Капитан Блад. История лидера сборной Франции, ставшего нацистским убийцей.
Александр Виллаплан прошел путь от самого любимого игрока страны до карателя собственных сограждан.
Рождество празднуется даже в войну. Для большинства этот день - праздник надежды и веры, для других - 24 часа, которые отделяют настоящее от неизбежного. Свое последнее Рождество Алекс Виллаплан провел в парижском пригороде Монруж. Он не получил подарков, и к нему никто не пришел в гости, а единственной сладкой каплей в праздничный день были только воспоминания. И Виллаплану было, чем насладиться, лежа на нарах в местной тюрьме.
В 1921 году, когда 16-летнего иммигранта из Алжира приняли в юношескую команду ФК «Сет», послевоенное будущее казалось гораздо спокойнее и прозрачнее, чем вышло на самом деле. Тогда во Франции еще терпимо относились к выходцам из североафриканских стран, поэтому Виллаплан не столкнулся с дискриминацией. Наоборот, благодаря играющему тренеру команды Виктору Гибсону он почти сразу попал в основную команду, за которую провел пять сезонов. Более того, в то время футбол был любительским видом спорта, и за денежные вознаграждения игрокам на клубы смотрели косо, но боссы «Сета» нашли способы оплачивать выступления талантливого алжирца, принявшего французское гражданство.
В 1926 году Виллаплан предал друзей в первый раз: Алекс сбежал из «Сета» в «Ним» прямо перед новым сезоном, променяв родной клуб на более звонкий гонорар, прованский загар, тусовки на яхтах. Игре за одну из сильнейших команд Франции 20-х он предпочел вступлениям за клуб нижней половины таблицы. Сегодня это кажется обычным делом, но в то время еще не существовало трансферного рынка, агентов и отступных, поэтому побег Виллаплана был чистым предательством. Но именно в «Ниме» он стал игроком, влюбившим в себя Францию. Он был энергичным полузащитником, главными козырями которого считались жесткий отбор и игра головой.
Из «Нима» Виллаплан получил приглашение в сборную Франции. Всего он сыграл за нее 25 матчей и, хотя не забил ни одного мяча, считался одним из тех, на ком висит атакующая игра команды, а капитанская повязка на плече первого североафриканца в сборной на первом матче первого чемпионата мира была абсолютно неоспорима. «Это самый счастливый день моей жизни», - якобы сказал тогда Виллаплан.
Лежа в тюрьме столетнего форта Монруж 14 годами позже, он мог выбрать из жизни действительно самый счастливый день. В заключении Алекс находился почти месяц: суд окончился 1 декабря 1944-го, но руки властей дошли до Виллаплана только спустя 26 дней - торопиться уже было некуда. Он мог додуматься, что если капитанство в сборной было лучшим моментом жизни, то переход в парижский «Расинг» стал ее главным поворотным моментом.
В 1929 году «пингвины» собирали суперклуб, возможно, первый в истории Франции. Гонорары уже стали неотъемлемой частью футбола, поэтому «Расинг» был ничем не ограничен, переманивая в столицу лучшего игрока сборной. Сам Виллаплан никогда не скрывал, что футбол для него - способ нажить состояние, развлечься в кабаках и кабаре, а также на скачках, где футболист впервые связался с криминалом. Но в столице у Алекса не пошло. Суперклуб у «Расинга» не собрался, а суровая парижская погода была непривычна алжирцу после тепла Прованса, и в 1932 году Виллаплан вернулся на юг, уже зараженный дружбой с парнями из мафии. Здесь он стал играть за «Антиб» и быстро вернул форму: во втором сезоне новый клуб выиграл южную конференцию Франции и обыграл в финале «Лилль». Федерация футбола выяснила, что матч был договорным, и все повесили на тренера южан, хотя большинство людей склонялось к версии, что организовали сдачу игру Виллаплан и парочка его старых приятелей из «Сета». У «Антиба» отобрали чемпионство, а Александр лишился единственного шанса выиграть что-то в качестве игрока.
