры между властями и государственными служащими (с 2007 г. заменено решением). Здесь ЕСПЧ признал свою юрисдикцию по таким спорам, заявив, что госслужащие тоже люди и также находятся под защитой Конвенции. Равно как не являются для ЕСПЧ препятствием дипломатические иммунитеты государств при рассмотрении трудовых споров работников посольств (на эти иммунитеты тоже ссылается Суд ЕАЭС). В решении по делу Sabeh El Leil v. France Большая Палата ЕСПЧ признала, что французские суды нарушили ст. 6 Конвенции, отказавшись рассматривать иск бывшего бухгалтера посольства Кувейта в Париже по поводу незаконности его увольнения.
Однако для ЕАЭС самое прямое отношение имеет уже устоявшаяся (и незамеченная судом ЕАЭС) практика ЕСПЧ применительно к трудовым спорам служащих международных организаций. Первым знаковым делом стало решение 1999 г. по делу Waite and Kennedy. В этом деле ЕСПСЧ рассматривал жалобу двух англичан, нанятых британской компанией для работы по договору аренды персонала в Европейском Космическом Агентстве. После прекращения этого договора Заявители безуспешно пытались признать в немецких судах свою работу в Агентстве как работу по прямому найму с ним. ЕСПЧ в своем решении впервые признал иммунитет международных организаций от юрисдикции национальных судов относительным и зависящим от нескольких условий, в том числе и от наличия у заявителей доступной и эквивалентной альтернативы. В итоге ЕСПЧ заявителям отказал, указав, что у них было даже два альтернативных пути решения своих проблем: обращение в британские суды по месту нахождения своего работодателя или в Орган по рассмотрению жалоб сотрудников Агентства (Appeаls Board), который имеет право отменять любые кадровые решения и принимать решения о возмещении сотрудникам понесенного ущерба.
В недавнем решении по делу Marta Andersen vs the United Kingdom ЕСПЧ обобщил свою практику по этому вопросу, еще раз указав, что при передаче своих суверенных полномочий международным организациям государства-участники Конвенции обязаны обеспечить правам, гарантированным по Конвенции, «эквивалентную защиту», и чтобы эти права не оказались очевидным образом ущемлены (решение по делу Bosphorus v. Ireland [GC], no. 45036/98, ECHR 2005-VI (§§ 152-156), а также решение по делу Gasparini v. Italy and Belgium (dec.), no. 10750/03, 12 May 2009, в котором ЕСПЧ рассматривал жалобу на решение административного трибунала при НАТО).
В недавнем решении по делу of Perez v. Germany (dec.) no. 15521/08, 29 January 2015, ЕСПЧ рассматривал жалобу уволенной сотрудницы офиса ООН, расположенного в Германии. Исходя из обязательств государств осуществлять мониторинг на уровне международной организации для того, чтобы защита прав человека на уровне этой организации была эквивалентной системе защиты, существующей в рамках Конвенции, ЕСПЧ признал наличие структурных проблем внутри системы ООН в отношении трудовых споров сотрудников. Заявленную эквивалентность ЕСПЧ однозначно признает за системой разрешения трудовых споров на уровне ЕС, где есть Трибунал по гражданской службе, решения которого можно в порядке апелляции обжаловать в Суд общей юрисдикции.
Следуя этой логике, национальные суды европейских стран стали отказываться принимать во внимание нормы о судебном иммунитете международных организаций при рассмотрении трудовых споров сотрудников этих организаций, если суды не уверены, что на уровне организации есть адекватная защита прав сотрудников. Именно так поступил французский суд, принимая к рассмотрению иск сотрудника ЮНЕСКО, и суд Брюсселя, который в решении по иску сотрудника Западноевропейского Союза отказался признать внутренние процедуры по обеспечению прав сотрудников в этой организации как обеспечивающие справедливое разбирательство в части открытых слушаний и публикации решений.
Если применять эту практику ЕСПЧ к рассматриваемой Судом ЕАЭС проблеме защиты прав сотрудников ЕЭК, то лично у меня не возникает сомнений, что московские суды весьма скоро окажутся перед непростым выбором, получив первый иск от сотрудников ЕЭК. С одной стороны, отказать в иске будет равнозначно отказу следовать уже устоявшейся практике ЕСПЧ. Причем отказывать будут с пониманием того, что при попадании затем жалобы в ЕСПЧ на отказ в доступе к правосудию, ЕСПЧ откажется признать защиту прав сотрудников ЕЭК эквивалентной своему уровню защиты и признает Россию виновной в невыполнении своих обязательств по Конвенции. При этом Россия будет нести ответственность и выплачивать компенсации за нарушения прав не только россиян, работающих в ЕЭК, но и всех сотрудников Комиссии просто исходя из того, что ЕНЭК находится в Москве. С другой стороны, принять такой иск к рассмотрению будет означать отказ признавать судебный иммунитет ЕАЭС в этом вопросе, что для судьи любого уровня будет очень смелым шагом.
Судя по всему, Суд ЕАЭС воспринял запрос сотрудников ЕЭК как некую головную боль - изменить порядок разрешения трудовых споров в ЕЭК он не может (это дело государств-членов Союза), а влезать глубоко в то, что кажется сугубо внутренним делом ЕЭК, и давать этому оценки, судя по всему, не хотелось.
Однако к подготовке этого Заключения можно было подойди и по-другому, если представить что настоящими его адресатами являются именно государства-члены, которые при разработке учредительных договоров Союза посчитали вопрос трудовых отношений сотрудников явно второстепенным. В том, что существующая система защиты прав сотрудников ЕЭК по меньшей степени проблематична и уж точно не соответствует международным стандартам, нет вины самой Комиссии. Таково было решение государств-членов Союза. Тогда задачей Суда стало бы продемонстрировать государствам-членам те риски, которые связаны с существующей системой разрешения трудовых конфликтов на уровне Союза, и сделать это спокойно и убедительно, не обвиняя, а показывая, что сегодняшние международно-правовые реалии в этих вопросах изменились настолько, что принесут государствам членам Союза больше проблем, если все оставить без изменений.
Кроме того, у проблемы прудовых прав сотрудников институтов ЕАЭС есть и другая сторона. Любой проект делают люди, и чем профессиональнее они будут, тем выше шансы на успех проекта. Масштабы и новизна евразийского интеграционного проекта способны привлечь профессионалов высокой пробы, но вот удержать их будет непросто. А делать это надо, чтобы нарастить интеллектуальный капитал евразийской интеграции, без которого проект ожидают серьезные проблемы. В этом отношении предложение сотрудникам ЕЭС социальных и трудовых гарантий на уровне самых высоких мировых стандартов стало бы очень серьёзным стимулом.
Вот обо всем этом, на мой взгляд, и должен был сказать Суд ЕАЭС. Но это было бы совсем другое Заключение.