Параллель.
«У морфиниста есть одно счастье, которое у него никто не может отнять, - способность проводить жизнь в полном одиночестве. А одиночество - это важные, значительные мысли, это созерцание, спокойствие, мудрость…
Ночь течёт, черна и молчалива. Где-то оголённый лес, за ним речка, холод, осень. Далеко, далеко взъерошенная буйная Москва. Мне ни до чего нет дела, мне ничего не нужно, и меня никуда не тянет.
Гори, огонь в моей лампе, гори тихо, я хочу отдыхать после московских приключений, я хочу их забыть.
И забыл.»
Михаил Афанасьевич Булгаков «Морфий»
В описаниях истории болезни доктора Полякова из булгаковского «Морфия» есть строки о примечательном эффекте одноимённых инъекций на самочувствие несчастного. Примечательно в них то, что только под дозой он становится самим собой, обретает покой и перестаёт отвлекаться на множество отвлекающих и чудовищно раздражающих его обстоятельств. Сравните с рассказом про гашиш Теофиля Готье. Туда члены закрытого клуба шашистов ныряют в поисках странного, необычного, фантасмагорические видений и райских гурий. Морфий же для Полякова становится единственной возможной дверью к покою, к обычной жизни до появления зависимости. И это, на самом деле, очень симптоматичная деталь, которая описывает ход мыслей и способ существования современного российского обывателя. Каждый думающий и, прежде всего, тонко и болезненно чувствующий житель России подыскивает себе свой морфий, чтобы перестать так болезненно реагировать на происходящее в мире, на происходящее с его страной. Да, это слабость, но наркоманы - это всегда слабые люди. Да, это походит на попытки прятать голову от солнечного света под одеялом, но стоит ли обвинять в этом человека, ежели сам солнечный свет стал внезапно кровавых оттенков?
Парадоксальным образом многие в роли информационного морфия до последнего использовали злосчастные ток-шоу, отрыжку министерства пропаганды, ещё больше растравливающие душу, не дарующие забвения, а напротив, лишающие покоя. Но эта микстура приедается даже самым упёртым и твердолобым.
И тогда внезапно, словно по централизованной указке, дилеры принялись разводить, разбодяживать свою отраву передачами о здоровье, вечно-радостными конкурсами песен, танцев, тех же танцев, но на льду, ибо лёд внезапно стал главной государственной религией россиян, по крайней мере, российских женщин. Проблема лишь в том, что своего "морфия" ищут и знаменитости пост-ковидной эпохи, как бы это ни претенциозно сейчас зазвучало. Но 2020-ые, действительно, стали временем эпох. Официальные знаменитости, а не акселераты последних двух лет тоже стали искать тишины и забвения...
И мне хочется спросить даже большего. То, что многие думающие люди бегут, ищут забвения от предоставленной нам недавно действительности, - далеко не новость. Но вот не ищем ли ещё с давних пор забвения и глубокого покоя, как страна в целом? Не ради ли летаргического дурмана нам так настойчиво в качестве ответов на все вопросы суют историю России, причём зачастую вымышленную? И вот эта лубочная редактированная история, скрепная, домостроевская приобретает характер продукта, на который нас стараются "подсадить", сделать зависимыми от химерической вымышленной сущности. Попытка эта, конечно же, обречена на провал, потому что в качестве культурного продукта предлагаемое "глубинному народу" является бесталанной и неискренней эклектикой. А в терминах тягостных и печальных зависимостей современного человека историческое суесловие слишком тяжеловесно, нудно и не может увлечь молодое поколение, в нём нет виртуальности, нет парения фантазии - только нелепые ограничения. И напоследок очень важная ремарка, которую я постараюсь развить чуть позже.
В романе Салтыкова-Щедрина «Господа Головлёвы» есть глава, описывающая умственное помрачение Порфирия Головлёва. В этой главе он полностью отрешается от окружающей его действительности и сосредотачивается на своих фантазиях на тему бесконечного и неостановимого стяжательства, сутяжничества и крохоборства. Периодически его навещают призраки прошлого, с которыми он тоже ведёт нудные диспуты на единственную волнующую его тему. Так вот и современное российское помешательство на тему истории и традиционной морали напоминает навязчивые, циклические бредни Иудушки Головлёва.
