Ад российской армии часть первая.
Мы тут с Вами обсуждаем зарплаты, квартплаты, а вот почитайте лучше эту статью. Я,например, очень рад, что у меня в паспорте стоит виза на получение гражданства Израиля и я могу свалить в любой момент. И Вам советую валить поскорее.
Валентина МЕЛЬНИКОВА: «Я спрашиваю, где уголовные дела по погибшим? Нет этих дел…»
В Союзе комитетов солдатских матерей России состоят около 300 региональных организаций солдатских матерей со всей страны. Себя эти женщины называют «тетками». «Солдат в нашей стране бесправен и защитить себя не может», - уверены в комитете.
25 лет «тетки» помогают военнослужащим отстаивать свои права. Комитет они считают единственной «скорой помощью для солдата».
Ответственный секретарь Союза солдатских матерей России Валентина Мельникова - откровенно и порой недипломатично о вернувшемся насилии в армии, бездействии военной прокуратуры, безымянных «зеленых человечках», товарищах начальниках и министрах.
- Почему молчат родственники погибших и раненых российских военных в Украине?
- Думаю, им что-то обещают товарищи начальники… Но я все время напоминаю историю с Андрюшей Сычевым (рядовой Андрей Сычев в новогоднюю ночь 2006 года подвергся издевательству со стороны сержанта, в результате чего ему были ампутированы ноги и половые органы. - Е. М.). После операции, когда уже был шум и тарарам, к Гале Сычевой, к его маме, пришел хмырь из Управления по воспитательной работе и стал ей предлагать 100 тысяч долларов, чтобы они забрали заявление по уголовному делу, чтобы они от всего отказались.
Она мне звонит: «Валь, что делать?» Я говорю: «Не верь, ничего они тебе не дадут, ничего не забирай, все равно уголовное дело есть». Она его послала и правильно сделала.
«Сергей Кужугетович, не обижайтесь, мы вас любим…»
- А при Шойгу в армии что-то изменилось в лучшую сторону?
- А что может измениться?
- Но ведь преподносится, что у российской армии теперь «новый облик», и «вежливые люди» - это лицо армии.
- Новый облик армии создавали Медведев с Сердюковым. Путин с Шойгу получили приличные Вооруженные силы, реформированные в части управления и всего остального, от Медведева с Сердюковым.
А сейчас все снова плохо. Вернулось насилие, именно офицерское насилие. И что характерно, этим занимаются молодые офицеры - старшие лейтенанты, капитаны, ротные, батальонные… И мы обратили внимание: это началось где-то к весне 2013 года. (По данным Союза комитетов солдатских матерей России, с весны 2013 года только в один московский комитет обратилось более 30 призывников с жалобами на жестокое обращение со стороны офицеров. Причем, солдатские матери отмечают, что московский регион всегда считался одним из наиболее благополучных в вопросах армейских уставных отношений. - Е.М.) То есть был какой-то период, когда офицерье, видно, на старых дрожжах еще боялось, но, поскольку нового строгого указания солдат не бить не поступило, это потихоньку началось. У нас появились беглецы, сейчас даже из Крыма. У нас раньше вообще никто не бежал, потому что можно было позвонить. А сколько за этот год мы по психушкам распихали! Потому что ребята просто боятся возвращаться в часть. Они находятся в таком депрессивном состоянии, с чем мы в таком масштабе давно не сталкивались. Потому что если человека унижают, если есть попытки изнасилований, если вымогают деньги, то, естественно, у человека наступает реактивное состояние. Он впадает в депрессию, он может, если есть у него какие-то предпосылки, и с собой покончить. И таких случаев много по всей России.
У нас в «ВКонтакте» есть группа, и мне пишут: «Вот сын пошел в армию, скажите, в какой части хорошо служить?» Я честно говорю: «Дерьмо везде, поэтому следите, что там происходит».
- То есть вы считаете, что в данном случае рыба гниет с головы?
- В воинских частях человеческие взаимоотношения зависят от того, какую команду дает министерство.
- Сложно представить, что Шойгу может дать команду избивать…
- Он не дает команду не бить. Его это, видимо, не волнует. У нас с 2009 года по 2012-й практически не было жалоб на насильственные преступления в войсках. Причем не только здесь в Москве, но и по всей стране. Были какие-то конфликты, но массового издевательства, пыток со стороны офицеров просто не стало.
- Действительно, не стало - или вам о них не было известно?