Скорости падению на дно придал именно купленный финал. Виллаплана выперли из «Антиба» меньше чем через год. Следующие два сезона он числился в составах «Ниццы» и «Испано-Бастидьенна», но из обеих команд его выгоняли за запои и прогулы, и в 1935 году мало кого удивили заголовки газет: бывший капитан сборной Франции попал в тюрьму за организацию договорных скачек.
Через четыре года началась Вторая мировая война. Армия Франции и ее союзников насчитывала 2 миллиона человек, имела неплохое оснащение, и хотя она частично уступала силам гитлеровской коалиции, в Париже поддерживались устойчивый моральный дух и вера в стойкость столицы. Тем неожиданнее стал полный захват всей страны, уложившийся в период с мая по июнь 1940-го.
Контрабандисты процветали. Оккупанты нуждались в помощи местных жителей, чтобы урвать лучшие куски, вывезти предметы искусства и нажиться на разграбленном. Одним из лидеров французских контрабандистов был Анри Лафон. Его хотели уничтожить множество людей, включая нацистское командование, считавшее, что Лафон развращает солдат рейха, но Анри доказал преданность, вылавливая и пытая лидеров бельгийского подполья. Он ездил по тюрьмам, освобождая старых приятелей и вербуя соратников. Одним из них стал опустившийся до контрабанды золотых украшений Алекс Виллаплан. Вместе с бывшим полицейским Пьером Бонни они организовали банду, получившую название «французское гестапо».
Бандиты, которыми напрямую руководило местное командование СС, занимались выявлением участников французского сопротивления, евреев, лиц, вредных для оккупантов. Виллаплан с друзьями не брезговали и шантажом с воровством. По данным французского журналиста Филлипа Азиса, однажды Лафон и Виллаплан ворвались в дом к 60-летней Женевьев Леонард и потребовали выдать еврея, которого она скрывала. Женщина с ножом у горла отказалась говорить, тогда ее избили, поймали двух проходивших мимо крестьян и стали пытать на ее глазах. Затем несчастных подожгли и расстреляли. За это время остальные люди Виллаплана арестовали прятавшегося еврея, а сам бывший спортсмен заставил Леонард заплатить ему 200 тысяч франков в качестве откупа.
Алекс из бандита дослужился до звания лейтенанта СС в Североафриканской бригаде Третьего рейха - главном орудии борьбы с Сопротивлением. Бригада состояла из французских иммигрантов, и Виллаплан, алжирец, которого Франция боготворила и назвала своим капитаном на футбольном поле, уничтожал соотечественников легко и с удовольствием, получая чеки из Германии, подкрепленные воровством у себя дома.
Бригада была не просто шайкой убийц - это была высокоорганизованная шпионская группировка: она участвовала в радиоигре, внедряла агентов в Сопротивление, забрасывала их на парашютах в провинции. В 1943 году за одну операцию Лафон и Виллаплан арестовали большинство лидеров подполья, заточив узников в клетки и туалеты прямо на улицах Парижа, а в 1944-м в городе Мюссидан головорезы Виллаплана поймали 11 бойцов Сопротивления в возрасте от 17 до 26 лет. Алекс отдал приказ на казнь, а затем сам взял в руки автомат и расстрелял пленников.
Виллаплан был жестоким убийцей, но не идиотом, и всегда пытался быть на стороне с деньгами, силой и властью. Когда в августе 1944-го союзники освободили Париж, Виллаплан проводил массовые акции милосердия в провинциях, делая вид, что работает с нацистами для освобождения сограждан. Но жадность, приведшая его так высоко, отправила Алекса еще ниже: 1 декабря 1944 года в суде нашлось множество свидетелей того, как он убивал людей, а затем снимал с них украшения.
В 10 утра 26 декабря, на следующий день после Рождества, в камеру Алекса зашел конвой и вывел его во двор форта Монруж. В то утро Александр Виллаплан встретился со своим приятелем Анри Лафоном: обоих поставили напротив стенки, до сих пор испещренной осколками двух войн, и расстреляли. Первый североафриканец в сборной Франции стал первым карателем собственной страны, а закончил как первый и единственный футболист, которого обвинили в измене государству и казнили, возненавидев всем миром.
