Работать с людями
С людьми -- в смысле, контрагентами по любым делам -- как со всем остальным на свете. Кому-то везет, но в общем и в целом -- спрос, предложение, общий уровень цен.
При этом научная математика в современном мире -- как раз подходящее занятие для гениев, упрямых романтиков, наглых жуликов и старательных бездарностей-карьеристов с невысокими запросами. Романтиков, например, особенно много попадается среди травмированных с детства выходцев из диких стран и т.п. Таков общий уровень цен на этом рынке.
А платежеспособность моя лучше всего характеризуется фактом, по сути, противозаконного образа жизни, который я веду в Праге зимы-весны 2021 года. Сколько еще такая моя жизнь здесь продлится и когда-чем она может закончиться -- что называется, everyone's guess. Это не говоря о том, насколько трудоемки и карьерно неблагодарны мои задачи, насколько высок у них образовательный входной барьер и насколько трудно его преодолеть в математически провинциальной Праге, и проч.
В этих условиях -- вполне возможно, что через десять лет, если я вдруг буду еще жив, мое имя прославится настолько, что появятся даже адекватные кандидаты в мои аспиранты и постдоки. Но по состоянию на нынешний момент сама постановка вопроса о таковых не обещает ничего, кроме бесплодных мучений. При этом иногда другие математики, возрастом как намного старше, так и намного младше меня, дают своим ученикам читать мои работы.
При этом научная математика в современном мире -- как раз подходящее занятие для гениев, упрямых романтиков, наглых жуликов и старательных бездарностей-карьеристов с невысокими запросами. Романтиков, например, особенно много попадается среди травмированных с детства выходцев из диких стран и т.п. Таков общий уровень цен на этом рынке.
А платежеспособность моя лучше всего характеризуется фактом, по сути, противозаконного образа жизни, который я веду в Праге зимы-весны 2021 года. Сколько еще такая моя жизнь здесь продлится и когда-чем она может закончиться -- что называется, everyone's guess. Это не говоря о том, насколько трудоемки и карьерно неблагодарны мои задачи, насколько высок у них образовательный входной барьер и насколько трудно его преодолеть в математически провинциальной Праге, и проч.
В этих условиях -- вполне возможно, что через десять лет, если я вдруг буду еще жив, мое имя прославится настолько, что появятся даже адекватные кандидаты в мои аспиранты и постдоки. Но по состоянию на нынешний момент сама постановка вопроса о таковых не обещает ничего, кроме бесплодных мучений. При этом иногда другие математики, возрастом как намного старше, так и намного младше меня, дают своим ученикам читать мои работы.