Чистая правда, со временем, восторжествует
***
Вчера на мою малую родину пришла цивилизация со всеми ее достижениями и пороками. Аллегорией пороков выступил брат. Этот негодяй свалил в отпуск, ускользнул в Ахтари, а теперь звонит мне в разгар рабочего дня и живописует, каково ему на рыбалке. Мир не видал большей низости! Ахтари содрогнутся, когда узнают, что их сын способен на такое. А они узнают! .
Я вот, к слову, никогда так гадко не поступаю. Да, я могу позвонить брату с морей, когда он залип в раскаленном Краснодаре. Могу, но только, чтобы услышать родной голос и поддержать брата морально. Я никогда не рассказываю ему, как хорошо в сорокоградусную жару сидеть на парапете в тени шелковицы, ждать пока высохнут плавки и глазеть на море. Я никогда так не делаю. Я просто говорю: «Ну, сижу тут в теньке на парапете. Обсыхаю. А как там твой отпуск? Сдираешь набел? Сбиваешь штукатурку? Ты герой! К концу отпуска твою ванную будет не узнать!»
Брат же не столь деликатен. Эта семейная добродетель вся досталась мне. Посему брат и олицетворяет пороки цивилизации, блага которой воплотились в привезенном им ноутбуке. Зло и благо - вы знаете - часто ходят рука об руку, смущая слабых. Как свет и тьма, плюс и минус, добро и кредиты, на которые его приобрели...
Короче, выйдя вчера через нотик в Интернет, брат прочитал Петровичу и Люсеньке-Малюсеньке, что о них пишет племянник.
Мнения разделились.
Люсенька сказала, что, несмотря на отсутствие в моей фамилии многообещающей буквы «Ы», родился я все равно брехуном. И что у нее «в жизни не было такого хорошего мужа, а если бы был - уж она бы заметила!».
Петрович спросил, не пора ли Люсеньке подобрать новые очки, коль она не замечает такого замечательного мужа?
Потом Люсенька добавила, что я не точен в деталях. Дескть плохо кушающий мальчик из истории про затирку одолел вовсе не одну тарелку, а целых пять. Правда Люсенька сама при этом событии не присутствовала и опиралась на слова сына. Сын же (мой порочный брат) в свою очередь теперь был уверен, что этот мальчик съел не одну и не пять тарелок, а три.
Петрович, отметив расхождения в свидетельских показаниях, вынес два частных определения: «НичОго вы не знаете!» и «Только Славка правду кажэ!»
Брат сказал, что я не только ворую истории из его детства, так еще и перевираю их бессовестно. И что забаву с метанием лома на дальность вовсе не он придумал, а я сам. Я придумал, а ему, попавшемуся с ломом, досталось. И вообще он ничего такого ужасного в детстве не творил. Ту разве что стрелял из рогатки по особо отвисающим частям соседских баранов. Но и то взять? Стрелять-то по баранам опять Славка придумал. Но сам, криворукий, попасть не мог. Вот я и учил его целиться...
Но тут моему брату веры нет. Ему дай волю - начнет рассказывать, что из нас двоих воплощение порока вовсе не он. И что стрелять-то из моей рогатки он вовсе не хотел. Потому что рогатки я делал из ивы и размером с ухват. И подшибить с такой рогатулей кого-нибудь можно было, только очень удачно ее кинув и попав рукояткой (обмотанной целым рулоном изоленты, а потому - тяжелой) по голове жертвы. А пулять из нее в баранов было без понту. Тем более, что в качестве боеприпаса Славка наволок угольного шлака. Шлак, не центрованный, летел куда угодно, только не в цель. А для брата - опытного десятилетки, к тому времени уже года два стрелявшего из пряща только тыренной у отца свинцовой картечью, пользоваться таким оружием было постыдно.
Обычно такие измышления брата я с негодованием пресекаю, а тут меня рядом не было. Но нашелся у правды защитник. Петрович сказал жене и сыну, что ничего они не понимают, и Славка «рассказал правду, всех найкраше». И вообще, он (Петрович) сам - эталонный образец правдивого рассказчика (что с его фамилией - «ПрЫтЫка» и неудивительно). А посему брехню чует за версту. Если история скучная, то это брехня. А если не скучная - то правда. И «хай Славка дальше брешет, лишь бы правдиво!...»
Об этом диспуте мне сам Петрович и рассказал. По телефону. Чтобы я знал, кто за меня заступается. А еще потому что:
- Славка, я никому не сказал - ни Люсечке, ни Ваньке - чтобы они не подумали, что ты врешь! - в голосе Петровича интонации заговорщика, но ржак в трубке свидетельствует - те, кому он «не сказал» все слышат. - Мы же, Славы (я, кажется, не писал, что мы с Петровичем еще и тезки) - врать не умеем! У тебя там ошибочка... «Волга» моя не 1965 года, а 1961-го. И не о жизни с московским гаишником я балакал, а приглашал его в Ахтари - пятьдесят лет машине отмечать. Говорил, что брага уже поставлена.Обещал самогоном напоить, если приедет. Так что ты, Славка, год-то уточни. Не обижай мою «Волгу». И бреши дальше, сколько хочешь…»
Слово Петровича - закон. Про «Волгу» я правду уже рассказал. А вообще очень неосмотрительно он мне карт-бланш выдал: «Бреши, лишь бы складно». Ой -неосмотрительно…
Есть у меня несколько историй про Петровича… В них (коль не приврать) никто не поверит. А что такое - история без веры? Так - курс для очень средней школы. А Петрович достоин большего.