Рождество празднуется даже в войну. Для большинства этот день - праздник надежды и веры, для других - 24 часа, которые отделяют настоящее от неизбежного. Свое последнее Рождество Алекс Виллаплан провел в парижском пригороде Монруж. Он не получил подарков, и к нему никто не пришел в гости, а единственной сладкой каплей в праздничный день были только воспоминания. И Виллаплану было, чем насладиться, лежа на нарах в местной тюрьме.
В 1921 году, когда 16-летнего иммигранта из Алжира приняли в юношескую команду ФК «Сет», послевоенное будущее казалось гораздо спокойнее и прозрачнее, чем вышло на самом деле. Тогда во Франции еще терпимо относились к выходцам из североафриканских стран, поэтому Виллаплан не столкнулся с дискриминацией. Наоборот, благодаря играющему тренеру команды Виктору Гибсону он почти сразу попал в основную команду, за которую провел пять сезонов. Более того, в то время футбол был любительским видом спорта, и за денежные вознаграждения игрокам на клубы смотрели косо, но боссы «Сета» нашли способы оплачивать выступления талантливого алжирца, принявшего французское гражданство.
В 1926 году Виллаплан предал друзей в первый раз: Алекс сбежал из «Сета» в «Ним» прямо перед новым сезоном, променяв родной клуб на более звонкий гонорар, прованский загар, тусовки на яхтах. Игре за одну из сильнейших команд Франции 20-х он предпочел вступлениям за клуб нижней половины таблицы. Сегодня это кажется обычным делом, но в то время еще не существовало трансферного рынка, агентов и отступных, поэтому побег Виллаплана был чистым предательством. Но именно в «Ниме» он стал игроком, влюбившим в себя Францию. Он был энергичным полузащитником, главными козырями которого считались жесткий отбор и игра головой.
Из «Нима» Виллаплан получил приглашение в сборную Франции. Всего он сыграл за нее 25 матчей и, хотя не забил ни одного мяча, считался одним из тех, на ком висит атакующая игра команды, а капитанская повязка на плече первого североафриканца в сборной на первом матче первого чемпионата мира была абсолютно неоспорима. «Это самый счастливый день моей жизни», - якобы сказал тогда Виллаплан.
Лежа в тюрьме столетнего форта Монруж 14 годами позже, он мог выбрать из жизни действительно самый счастливый день. В заключении Алекс находился почти месяц: суд окончился 1 декабря 1944-го, но руки властей дошли до Виллаплана только спустя 26 дней - торопиться уже было некуда. Он мог додуматься, что если капитанство в сборной было лучшим моментом жизни, то переход в парижский «Расинг» стал ее главным поворотным моментом.
В 1929 году «пингвины» собирали суперклуб, возможно, первый в истории Франции. Гонорары уже стали неотъемлемой частью футбола, поэтому «Расинг» был ничем не ограничен, переманивая в столицу лучшего игрока сборной. Сам Виллаплан никогда не скрывал, что футбол для него - способ нажить состояние, развлечься в кабаках и кабаре, а также на скачках, где футболист впервые связался с криминалом. Но в столице у Алекса не пошло. Суперклуб у «Расинга» не собрался, а суровая парижская погода была непривычна алжирцу после тепла Прованса, и в 1932 году Виллаплан вернулся на юг, уже зараженный дружбой с парнями из мафии. Здесь он стал играть за «Антиб» и быстро вернул форму: во втором сезоне новый клуб выиграл южную конференцию Франции и обыграл в финале «Лилль». Федерация футбола выяснила, что матч был договорным, и все повесили на тренера южан, хотя большинство людей склонялось к версии, что организовали сдачу игру Виллаплан и парочка его старых приятелей из «Сета». У «Антиба» отобрали чемпионство, а Александр лишился единственного шанса выиграть что-то в качестве игрока.
