Лицо с плаката.
Проезжал на днях в автобусе мимо одного плаката, посвящённого, кажется, благотворительному фонду для онкобольных. Чему конкретно, я точно припомнить не могу. Лицом рекламы была довольно привлекательная женщина, но лишившаяся волос, очевидно, из-за химеотерапии. И проезжая мимо этого плаката, я вдруг сообразил, что наблюдаю эту женщину далеко уже не первый год. Именно на плакате этой благотворительной организации.
И совершенно точно, лицо на фотографии было тем же, что и раньше, вплоть до выражения и мелких деталей...
И подумал, как печально не знать, что стало с этой женщиной. Принесло ли лечение положительный результат или нет, и что с нею сейчас.
Ежели всё окончилось печально и болезнь одержала верх, то есть что-то странное и неправильное в том, чтобы использовать её образ и сегодня.
Не неправильное в смысле "дурное", а неправильное, как что-то нарушающее привычный ход вещей, как что-то врущее нам помаленьку, как ложь во благо, как утаивание правды или уход от прямого ответа на вопрос.
Это мир наизнанку, мир продающий и покупающий сам себя и угодливо стелющийся перед власть предержащими, даже не чиновниками, а символами, порядками и датами. И жить в этой путанице, в этой лжи очень непросто. Во лжи, когда задавать прямые вопросы можно только детям, а на всех остальных запросто начнут смотреть косо за любой вопрос. И приходится с этим жить как с чем-то, самим собой разумеющимся.
И совершенно точно, лицо на фотографии было тем же, что и раньше, вплоть до выражения и мелких деталей...
И подумал, как печально не знать, что стало с этой женщиной. Принесло ли лечение положительный результат или нет, и что с нею сейчас.
Ежели всё окончилось печально и болезнь одержала верх, то есть что-то странное и неправильное в том, чтобы использовать её образ и сегодня.
Не неправильное в смысле "дурное", а неправильное, как что-то нарушающее привычный ход вещей, как что-то врущее нам помаленьку, как ложь во благо, как утаивание правды или уход от прямого ответа на вопрос.
Это мир наизнанку, мир продающий и покупающий сам себя и угодливо стелющийся перед власть предержащими, даже не чиновниками, а символами, порядками и датами. И жить в этой путанице, в этой лжи очень непросто. Во лжи, когда задавать прямые вопросы можно только детям, а на всех остальных запросто начнут смотреть косо за любой вопрос. И приходится с этим жить как с чем-то, самим собой разумеющимся.