На Красной площади парад
***…Жестикулируя кулаком, слово тамбурмажором, Петрович браво заводит песню из своей юности:
- На Красной площади парад!..
К концу строчки его и без того немаленькие плечи разворачиваются, заслоняя слушателям горизонт. Петрович, отметив, что слушают его уже все (а куда им деваться?), раскидывает руки и с маршевой чеканности: "...ПЛО-ЩА-ДИ ПА-РАД!" переходит на просторный распев:
…Трава-а-а по по-ояс!
Здесь хорошо с былым наедине…
У Петровича два недостатка. Во-первых, он с возрастом стал глуховат и частенько «ныдочувае». Во-вторых еще и радостно забывает все, «шо ныдочув».
Впрочем, ему это почти не мешает. Как подобает талантливому самородку, свои минусы он превращает в плюсы:
- Славка, что за бессовестные песни сейчас поют: «Лист до заду прилипает. Лист до заду прилипает к молодой. Молодо-ой!..»
- Петрович, там по-другому поют: «Листья желтые, над городом кружатся…»
- Я знаю всэ! - Петрович категоричен, - Ты понимаешь, что воны роблють? Лист до заду прилипает. К молодой.
- А тебе и завидно! - Люсенька - Малюсенька уже миллион раз слышала от мужа эту интерпретацию. - Если завидно - это старость!
- Чи-иво старость? - делано удивляется Петрович, - Я не завидую, я просто переживаю.
- Чего ты переживаешь?
- Так осень же! А застудится молодая? Ей еще рожать… Правильно я понимаю, Люсенька?
- Иди к чорту! - Люсенька смеется, но Петрович еще не наигрался:
- Славка! А может они в бане? Вот лист и прилипает. В бане не застудится… В бане тёпло… Да, Люсенька-любоф-моя-любимая?..
Люсенька, угодившая в объятия мужа, выглядит обреченно, как котенок в лапах восторженного ребенка. Но она мудра. Не встретив отпора, Петрович оставляет жену в покое и переключается на племянника:
- А ты, Славка, небось, думал - дядька у тебя неграмотный… Слов не знает…
- Та вы что? Я ж знаю - Пытрович знае всэ!
- О! Цэ добрэ, шо ты тоже всэ знаешь.
- Только, Петрович, песню не так петь надо.
- Яку?
- Про «трава по пояс».
- А як?
- «На дальней станции сойду - трава по пояс».
- Шо, не на «Красной площади парад»? - дурачится дядька.
- Не-е. Именно - «На дальней станции сойду…» А уже потом - "здесь хорошо с былым наедине, здесь все - мое…"
- Спасибо тебе, Славка. Сейчас я Люсеньку порадую… Люсенька! Меня Славка правильно песню петь научил!
Снова утвердившись посередь кухни, снова жестикулируя кулаком, слово тамбурмажором, Петрович запевает:
- На дальней станции сойду!
Трава по - по-ояс!
Здесь хорошо с былым наедине.
Здесь все мое… (огромные руки Петровича обводят окрестности) - Мое!
И ты не беспокой-ося
О старомо-одном ветхом шушуне!
- Какой шушун, старый дурень! - хохочет Люсенька - Малюсенька. Эдакого поворота она не ждала. Эдаким песенным "коктейлем" супруг ее еще не потчевал.
Петрович, не реагируя на жонин смех, как умный конь косит лиловым глазом:
- Як какой? Ветхий. Славка-а! Цэ ж по кухвайку пэсня?