Расскажите мне, чего вы боитесь, и я расскажу вам, кто вы.
« <…> а мне невмоготу
Предсмертный слышать хрип в сердечных перебоях.
Я, как от савана, спасаюсь от гардин,
Я умереть могу, когда усну один».
Стефан Малларме «Страх»
Я очень боюсь высоты, не столько головокружительной удалённости от земли, сколько ощущения неустойчивости и бесконтрольности, возможности сорваться. Возможно, поэтому я больше опасаюсь не собственного нахождения на краю пропасти, а когда там находится кто-то другой. При виде, кого-то готовящегося к прыжку в бездну меня просто начинает охватывать дикая слабость, плавящая мои бренные колени.
У меня отсутствует клаустрофобии в обычном смысле, но есть её некая разновидность совмещённая с боязнью задохнуться. Поэтому я ненавижу в походах ночевать в переполненных палатках, где жарко и под утра начинается дикая духота, навязчивым полиэтиленом душащая наши лёгкие.
Во многом, это продолжение истории, когда я в детстве задыхался в переполненном общественном транспорте утром. Обычно это было после какой-то болезни вроде бронхита или воспаления лёгких. И от слабости и недостатка кислорода меня слегка мутило и я практически терял сознание. В этом смысле метро намного лучше автобусов.
Из всех живых существ я более всего боюсь пиявок. Мне отвратительна их перетекающая бесформенность. Стопки чёрных маслянистых колец их тела. И их сфокусированность на поглощении пищи, по совместительству являющейся нашим телом.
Меня пугает то, как они незаметно присасываются к нам, и наша сущность плавно перетекает в них, попутно увеличивая их в размерах. Они просты, но их простота омерзительна.
Пауков я практически не боюсь, но чисто теоретически мне неприятны гигантские (человекоподобные) сколопендры, исходя из лёгкой брезгливости, которую вызывают во мне многоножки. Эти мелкие копошащиеся детали, работающие синхронно, волнами. Эти черты насекомого, разросшегося до невероятных размеров - они способны заставить меня истекать холодным потом. Особенно проявления разума у этих загадочных существ, напоминающих сложный механизм. Помесь часов и велосипеда.
Предсмертный слышать хрип в сердечных перебоях.
Я, как от савана, спасаюсь от гардин,
Я умереть могу, когда усну один».
Стефан Малларме «Страх»
Я очень боюсь высоты, не столько головокружительной удалённости от земли, сколько ощущения неустойчивости и бесконтрольности, возможности сорваться. Возможно, поэтому я больше опасаюсь не собственного нахождения на краю пропасти, а когда там находится кто-то другой. При виде, кого-то готовящегося к прыжку в бездну меня просто начинает охватывать дикая слабость, плавящая мои бренные колени.
У меня отсутствует клаустрофобии в обычном смысле, но есть её некая разновидность совмещённая с боязнью задохнуться. Поэтому я ненавижу в походах ночевать в переполненных палатках, где жарко и под утра начинается дикая духота, навязчивым полиэтиленом душащая наши лёгкие.
Во многом, это продолжение истории, когда я в детстве задыхался в переполненном общественном транспорте утром. Обычно это было после какой-то болезни вроде бронхита или воспаления лёгких. И от слабости и недостатка кислорода меня слегка мутило и я практически терял сознание. В этом смысле метро намного лучше автобусов.
Из всех живых существ я более всего боюсь пиявок. Мне отвратительна их перетекающая бесформенность. Стопки чёрных маслянистых колец их тела. И их сфокусированность на поглощении пищи, по совместительству являющейся нашим телом.
Меня пугает то, как они незаметно присасываются к нам, и наша сущность плавно перетекает в них, попутно увеличивая их в размерах. Они просты, но их простота омерзительна.
Пауков я практически не боюсь, но чисто теоретически мне неприятны гигантские (человекоподобные) сколопендры, исходя из лёгкой брезгливости, которую вызывают во мне многоножки. Эти мелкие копошащиеся детали, работающие синхронно, волнами. Эти черты насекомого, разросшегося до невероятных размеров - они способны заставить меня истекать холодным потом. Особенно проявления разума у этих загадочных существ, напоминающих сложный механизм. Помесь часов и велосипеда.