5 книг о побеге из реальности - от Филипа Дика до Бодрийяра
Стремление погрузиться в мир фантазий, подальше от неприятной реальности, может принимать разные формы. «Горький» рассказывает о всех гранях эскапизма в литературе - пугающих, завораживающих и волшебных.
О понятии
Эскапизм, или уход от реальности, массовым сознанием обычно воспринимается в негативном ключе: вместо того, чтобы пытаться изменить мир, эскапист выбирает путь пассивного сопротивления. Между тем воображение - базовое свойство человеческой психики, без которого невозможно творчество. Джон Рональд Роуэл Толкин в своем эссе «О волшебных сказках» писал: «Я считаю, что бегство от действительности - одна из основных функций волшебной сказки, и поскольку я одобрительно отношусь ко всем ее функциям, то, естественно, не согласен с тем жалостливым и презрительным тоном, которым слово „эскапизм” часто произносят <...> Почему, например, следует презирать человека, который, попав в темницу, пытается во что бы то ни стало из нее выбраться, а если ему это не удастся, говорит и думает не о надзирателях и тюремных решетках, а о чем-то ином? Внешний мир не стал менее реальным оттого, что заключенный его не видит».
C некоторой натяжкой всю художественную литературу можно свести к проявлениям эскапизма. Ранние формы словесного искусства - мифы, сказки, героический эпос - создавали воображаемые конструкты, через усвоение которых человек мог разобраться в себе и враждебном мире. Представления об идеальных (по мнению авторов) социальных моделях воплощались в утопиях с античных времен: в «Государстве» Платона (360 г. до н. э.), «Утопии» Томаса Мора (1516), «Городе Солнца» Томаззо Кампанеллы (1602), «Новой Атлантиде» Фрэнсиса Бэкона (1627). Даже реалистичное произведение в конечном итоге описывает модель некой альтернативной реальности, в которую читатель переносится силой воображения. Что уж говорить про квинтэссенцию литературного вымысла - научную фантастику и фэнтези, первая из которых предвосхищает и воспевает научно-технический прогресс, а вторая - возрождает классические сюжетные архетипы в захватывающем антураже.
Эскапизм - понятие многогранное, принимающее несводимые друг к другу формы мечтаний: от сумасшествия и осознанного одиночества до наркотических иллюзий, искусственных симуляций и безудержной фантазии. В литературе можно найти примеры каждой. Мы выбрали для вас несколько образцовых примеров бегства от реальности.
Филип Дик. Стигматы Палмера Элдрича (1964)
В XXI веке глобальное потепление приводит к тому, что днем на поверхности Земли можно находиться только в специальных защитных устройствах. Планетарное правительство вынуждено поэтапно высылать население на Марс. Условия там отнюдь не приятнее - тяжелый труд по освоению холодных неприветливых пустынь мало кого привлекает, и влачащие жалкое существование колонисты то и дело сбегают в наркотическую дрему. Одна из земных мегакорпораций производит «Наборы П. П.» - комплекты кукол по типу Кена и Барби. А вместе с тем подпольно распространяет специальный препарат Кэн-Ди. При его употреблении можно на время ощутить себя на месте кукол - в роскошной, удобной и абсолютно бессодержательной жизни. Чем больше фирменных аксессуаров приобрести, тем вещественнее и масштабнее будет выглядеть галлюцинация. А еще кукольные мистерии позволяют сливаться сознанием с другими людьми того же пола.
Тем временем магнат Палмер Элдрич предлагает человечеству новый наркотик на основе инопланетного лишайника - Чуинг-Зет. Кажется, он позволяет не просто грезить, а буквально создавать осязаемые физические миры по своему усмотрению. А еще путешествовать во времени. Есть подозрение, что за распространением опасного наваждения стоят проксы - таинственные обитатели системы Проксимы Центавра, откуда как раз недавно вернулся Элдрич. Один из героев романа, Лео Булеро, пытается противостоять Элдричу: теряя себя в галлюцинации, он помнит про свое настоящее Я.
Прием
Весь роман Дика - пространная аллегория пришествия Антихриста. Палмер Элдрич более не человек, а некое трансцедентальное зло, на что прямо указывают его «стигматы» - искусственная рука, стальные зубы и электронные глаза. Вкусившие Чуинг-Зет, то есть выбравшие ложное спасение, приобретают отметины, подобные элдричевским. Сравните с Откровением Иоанна Богослова: «И он сделает то, что всем, малым и великим, богатым и нищим, свободным и рабам, положено будет начертание на правую руку их или на чело их».