- Нет, мы знаем все. Потому что нашими общими усилиями с прокурорами и с «Новой газетой» у солдат появились мобильные телефоны. И любой чох - где, чего, - нам тут же звонили.
- Мобильный могут и отобрать.
- Нет, ничего не отнимали.
В свое время у нас на контракт перешла пограничная служба. Они ушли под ФСБ, получили большие зарплаты, большие ресурсы… И мы про погранцов вообще забыли, потому что оттуда нет обращений. Никто не унижает, деньги не отнимает, до самоубийства не доводит. Вот нету этого всего. А раньше погранцы были огромной головной болью.
- А за счет чего это произошло?
- За счет того, что они по контракту. Это равные по статусу люди - что офицер, что прапорщик (у них теперь нет рядовых). В силовой структуре это очень важно. Попробуй офицер что-то сказать… Ему ответят: «Да пошел ты на фиг. Я сейчас рапорт напишу начальнику. Ты кто такой? Ты такой же, как и я!»
То же самое - Внутренние войска: это было просто смертоубийство, мы оттуда не вылезали. Там было офицерье, которое когда-то еще по тюрьмам караулило. Пришел новый главком, почистил офицерские ряды, сказал им: «Ребята, это солдаты. Мы воюем. Чтобы все было о’кей. С Комитетом солдатских матерей дружить, любить и работать». «Горячая линия» как работала у них с войны (2008 года), так и работает. И их офицер и нам, и мамам и позвонит, и все расскажет.
А Министерство обороны к 2012 году к этой ситуации только подбиралось. Военкоматы, конечно, те еще козлы: больных отправляют, в частях госпитализировать надо, а командиры не хотят, госпитали переполнены… Это все осталось. Но патологическая жестокость практически сошла на нет. И рабство солдатское исчезло.
Ведь был момент, когда Сердюков распорядился: если будут самоубийства или попытки самоубийства - увольнять всех к чертовой матери! Если будут побои офицерские - увольнять всех к чертовой матери! Уволили на Северном флоте офицеров, уволили в Каменке, это огромная бригада под Питером. Там был вечный бардак. Причем там были какие-то хмыри, которые очень любили солдат бить по лицу и ломать им челюсти. У нас был конвейер жалоб оттуда. И после второй или третьей жалобы там всех поснимали.
К 2012 году мы почувствовали, что все хорошо, что нам можно на фиг закрываться. Тем более что началась программа отбора на контракт, которая предусматривала очень разумное решение: передать отбор по контракту не в призывное управление, а в Управление кадров Минобороны. И они постарались организовать все так, как это делается во всем цивилизованном мире: с нормальной комиссией, с нормальным отбором, в том числе и психологическим. Чтобы не было, как сейчас, когда собирают срочников: «Подписывайте бумажки, что вы контрактники».
Шойгу досталась армия уже без насильственных преступлений. Знаете, чем было славно МЧС? Нигде так жестоко не относились к солдатам, как в МЧС. Правда, сейчас там тоже стало по-другому, потому что служба стала полугражданской.
- А в чем эта жестокость выражалась?
- Вот характерный пример. К нам обратился мальчик. Офицер взял его к себе как раба, держал хрен знает где, а потом разозлился и облил его серной кислотой из аккумулятора и бросил. Хорошо, люди подобрали. Это было в Поволжье.
А сколько у нас было ребят из МЧС, которые вынуждены были бежать, потому что их били по ногам, по голени и не давали лечить! Ноги чернели, начиналась гангрена. У меня только трое или четверо таких было. В МЧС же всегда было мало солдат. Тем не менее вот такое было отношение.
- Чем можно объяснить такую жестокость?
- А по фигу все, на людей абсолютно плевать. Вот я член Общественного совета при Министерстве обороны. Сегодня я, кстати, продинамила, не пошла на заседание. (В тот день на пленарном заседании Общественного совета докладывал начальник Национального центра управления обороной РФ генерал-лейтенант М.Е. Мизинцев, говорилось о том, что Минобороны «уделяет самое пристальное внимание вопросам повышения качества жизни военнослужащих», что данное направление «является для государства и армии приоритетным». - Е.М.) Честно говоря, у меня уже нету сил их видеть. Общественный совет… Ставят темы на обсуждение, которые абсолютно никому не нужны. Вот военные музеи… Я понимаю, что военные музеи хотят финансирования, но зачем это выносить на четыре часа на Общественный совет? Нас там 50 человек, народ не самый свободный на свете, и вот они пережевывают. Это все имитация. И как только спросят: «Есть вопросы?», и я начинаю говорить что-то по конкретным ситуациям, - Шойгу на меня искренне сердится. Это так смешно… Я его успокаиваю: да нет, да ничего. Каждый раз, когда подхожу к нему документы какие-то передать, беру его за ручку, говорю: «Сергей Кужугетович, не обижайтесь, мы вас любим…»
- Верит?