***
Один из самых верных и самых главных образов, с которыми у меня ассоциируется нынешняя российская власть и, надеюсь, после моих объяснений будет ассоциироваться и у вас, как в целом, так и на персональном уровне с рядом верховных деятелей - это ключевой персонаж романа «Господа Головлёвы» Порфирий Головлёв. Однако большинство родственников и прочих людей, живших с ним под одной крышей, называло его "кровопивушкой" или "Иудушкой Головлёвым". Дальше я хочу вам показать насколько сильно этот запоминающийся образ проступает сквозь всю жизнь, тайную и явную, российского руководства. Перед переходом к, собственно, доказательству необходимо предуведомление о том, что ошибкой будет категорически отрицательное отношение к образу Иудушки у нас, как у читателей, ежели сам автор такого не задумывал и так не относился к своему детищу. Ровно так же Гончаров впоследствии полюбил своего Обломова, несмотря на присущие ему недостатки. Грибоедов исподволь и как-то нехотя в итоге признал очарование тех московских гостиных, с которыми боролся Чацкий.
Кажется, что в Порфирии Владимировиче гораздо больше от "душки", чем от "Иуды", но если задуматься, то по ходу своего существования он всё-таки совершает ряд предательств, как своей матери, когда она вынуждена убраться из своего основного дома к внучкам в деревню, так и бросает обоих своих сыновей на произвол судьбы, оставляя их без необходимых им денежных средств. В итоге, один кончает жизнь самоубийством, другой погибает арестованным, в поездке к местам не столь отдалённым. Да что далеко ходить, даже своего третьего незаконнорождённого сына он побыстрее высылает из Головлёва - так, чтобы следы его затерялись в столице. Но предательства его были сглаженными, подретушированными и как бы неокончательными. В нём не было каиновой гордости совершённым. С той же матушкой он охотно потом мирится. Но из всех героев она-то как раз ближе всех была к нему по характеру.
Ключевая черта характера, которая роднит Иудушку и семейство Головлёвых с российской властью - это страсть безудержному, бесконечному накоплению собственности, денег, земель, деревень, средств передвижения, крепостных, да даже просто еды, которая становится настоящей idee fixe, абсолютной вещью в себе, которая не вызывает никакой рефлексии и оценки со стороны самих носителей этой мании. В итоге это маниакальное накопление богатств, которые не смогут быть потрачены в течение обычной человеческой жизни, ироничным образом приводит к порче самих богатств, их заплесневению, да так, что порча в итоге перекидывается на владельцев, вызывая омертвение души.
Салтыков-Щедрин решил довольно сложную задачу, постепенно подводя нас к мысли о зле, на самом деле, куда как большем, сидящем внутри Порфирия Владимировича, зле через него явленном миру в своей наиболее яркой и контрастной форме, но не в лоб, не напрямую, а через ряд штришков, по отдельности-то безобидных деталей. Наоборот, Салтыков-Щедрин скрывает подлинную сущность Иудушки, проговариваясь о ней только через второстепенных персонажей повествования. И я бы не настаивал на этой своей гипотезе, если бы неожиданно не встретил упоминание в совсем другом сочинении. Только послушайте:
«Антихрист и есть контрноосферный монстр общественно-злого в социуме и истории. Его направленность на обладание всем миром специфично отражена Салтыковым-Щедриным (писателя, чрезвычайно чуткого к историческому присутствию Антихриста, как показал Д. Андреев). Его Иудушка, темный гений стяжания, в экстатических видениях вселенской власти (весь мир - его имение) чувствует, как у него за спиной вырастают крылья. «Совиные крыла» Победоносцева, простертые над Россией, - этот блоковский образ из того же ряда.»
К. Г. Исупов «Русский Антихрист: сбывающаяся антиутопия»
***
«И мастер умертвий Порфиша чувствует себя на этом погосте хозяином. Он не просто мерзок. Он именно что богомерзок - ласковый душегуб с интонациями князя Мышкина. Антихрист опасен своим удивительным сходством с Христом. Иудушка Миронова страшен в первую очередь своим пародийным сходством с самым светлым героем русской литературы. Смирение без способности к прощению, самоограничение без способности к самопожертвованию, боязнь греха без способности к любви - это недохристианство хуже безбожия. В нем не отрицание, но извращение истины. И оно - точно от лукавого.»