Ключ
В интервью Чарльзу Платту в 1980 г. Дик рассказывал: «Однажды я прогуливался по улице и вдруг поглядел на небо. И там, в небе, я увидел это лицо, смотревшее на меня сверху вниз, гигантское лицо с глазами-щелочками, лицо, которое я описал в „Трех стигматах...” Было это в 1963 году. И облик этого злобно выглядевшего чудовища был прямо-таки ужасен. Я видел его не совсем ясно, но оно было там, несомненно. <…> После того, что я увидел в небе, я действительно начал искать убежища в христианстве. Тот небесный лик был, несомненно, злым божеством, и мне нужна была уверенность, что существует на свете божество более могущественное, но доброе и милосердное. <…> Однако это воспоминание продолжает мучить меня как свидетельство того, что бог этого мира - это злой бог».
Контекст
Творчество Филипа Дика описывает разнообразные варианты иллюзорности бытия, потому тема наркотиков всплывает у него неоднократно. В реальности несколько друзей Дика умерли от передозировки наркотиков, и существует устойчивое убеждение, что писал он также «на препаратах». Сам Дик уверял, что не принимал наркотики и лишь дважды пробовал ЛСД, однако признавался, что злоупотреблял предписанными ему амфетаминами и другими антидепрессантами.
Дэниел Киз. Множественные умы Билли Миллигана (1981)
Роман фантаста Дэниела Киза, автора знаменитых «Цветов для Элджернона», основан на реальном клиническом случае. В 1975 году в штате Огайо арестовывают молодого человека за вооруженное ограбление, в 1977-м, после условно-досрочного освобождения, он вновь попадает в тюрьму за изнасилование трех женщин. В ходе судебно-медицинской экспертизы обнаружилось, что Уильям Миллиган страдает серьезными психическими расстройствами. В результате исследований Миллиган был признан невменяемым по причине расщепления личности. Так, вместе с «изначальным» Билли, у него насчитывалось 24 разных психологических профиля. Среди них были женщина-лесбиянка, дальтоник-югослав, образованный англичанин, мошенник-правша (единственный среди леворуких личностей), охотник-австралиец, религиозный еврей, глухой слабоумный мальчик и т. д. Некоторые из этих личностей имели склонность к живописи, некоторые обладали заметным акцентом или превосходно говорили и писали на иностранных языках (в том числе арабском и суахили). Субличности общались и сменяли друг друга, дружили и конфликтовали как обычные люди, а также установили правила владения общим телом.
Прием
Несмотря на кажущуюся фантастичность сюжета, это документальная проза: перед написанием Дэниел Киз множество часов общался с самим Билли (как с его целостной личностью, так и с отдельными субличностями) и с 62 очевидцами ключевых событий; чтобы воссоздать хронологию, писатель использовал счета, страховки, штрафы, доступную корреспонденцию и другие документы. Кроме того, Киз получил в свое распоряжение видеозаписи сеансов психотерапии.
Ключ
Личность Билли расщепилась в результате пережитого в детстве насилия («...И в этот момент его разум, чувства и душа разлетелись на двадцать четыре части»). В 16 лет он попытался закончить жизнь самоубийством, после чего наиболее активные субличности захватили контроль над телом, «усыпив» Билли ради его собственной безопасности.
Контекст
Случай Билли Миллигана стал всемирно известным после того, как суд впервые в истории оправдал нарушителя закона из-за диагноза «множественной личности». Какими бы серьезными ни были преступления, Билли не мог нести за них ответственность: он не только их не осознавал, де-юре он в них даже не участвовал. Разумеется, подделать подобное психическое расстройство невозможно: проведенные исследования показали, что субличности выдавали разные результаты теста на интеллект, и даже данные ЭЭГ (рисунки волновой активности мозга) у них принципиально отличались. С конца 1970-х образ Миллигана стал символом борьбы с насилием по отношению к детям.
Клайв Стейплз Льюис. Лев, колдунья и платяной шкаф (1950)
Действие первой книги классического цикла «Хроники Нарнии» начинается в 1940 году. Во время бомбежек Лондона Питера, Сьюзен, Эдмонда и маленькую Люси высылают подальше от столицы, в большой старинный дом, принадлежащий другу семьи. Играя в прятки, Люси обнаруживает в дальней комнате огромный шкаф, наполненный шубами. Спрятавшись в нем, она находит проход в Нарнию - волшебную страну, где по прихоти Белой колдуньи стоит вечная зима и никак не наступает Рождество. Нарния населена по большей части добродушными мифическими существами и говорящими животными, которые вынуждены работать на колдунью из чувства страха. Так, фавн Тумнус должен был отвести Люси в замок злой властительницы, но угощает ее чаем и отпускает домой.