- Не знаю.
- Но ведь состав совета утверждает министр. Почему тогда Шойгу вас, такую неприятную для него женщину, включил в состав совета?
- Он унаследовал меня от Сердюкова, а Сердюков - от Иванова… А с Ивановым мы сделали хорошее дело, мы с ним вместе (тогда мы все на него насели) в 2005 году издали 428-й приказ - о запрете использования солдатского труда на посторонних работах… Ну хорошо, они меня не включают, и кому тогда на хрен нужен этот Общественный совет?
- Но вы же сами сказали, что совет - это имитация…
- Для Шойгу это имитация. И, конечно, наполовину это «заслуга» Панкова. Это статс-секретарь министра обороны, который занимается взаимодействием с личным составом. Он пришел с Ивановым, он смотрящий от ФСБ.
«Будешь получать 150 тысяч рублей»
- Сколько, по вашим оценкам, российских военных находится в Украине?
- Я считаю, что сейчас в Украине около 4 тысяч российских военных. Нелегально, незаконно. Но военнослужащие-то не знают, что незаконно. А родственники вообще ничего не знают. Перед тем как военнослужащих отправляли в Украину, они родственникам сказали: «Мы там в полях, электричества нету, мобильный телефон зарядить нельзя, я звонить не буду, не беспокойся». Начали беспокоиться, когда первых погибших в начале августа повезли, а от их ребят не было звонков. Вот тогда мне девять семей позвонили: там погибшие, и мы думаем, что сын там, муж там. Как узнать? Мы их всех девятерых нашли. Из них трое сказали, что «нас вернули с Украины».
Но сейчас наши командиры хитрее придумали. Срочникам говорят: «Ты подпиши договор, контракт с ополчением. Будешь получать 150 тысяч рублей».
- И платят?
- Да нет, конечно. Пока ни одного, кому бы заплатили, нет. Но есть те, кто попал в украинский плен. Вот костромские ребята… Девять человек у них было в плену. Среди них кто-то служил по контракту, а у кого-то еще недослуженный срок по призыву был. Они там болтались как бы нелегально, как диверсанты. Они были в отряде, в ополчении, готовили для ополченцев технику, и им сказали: «Давайте у нас подпишите контракт».
- Если российские военнослужащие находятся на территории другого государства, им полагаются какие-то суточные?
- Да, 32 доллара для солдат и 53 - для офицеров.
- А российским военнослужащим, которые были в Украине, эти суточные выплачивались?
- Думаю, что нет. Должен же быть приказ о том, что этот военнослужащий направляется за рубеж, в командировку, и ему должны быть выплачены суточные. Хотя бы постфактум, как было в Южной Осетии: они туда попали, они там воевали, и им выплатили командировочные после нашего нажима. Мы напомнили тогда Главной военной прокуратуре: алё, гараж!
- А сейчас почему не напомнить: алё, гараж?
- Тогда они там были, и всем понятно, что они были, их видел весь мир. А сейчас кому платить-то, если нету никаких людей. Надо же конкретно сказать, что вот эти военнослужащие, вот они оттуда вернулись или они там продолжают службу…
- А «зеленым человечкам» в Крыму, которых тоже видел весь мир, платили эти суточные?
- Думаю, что нет. Например, у пацанов ПВОшников был приказ о командировке только в Новороссийск. А дальше они без всяких документов.
- Почему они тогда соглашались? Они не понимали, что они вторгаются на территорию другого государства?
- Думаю, что нет, не понимали. А вот эта история с тем, как сейчас народ кричит: «Крым наш!» и «Защитим Донецк и Луганск!»… Им ничего невозможно объяснить, они ничего не хотят понимать. Люди с двумя высшими образованиями, имеющие кандидатскую степень, приходят с призывниками и говорят: «Да я не против, пускай он послужит, правда, у него какие-то болезни…» Я не могу этого слышать от людей, не могу. Видно, что человек вообще не понимает, что может произойти с его сыном.