Журнал Эксперт о постановке Господ Головлёвых В МХАТе А.П. Чехова
Пусть это и контрастирует с высказанным ранее, но на протяжении всего романа, за исключением только самого детства, Иудушка предстаёт перед нами исключительно религиозным человеком. Другое дело, что религиозность его носит довольно-таки демонстративно-неразборчивый характер. Вера становится для него ещё одним источником оправданий, манипуляций и даже самообмана. Язык веры он казуистическим образом превращает в язык торга с высшими силами, которые умудряется забалтывать практически на протяжении всего сюжета.
«Порфиша беспрестанно снимал картуз и крестился: то на церковь, белевшуюся вдали, то на часовню, то на деревянный столб, к которому была прикреплена кружка для подаяний.»
Как можно в этом не узнать показной, фальшивой религиозности первых лиц России! Веры не от истинности учения, не потому что по-иному нельзя жить, а на всякий случай, чтобы подстраховаться, чтобы не выбиваться, чтобы ходить к тому что духовнику, что и Прекрасноликая Власть. Это не неколебимая единственно возможная вера, а одна из многочисленных форм суеверия с их стороны. Не мне на это сетовать, но поставленное на поток строительство церквей в каждом квартале Москвы - не свидетельство духовности, как не является им махина в Кубинке. Многие жалуются на то, главный храм министерства обороны является уже не христианским храмом, но капищем некоего нового синтетического культа, созданного по мотивам христианства, но напоминающим его лишь внешне. Это культ власти, силы, беспрекословного подчинения не десяти заповедям, но Верховному Главнокомандующему. В центре этого культа уже не символ креста, а триумвират серпа, молота и креста, как предвосхитил Сорокин, а то и автомат Калашникова осеняет его чело на манер тернового венца.
Странным образом, размышляя по-видимому, в ключе выгодном тогдашней власти, тогдашней тайной полиции, Иудушка произносит мысли современного российского чиновника, представителя АПешки или того, кто любезно пытается их мысли озвучивать, гадать о них на кофейной гуще. Делать что-то безобидное, помаленьку подтаскивать у народа - это пожалуйста. Но вот, если будете шиковать напоказ или озвучивать не по рангу вольные мысли, то легко лишитесь всего или присядете на манер обычного смертного.
«Вот чайку попить, закусить что-нибудь легонькое… это нам дозволено! Потому Бог нам тело и прочие части дал… Этого и правительство нам не воспрещает: кушать кушайте, а язык за зубами держите!»
Даже за последние полгода примеров такой изворотливой "иудушкиной" морали нам было явлено масса, начиная с "Голой вечеринки" им. Насти Ивлеевой и заканчивая арестом одиозного любителей гламурных вечеринок Тимура Иванова. А уж сколько этих безымянных жертв режима, прокрученных сквозь жернова "правосудия" лишь за то, что они озвучили мысли, находящиеся на уме буквально у всех...
***
«Порфирий Владимирыч трусит и что в этой пустоутробной и изолгавшейся натуре трусость очень близко граничит с ненавистью. Сверх того, она отлично знала, что Порфирий Владимирыч не способен не только на привязанность, но даже и на простое жаленье.»
- Не всему из сказанного про Порфирия Владимировича видны явные параллели с Россией нынешней и её многогрешными властолюбцами, впустую растрачивающими богатства страны, причём не только её недр, но и богатства людские - интеллектуальные богатства нашего талантливейшего населения и какие-никакие, но и предпринимательские таланты отечественных бизнесменов. Но чрезвычайно верно характер нынешней российской идеологии, словно олицетворения пустого множества, назван "пустоутробным и изолгавшимся". Все настолько понятно и неоспоримо, что даже и объяснять что-то кажется уже бессмысленным. Цели есть у отдельных обитателей России, очень сомнительные и размытые, деформированные ценности присущи всему населению, оболваненному "пустоутробной и изолгавшейся" пропагандой. Но уж поистине пусто в головах у кормчих, некогда богатой и плодородной державы. Верхушка не генерирует никаких новых смыслов, никаких сильных, притягательных образов. Это абсолютно-гулкая пустота и отсутствие содержательности. Если и генерируются попытки быть оригинальным и популярным у молодёжи, то это всё насквозь вторично и абсолютно беспомощно, наподобие Мизулиной-младшей, травящей единственного достойного школьника или студента, среди улюлюкающего зала дебилов и вырожденцев. Эта "пустоутробность" и враньё - фирменные черты и российского "импортозамещения" - виртуальной формы протекционистской политики, бегущей впереди паровоза ещё не созданных отраслей промышленности и предлагающих солнцеликой Власти перелицованные китайские марки с Алиэкспресса.