В следующий раз в Нарнию попадает не только Люси, но и Эдмонд. Белая колдунья кормит его волшебным рахат-лукумом, которым невозможно насытиться, и обещает дать ему еще, если тот приведет своих братьев и сестер. Обиженный Эдмонд предает близких, но благодаря помощи жителей Нарнии Люси, Сьюзен и Питеру удается объединиться с истинным Властителем Леса - золотым львом Асланом. Они просят его спасти Эдмонда, и Лев обменивает свою жизнь на свободу мальчика. Колдунья и приспешники убивают Аслана, но с первыми лучами рассветного солнца тот воскресает.
Аслан прощает раскаявшегося Эдмонда, и в великой битве последний наносит решающий удар по неприятелю. Четверка остается в Нарнии, где они правят страной на протяжении 15 лет, пока случайно не возвращаются в Англию - такими же детьми, какими были до путешествия.
Прием
«Лев, колдунья и платяной шкаф» - это литературная притча, в иносказательной и доступной детям форме рассказывающая главный евангельский сюжет. Как традиционная рождественская сказка книга учит христианским добродетелям: справедливости, доброте и прощению. Кроме того, произведение наполнено узнаваемыми образами и символами из скандинавской, кельтской, древнегреческой и других европейских мифологий.
Ключ
Текст содержит множество очевидных параллелей с Новым Заветом: Аслан творит чудеса, поучает и наставляет смятенных духом, а главное - воскресает после добровольной жертвы, как Иисус: «...когда вместо предателя на жертвенный Стол по доброй воле взойдет тот, кто ни в чем не виноват, кто не совершал никакого предательства, Стол сломается, и сама Смерть отступит перед ним». По замыслу автора, в волшебной Нарнии Христос представляется в виде льва - точно так же, как в людской мир он приходит в виде человека.
Контекст
Клайв Стейплз Льюис стал глубоко верующим христианином благодаря своему близкому другу Джону Р. Р. Толкину, и вера, безусловно, определила главные мотивы его творчества. В период Второй мировой войны Льюис вел религиозные радиопередачи на BBC во время воздушных налетов на Лондон. По признаниям слушателей, его речи были настолько пламенными, что возвращали насмерть перепуганным людям смысл и волю к жизни. Также известно, что с 1939 года в доме четы Льюис проживали дети, эвакуированные из разных британских городов. Как и Толкин, Льюис считал, что в стремлении сбежать от реальности в мир фантазий и добрых сказок, особенно в страшные времена, нет ничего дурного.
Жан Бодрийяр. Симулякры и симуляция (1981)
В знаменитом семиотическом труде французский культуролог и философ Жан Бодрийяр с постмодернистских позиций анализирует вторичные знаковые системы, то есть моделирующие реальность сложные культурные коды - такие как реклама, СМИ, искусство, экономика, политика и даже война. Бодрийяр объясняет, что в современную эпоху воображаемые модели не просто имитируют и искажают фундаментальную действительность, они замещают и симулируют ее, отсылая к референту (образу реального мира, с которым соотносится знак), за которым более ничего нет, - симулякру. Переизбыток информации в любой системе теперь создает инсценировку смысла там, где его не существует; более того, становится невозможным отличить действительность от иллюзии, ибо симуляция реальности (гиперреальность) стремится препятствовать раскрытию своей ложности путем присвоения всех атрибутов настоящей реальности.
Арт-объект больше не является искусством, мы только делаем вид, что это искусство, наделяя его необходимыми признаками (местом в музее, восхищением, толпой зрителей); массовая коммуникация взывает к высказыванию нашего мнения, но при этом заранее содержит любой ответ; реклама более не предлагает товар, а представляет собой самодостаточный процесс; гипермаркет не служит местом реального рыночного обмена, а симулирует замкнутый цикл потребления. Реальность утрачена, культура мертва, и даже историю мы заменяем отфильтрованными воспоминаниями, в которых каждый элемент выхолощен и находится на заданном месте.
Прием
Текст Бодрияйра является философским трактатом - научным сочинением, в котором последовательно и на многих примерах излагается его подход к данному вопросу. Обилие многозначных терминов, точных аналогов которым нет в русском языке, требует от читателя некоторой подготовленности.