Продолжение статьи по ссылке
http://www.novayagazeta.ru/politics/66070.html
Валентина МЕЛЬНИКОВА: «Я спрашиваю, где уголовные дела по погибшим? Нет этих дел…»
В Союзе комитетов солдатских матерей России состоят около 300 региональных организаций солдатских матерей со всей страны. Себя эти женщины называют «тетками». «Солдат в нашей стране бесправен и защитить себя не может», - уверены в комитете.
25 лет «тетки» помогают военнослужащим отстаивать свои права. Комитет они считают единственной «скорой помощью для солдата».
Ответственный секретарь Союза солдатских матерей России Валентина Мельникова - откровенно и порой недипломатично о вернувшемся насилии в армии, бездействии военной прокуратуры, безымянных «зеленых человечках», товарищах начальниках и министрах.
- Почему молчат родственники погибших и раненых российских военных в Украине?
- Думаю, им что-то обещают товарищи начальники… Но я все время напоминаю историю с Андрюшей Сычевым (рядовой Андрей Сычев в новогоднюю ночь 2006 года подвергся издевательству со стороны сержанта, в результате чего ему были ампутированы ноги и половые органы. - Е. М.). После операции, когда уже был шум и тарарам, к Гале Сычевой, к его маме, пришел хмырь из Управления по воспитательной работе и стал ей предлагать 100 тысяч долларов, чтобы они забрали заявление по уголовному делу, чтобы они от всего отказались.
Она мне звонит: «Валь, что делать?» Я говорю: «Не верь, ничего они тебе не дадут, ничего не забирай, все равно уголовное дело есть». Она его послала и правильно сделала.
«Сергей Кужугетович, не обижайтесь, мы вас любим…»
- А при Шойгу в армии что-то изменилось в лучшую сторону?
- А что может измениться?
- Но ведь преподносится, что у российской армии теперь «новый облик», и «вежливые люди» - это лицо армии.
- Новый облик армии создавали Медведев с Сердюковым. Путин с Шойгу получили приличные Вооруженные силы, реформированные в части управления и всего остального, от Медведева с Сердюковым.
А сейчас все снова плохо. Вернулось насилие, именно офицерское насилие. И что характерно, этим занимаются молодые офицеры - старшие лейтенанты, капитаны, ротные, батальонные… И мы обратили внимание: это началось где-то к весне 2013 года. (По данным Союза комитетов солдатских матерей России, с весны 2013 года только в один московский комитет обратилось более 30 призывников с жалобами на жестокое обращение со стороны офицеров. Причем, солдатские матери отмечают, что московский регион всегда считался одним из наиболее благополучных в вопросах армейских уставных отношений. - Е.М.) То есть был какой-то период, когда офицерье, видно, на старых дрожжах еще боялось, но, поскольку нового строгого указания солдат не бить не поступило, это потихоньку началось. У нас появились беглецы, сейчас даже из Крыма. У нас раньше вообще никто не бежал, потому что можно было позвонить. А сколько за этот год мы по психушкам распихали! Потому что ребята просто боятся возвращаться в часть. Они находятся в таком депрессивном состоянии, с чем мы в таком масштабе давно не сталкивались. Потому что если человека унижают, если есть попытки изнасилований, если вымогают деньги, то, естественно, у человека наступает реактивное состояние. Он впадает в депрессию, он может, если есть у него какие-то предпосылки, и с собой покончить. И таких случаев много по всей России.
У нас в «ВКонтакте» есть группа, и мне пишут: «Вот сын пошел в армию, скажите, в какой части хорошо служить?» Я честно говорю: «Дерьмо везде, поэтому следите, что там происходит».
- То есть вы считаете, что в данном случае рыба гниет с головы?
- В воинских частях человеческие взаимоотношения зависят от того, какую команду дает министерство.
- Сложно представить, что Шойгу может дать команду избивать…
- Он не дает команду не бить. Его это, видимо, не волнует. У нас с 2009 года по 2012-й практически не было жалоб на насильственные преступления в войсках. Причем не только здесь в Москве, но и по всей стране. Были какие-то конфликты, но массового издевательства, пыток со стороны офицеров просто не стало.
- Действительно, не стало - или вам о них не было известно?
- Нет, мы знаем все. Потому что нашими общими усилиями с прокурорами и с «Новой газетой» у солдат появились мобильные телефоны. И любой чох - где, чего, - нам тут же звонили.