Глупость и, соответственно, трусость двоечника, робеющего плохой оценки и нагоняя от родителей за плохие отметки и карманные деньги, которые он прогулял за один день, приводят к феномену шакальей ненависти, которую говорящие головы российской Власти щедро рассыпают на внимающее в изумлении население...
«Улитушке думалось, что она спит и в сонном видении сам сатана предстал перед нею и разглагольствует.»
- И чем дольше живёт человек, особенно такой, как Иудушка, чем дольше погрязает и коснеет в своём грехе и своих странностях, тем меньше в нём собственно остаётся человеческого и тем больше проступает механического (для рядовых людей) или даже сатанинского, если говорить о личностях большего масштаба. Помнится, в одном интервью Людмила Нарусова вспоминала слова Собчака, которые он адресовывал Прекрасноликой Власти, чтобы та не бронзовела. Это как раз то самое и есть, то есть просьба сохранить в себе побольше человеческого. Иудушка, очевидно, с этой просьбой не справился. В нём вообще, остаётся мало даже просто живого.
Несмотря на всю оригинальность образа "разглагольствующего сатаны", Салтыков-Щедрин довольно последовательно и логично конструирует его. Ведь все мы не раз слышали о дьяволе, как о мастере обмана, собственно, первородный грех человечества связан именно с его обманом, причём обманом двойным, ибо он принял тогда вид совершенно иного существа. Поэтому вполне естественно было на современный лад представить дьявола мастером софизмов, судебных дрязг, любителем цепляться к словам, выстраивая их в логические цепочки, ведущие к целям, совершенно противоположным тем, которых изначально жаждало человечество в своих благих начинаниях.
Далее, одно из прозвищ сатаны "князь мира сего", и именно стать таковым - заветная цель Иудушки, постепенно собирать все деревеньки, луга, леса, вокруг Головлёва под своим началом.
Но чем является нынешняя эпоха, эпоха интернета, социальных сетей и вирусного контента, с одной стороны, и пытающегося играть на этом поле правительства - с другой? Это странная действительность, в которой озвученные намерения, принятые законы, да даже слухи или, как это сейчас модно говорить, "посылаемые сигналы", становятся реальностью, даже не воплощаясь во что-то вещественного. Да и требуется ли овеществление, когда основным императивом становится "не выходить из комнаты и не совершать ошибки". В этом случае все формы власти приобретают какой-то иудушкин характер постоянного, нудного, гугнивого разглагольствования - переливания из пустого в порожнего, заседания, намерений и постоянных выступлений на камеру. Парадоксальным образом даже само зло, отборное и несомненное при этом несколько разжижается, разводняется, становится каким-то беззубым, безвольным, шамкающим, с разумом, помутившимся от прожитых лет.
Если образ "разглагольствующего дьявола" справедлив для разного рода парламентских, законотворческих организаций, то в ещё большей степени это будет верным для работников телепропаганды. Вот уж истинно черти на подсосе у верховного Сатаны! И, главное, какова их выносливость, безумная говорливая производительность с эфирами по десять, а то и более часов в сутки! Не зря, ой не зря к месту и не к месту вспоминают цитату Синявского о том, что эстетичность рождает этику, а уродливое, похабное, гнусное не может быть моральным! Достаточно посмотреть на инсценировки истерик Соловьёва, поразиться худшим формам постыдной провинциальности духа, пролезшей каким-то образом в сильные мира сего в исполнении Симоньян, или содрогнуться перед образом робото-подобного, окостеневшего Киселёва и его минуткам ненависти, которые они безуспешно пытаются выдавать за новости.
***
Порфирий Владимирович при всей своей ушлости и дотошности боялся проклятий своей матушки. У меня есть две версии того, что может это значить, и что вкладывал в эту черту характера Салтыков-Щедрин. И обе версии довольно верно описывают причуды первых лиц нашей многострадальной страны.
Первое, это крайняя степень мелкого суеверия Иудушки, идущего не от глубокой веры, а напротив, от потери верных ориентиров, от неуверенности, от слабости интеллекта и мелкой трусости души. Первая ассоциация, которая просится на язык, это страх то ли национального лидера, то ли Шойгу перед шаманом Габышевым.