Ключ
Чтобы донести свою мысль, Бодрияйр часто использует эффектные примеры. В самом начале он иллюстрирует понятие симуляции мини-рассказом Борхеса «О строгой науке»: «...Искусство Картографии достигло у них в Империи такого совершенства, что Карта одной-единственной Провинции занимала целый Город, а карта Империи - целую Провинцию. Со временем эти Несоразмерные Карты нашли неудовлетворительными, и Коллегия Картографов создала Карту Империи, которая была форматом в Империю и совпадала с ней до единой точки. Потомки, не столь преданные Изучению Картографии, сочли эту Пространную Карту бесполезной и кощунственно предали ее Жестокостям Солнца и Холодов. Теперь в Пустынях Запада еще встречаются обветшалые Развалины Карты, где находят приют Звери и Бродяги. Других следов Географических Наук в Империи нет».
Контекст
Хотя считается, что понятие «симулякр» вошло в активный словарь конца XX века благодаря книге Бодрийяра, на самом деле он не является его создателем. Изначально выражение simulacrum использовал еще римский поэт и философ Лукреций для перевода древнегреческого слова eicon (отображение, форма, подобие). Кроме того, предшественники Бодрияйра, французские философы-постмодернисты Жорж Батай, Пьер Клоссовский и Александр Кожев, также много говорили о симулякрах. Но именно Бодрийяр впервые применил термин для описания явлений социокультурного порядка, в котором бегство от реальности становится всеобщим трендом.
Жорис Карл Гюисманс. Наоборот (1884)
Герцог Жан дез Эссент, последний представитель выродившегося аристократического рода, в детстве был отослан родителями к иезуитам - те постарались развить в нем тонкий и наблюдательный ум, но не смогли привить чувство социальной общности. Вступив в права наследования, герцог продает замок предков и скрывается от суетного мира в загородном доме, который переоборудует по своему усмотрению. Вкусивший всю гамму плотских и интеллектуальных наслаждений, доступных молодому состоятельному мужчине, он решает, что мир отвратителен и единственный выход - одиночество.
Элегантный эстет, истинный апологет дендизма, герой тщательно, со вкусом подбирает ткани, дерево и другие материалы для отделки своего жилища; одна из комнат становится имитацией кельи монаха, другая - кабины корабля. Слугам он запрещает попадаться на глаза, а время коротает то в своей безупречно отобранной библиотеке, то дегустируя «симфонию» вкусов, полученную путем смешивания алкогольных напитков в тонких пропорциях, то создавая фантастические ароматические композиции, заставляющие воображение переноситься в сколь угодно далекие страны, прошлые и настоящие.
Чтобы оттенить рисунок великолепного восточного ковра, дез Эссент повелевает инкрустировать панцирь живой черепахи камнями и раскрасить золотом; спустя пару недель бедное животное погибает. «Видимо, привыкнув к тихому, скромному существованию в убогом панцире, она не вынесла навязанной ей кричащей роскоши, нового облачения и драгоценных камней, украшавших ее спину, как дароносицу», - заключает герцог.
Чтобы оттенить рисунок великолепного восточного ковра, дез Эссент повелевает инкрустировать панцирь живой черепахи камнями и раскрасить золотом; спустя пару недель бедное животное погибает. «Видимо, привыкнув к тихому, скромному существованию в убогом панцире, она не вынесла навязанной ей кричащей роскоши, нового облачения и драгоценных камней, украшавших ее спину, как дароносицу», - заключает герцог.
Прием
Эпатажный и эклектичный, роман Гюисманса полон гипербол: в нем практически отсутствует сюжет (Эссент только раз ненадолго покидает свое владение), зато каждое из утонченных и извращенных увлечений описывается с преувеличенной дотошностью - под стать гипертрофированному характеру персонажа, являющемуся средоточием «болезней эпохи».
Ключ
Классический тезис о том, что искусство подражает природе, здесь доводится до крайности и переворачивается: герой считает, что имитациями можно заменить дурную реальность, и даже более того - природа давно подражает искусственности. Так, пресытившись красками и формами настоящих растений, дез Эссент сначала приобретает безупречно выполненные искусственные цветы, имитирующие натуральные, а затем и экзотические живые растения, имитирующие искусственные: будто бы выполненные из камня, бархата, кожи, металла и т. д.
Контекст
Произведение французского писателя Жориса Карла Гюисманса превозносили как «библию декадента», отразившую упаднические настроения конца XIX века. Автор хотел создать книгу-анатомию всех странных пристрастий «наперекор природе», подмеченных им в современниках. Хотя публикация вызвала недоумение у представителей школы натурализма, к которым примыкал Гюисманс, среди истовых поклонников романа были Оскар Уайльд и Поль Валери.
Источник: gorky.media