- Мобильный могут и отобрать.
- Нет, ничего не отнимали.
В свое время у нас на контракт перешла пограничная служба. Они ушли под ФСБ, получили большие зарплаты, большие ресурсы… И мы про погранцов вообще забыли, потому что оттуда нет обращений. Никто не унижает, деньги не отнимает, до самоубийства не доводит. Вот нету этого всего. А раньше погранцы были огромной головной болью.
- А за счет чего это произошло?
- За счет того, что они по контракту. Это равные по статусу люди - что офицер, что прапорщик (у них теперь нет рядовых). В силовой структуре это очень важно. Попробуй офицер что-то сказать… Ему ответят: «Да пошел ты на фиг. Я сейчас рапорт напишу начальнику. Ты кто такой? Ты такой же, как и я!»
То же самое - Внутренние войска: это было просто смертоубийство, мы оттуда не вылезали. Там было офицерье, которое когда-то еще по тюрьмам караулило. Пришел новый главком, почистил офицерские ряды, сказал им: «Ребята, это солдаты. Мы воюем. Чтобы все было о’кей. С Комитетом солдатских матерей дружить, любить и работать». «Горячая линия» как работала у них с войны (2008 года), так и работает. И их офицер и нам, и мамам и позвонит, и все расскажет.
А Министерство обороны к 2012 году к этой ситуации только подбиралось. Военкоматы, конечно, те еще козлы: больных отправляют, в частях госпитализировать надо, а командиры не хотят, госпитали переполнены… Это все осталось. Но патологическая жестокость практически сошла на нет. И рабство солдатское исчезло.
Ведь был момент, когда Сердюков распорядился: если будут самоубийства или попытки самоубийства - увольнять всех к чертовой матери! Если будут побои офицерские - увольнять всех к чертовой матери! Уволили на Северном флоте офицеров, уволили в Каменке, это огромная бригада под Питером. Там был вечный бардак. Причем там были какие-то хмыри, которые очень любили солдат бить по лицу и ломать им челюсти. У нас был конвейер жалоб оттуда. И после второй или третьей жалобы там всех поснимали.
К 2012 году мы почувствовали, что все хорошо, что нам можно на фиг закрываться. Тем более что началась программа отбора на контракт, которая предусматривала очень разумное решение: передать отбор по контракту не в призывное управление, а в Управление кадров Минобороны. И они постарались организовать все так, как это делается во всем цивилизованном мире: с нормальной комиссией, с нормальным отбором, в том числе и психологическим. Чтобы не было, как сейчас, когда собирают срочников: «Подписывайте бумажки, что вы контрактники».
Шойгу досталась армия уже без насильственных преступлений. Знаете, чем было славно МЧС? Нигде так жестоко не относились к солдатам, как в МЧС. Правда, сейчас там тоже стало по-другому, потому что служба стала полугражданской.
- А в чем эта жестокость выражалась?
- Вот характерный пример. К нам обратился мальчик. Офицер взял его к себе как раба, держал хрен знает где, а потом разозлился и облил его серной кислотой из аккумулятора и бросил. Хорошо, люди подобрали. Это было в Поволжье.
А сколько у нас было ребят из МЧС, которые вынуждены были бежать, потому что их били по ногам, по голени и не давали лечить! Ноги чернели, начиналась гангрена. У меня только трое или четверо таких было. В МЧС же всегда было мало солдат. Тем не менее вот такое было отношение.
- Чем можно объяснить такую жестокость?
- А по фигу все, на людей абсолютно плевать. Вот я член Общественного совета при Министерстве обороны. Сегодня я, кстати, продинамила, не пошла на заседание. (В тот день на пленарном заседании Общественного совета докладывал начальник Национального центра управления обороной РФ генерал-лейтенант М.Е. Мизинцев, говорилось о том, что Минобороны «уделяет самое пристальное внимание вопросам повышения качества жизни военнослужащих», что данное направление «является для государства и армии приоритетным». - Е.М.) Честно говоря, у меня уже нету сил их видеть. Общественный совет… Ставят темы на обсуждение, которые абсолютно никому не нужны. Вот военные музеи… Я понимаю, что военные музеи хотят финансирования, но зачем это выносить на четыре часа на Общественный совет? Нас там 50 человек, народ не самый свободный на свете, и вот они пережевывают. Это все имитация. И как только спросят: «Есть вопросы?», и я начинаю говорить что-то по конкретным ситуациям, - Шойгу на меня искренне сердится. Это так смешно… Я его успокаиваю: да нет, да ничего. Каждый раз, когда подхожу к нему документы какие-то передать, беру его за ручку, говорю: «Сергей Кужугетович, не обижайтесь, мы вас любим…»
- Верит?