Второе объяснение - органический консерватизм Иудушки, боязнь перемен, боязнь новых лиц, тот самый ключевой принцип, который и он, вероятно, исповедовал в отношении собственных слуг: «Лояльность важнее компетентности»,- вспомните сон Порфирия Владимировича, где старый-старый слуга, служивший ещё при его деде, проводит его экскурсией по имению.
Иудушка боится любых перемен: смены слуг, рождения детей, утраты расположения матушки - самого близкого человека ему по духу. Проклятие будет слишком выбиваться из нормального хода вещей.
Но проклятие - слишком сильный момент мира мистического, и в общем, маловероятный между столь родственными душами. В конце концов, Порфирий Владимирович был всего лишь логичным развитием идей своей матери. И если не логически, то инстинктивно, она понимает свою вину в появлении такого характера.
«Действительно, он очень боялся маменькинова проклятия, но представлял его себе совершенно иначе. В праздном его уме на этот случай целая обстановка сложилась: образа, зажженные свечи, маменька стоит среди комнаты, страшная, с почерневшим лицом… и проклинает! Потом: гром, свечи потухли, завеса разодралась, тьма покрыла землю, а вверху, среди туч, виднеется разгневанный лик Иеговы, освещенный молниями.»
Из последних новостей, обнародованных журналистами-расследователями эта цитата вызывает ассоциацию с безумным сектантским кружком, участники которого встречаются то ли в Дивеево, то ли в Сарове под предводительством Кириенко.
Я однако же не сразу сообразил, что мне так сильно напоминает эта едва ли не религиозная боязнь проклятия со стороны матери. У Владимира Соловьёва в «Повести об Антихристе» грядущий сверхчеловек, который захватывает власть в мире, инстинктивно опасается в открытую присягнуть в верности Христу. Хотя ничего бы с ним при его способности к лицемерию и не произошло бы. И ровно также нервно и со страхом Антихрист реагирует на анафему со стороны Папы Римского в повести Соловьёва.
***
Впечатляющая бухгалтерия отношений, уходящая корнями в прошлое - в этом весь Иудушка. Тут и мелкая мстительность, и злопамятность и попытка проживать свою жизнь наполовину в прошлом. И эта черта, кстати, очень перекликается с его скаредностью. Отчаянно хочется именно в этом отношении сравнивать его с Верховной Властью. И по своей сути сравнение будет верным. Но как игнорировать тот факт, что некогда та поздравляла с юбилеем Марину Салье. То есть типологически Солнцеликая Власть к Иудушке очень близка, но натура её несколько сложнее...
Но давайте при этом не забывать: главный капитал Верховной Власти, которой она, очевидно, так дорожит - это верность сподвижников. Казнить за расточительность и казнокрадство она своих близких не станет. Разве что будет раз за разом сетовать на их недалёкость и отстранять от кормушки.
Верховную Власть последних сроков мучит ностальгия, она мелодраматична. Иудушка проще и последовательнее. Это цельный, сильный образ, с сильной страстью. Заманчиво представить их полностью идентичными, но это будет неправдой...
«Припоминал все столкновения и пререкания, какие случались у него с людьми не только в недавнее время, но и в самой отдаленной молодости, и разрабатывал их с таким расчетом, что всегда из всякого столкновения выходил победителем. Он мстил мысленно своим бывшим сослуживцам по департаменту, которые опередили его по службе и растравили его самолюбие настолько, что заставили отказаться от служебной карьеры; мстил однокашникам по школе, которые некогда пользовались своею физической силой, чтоб дразнить и притеснять его; мстил соседям по имению, которые давали отпор его притязаниям и отстаивали свои права; мстил слугам, которые когда-нибудь сказали ему грубое слово или просто не оказали достаточной почтительности; мстил маменьке Арине Петровне за то, что она просадила много денег на устройство Погорелки, денег, которые, «по всем правам», следовали ему; мстил братцу Степке-балбесу за то, что он прозвал его Иудушкой; мстил тетеньке Варваре Михайловне за то, что она, в то время когда уж никто этого не ждал, вдруг народила детей «с бору да с сосенки», вследствие чего сельцо Горюшкино навсегда ускользнуло из головлёвского рода. Мстил живым, мстил мертвым.»