Скорости падению на дно придал именно купленный финал. Виллаплана выперли из «Антиба» меньше чем через год. Следующие два сезона он числился в составах «Ниццы» и «Испано-Бастидьенна», но из обеих команд его выгоняли за запои и прогулы, и в 1935 году мало кого удивили заголовки газет: бывший капитан сборной Франции попал в тюрьму за организацию договорных скачек.
Через четыре года началась Вторая мировая война. Армия Франции и ее союзников насчитывала 2 миллиона человек, имела неплохое оснащение, и хотя она частично уступала силам гитлеровской коалиции, в Париже поддерживались устойчивый моральный дух и вера в стойкость столицы. Тем неожиданнее стал полный захват всей страны, уложившийся в период с мая по июнь 1940-го.
Контрабандисты процветали. Оккупанты нуждались в помощи местных жителей, чтобы урвать лучшие куски, вывезти предметы искусства и нажиться на разграбленном. Одним из лидеров французских контрабандистов был Анри Лафон. Его хотели уничтожить множество людей, включая нацистское командование, считавшее, что Лафон развращает солдат рейха, но Анри доказал преданность, вылавливая и пытая лидеров бельгийского подполья. Он ездил по тюрьмам, освобождая старых приятелей и вербуя соратников. Одним из них стал опустившийся до контрабанды золотых украшений Алекс Виллаплан. Вместе с бывшим полицейским Пьером Бонни они организовали банду, получившую название «французское гестапо».
Бандиты, которыми напрямую руководило местное командование СС, занимались выявлением участников французского сопротивления, евреев, лиц, вредных для оккупантов. Виллаплан с друзьями не брезговали и шантажом с воровством. По данным французского журналиста Филлипа Азиса, однажды Лафон и Виллаплан ворвались в дом к 60-летней Женевьев Леонард и потребовали выдать еврея, которого она скрывала. Женщина с ножом у горла отказалась говорить, тогда ее избили, поймали двух проходивших мимо крестьян и стали пытать на ее глазах. Затем несчастных подожгли и расстреляли. За это время остальные люди Виллаплана арестовали прятавшегося еврея, а сам бывший спортсмен заставил Леонард заплатить ему 200 тысяч франков в качестве откупа.
Алекс из бандита дослужился до звания лейтенанта СС в Североафриканской бригаде Третьего рейха - главном орудии борьбы с Сопротивлением. Бригада состояла из французских иммигрантов, и Виллаплан, алжирец, которого Франция боготворила и назвала своим капитаном на футбольном поле, уничтожал соотечественников легко и с удовольствием, получая чеки из Германии, подкрепленные воровством у себя дома.
Бригада была не просто шайкой убийц - это была высокоорганизованная шпионская группировка: она участвовала в радиоигре, внедряла агентов в Сопротивление, забрасывала их на парашютах в провинции. В 1943 году за одну операцию Лафон и Виллаплан арестовали большинство лидеров подполья, заточив узников в клетки и туалеты прямо на улицах Парижа, а в 1944-м в городе Мюссидан головорезы Виллаплана поймали 11 бойцов Сопротивления в возрасте от 17 до 26 лет. Алекс отдал приказ на казнь, а затем сам взял в руки автомат и расстрелял пленников.
Виллаплан был жестоким убийцей, но не идиотом, и всегда пытался быть на стороне с деньгами, силой и властью. Когда в августе 1944-го союзники освободили Париж, Виллаплан проводил массовые акции милосердия в провинциях, делая вид, что работает с нацистами для освобождения сограждан. Но жадность, приведшая его так высоко, отправила Алекса еще ниже: 1 декабря 1944 года в суде нашлось множество свидетелей того, как он убивал людей, а затем снимал с них украшения.
В 10 утра 26 декабря, на следующий день после Рождества, в камеру Алекса зашел конвой и вывел его во двор форта Монруж. В то утро Александр Виллаплан встретился со своим приятелем Анри Лафоном: обоих поставили напротив стенки, до сих пор испещренной осколками двух войн, и расстреляли. Первый североафриканец в сборной Франции стал первым карателем собственной страны, а закончил как первый и единственный футболист, которого обвинили в измене государству и казнили, возненавидев всем миром.