- Не знаю.
- Но ведь состав совета утверждает министр. Почему тогда Шойгу вас, такую неприятную для него женщину, включил в состав совета?
- Он унаследовал меня от Сердюкова, а Сердюков - от Иванова… А с Ивановым мы сделали хорошее дело, мы с ним вместе (тогда мы все на него насели) в 2005 году издали 428-й приказ - о запрете использования солдатского труда на посторонних работах… Ну хорошо, они меня не включают, и кому тогда на хрен нужен этот Общественный совет?
- Но вы же сами сказали, что совет - это имитация…
- Для Шойгу это имитация. И, конечно, наполовину это «заслуга» Панкова. Это статс-секретарь министра обороны, который занимается взаимодействием с личным составом. Он пришел с Ивановым, он смотрящий от ФСБ.
«Будешь получать 150 тысяч рублей»
- Сколько, по вашим оценкам, российских военных находится в Украине?
- Я считаю, что сейчас в Украине около 4 тысяч российских военных. Нелегально, незаконно. Но военнослужащие-то не знают, что незаконно. А родственники вообще ничего не знают. Перед тем как военнослужащих отправляли в Украину, они родственникам сказали: «Мы там в полях, электричества нету, мобильный телефон зарядить нельзя, я звонить не буду, не беспокойся». Начали беспокоиться, когда первых погибших в начале августа повезли, а от их ребят не было звонков. Вот тогда мне девять семей позвонили: там погибшие, и мы думаем, что сын там, муж там. Как узнать? Мы их всех девятерых нашли. Из них трое сказали, что «нас вернули с Украины».
Но сейчас наши командиры хитрее придумали. Срочникам говорят: «Ты подпиши договор, контракт с ополчением. Будешь получать 150 тысяч рублей».
- И платят?
- Да нет, конечно. Пока ни одного, кому бы заплатили, нет. Но есть те, кто попал в украинский плен. Вот костромские ребята… Девять человек у них было в плену. Среди них кто-то служил по контракту, а у кого-то еще недослуженный срок по призыву был. Они там болтались как бы нелегально, как диверсанты. Они были в отряде, в ополчении, готовили для ополченцев технику, и им сказали: «Давайте у нас подпишите контракт».
- Если российские военнослужащие находятся на территории другого государства, им полагаются какие-то суточные?
- Да, 32 доллара для солдат и 53 - для офицеров.
- А российским военнослужащим, которые были в Украине, эти суточные выплачивались?
- Думаю, что нет. Должен же быть приказ о том, что этот военнослужащий направляется за рубеж, в командировку, и ему должны быть выплачены суточные. Хотя бы постфактум, как было в Южной Осетии: они туда попали, они там воевали, и им выплатили командировочные после нашего нажима. Мы напомнили тогда Главной военной прокуратуре: алё, гараж!
- А сейчас почему не напомнить: алё, гараж?
- Тогда они там были, и всем понятно, что они были, их видел весь мир. А сейчас кому платить-то, если нету никаких людей. Надо же конкретно сказать, что вот эти военнослужащие, вот они оттуда вернулись или они там продолжают службу…
- А «зеленым человечкам» в Крыму, которых тоже видел весь мир, платили эти суточные?
- Думаю, что нет. Например, у пацанов ПВОшников был приказ о командировке только в Новороссийск. А дальше они без всяких документов.
- Почему они тогда соглашались? Они не понимали, что они вторгаются на территорию другого государства?
- Думаю, что нет, не понимали. А вот эта история с тем, как сейчас народ кричит: «Крым наш!» и «Защитим Донецк и Луганск!»… Им ничего невозможно объяснить, они ничего не хотят понимать. Люди с двумя высшими образованиями, имеющие кандидатскую степень, приходят с призывниками и говорят: «Да я не против, пускай он послужит, правда, у него какие-то болезни…» Я не могу этого слышать от людей, не могу. Видно, что человек вообще не понимает, что может произойти с его сыном.
Продолжение статьи по ссылке
http://www.novayagazeta.ru/politics/66070.html